Дворжак много работал в Москве и на Северном Кавказе, жил в Грузии – сначала в середине 90-х, а потом уже в эпоху «позднего» Саакашвили. Итогом его нового турне стала экспозиция «По следам русского дневника». Две эпохи, увиденные через объективы фотокамер, были представлены на Tbilisi Photo Festival. С автором работ поговорила Александра Князян.
В эпоху зарождающейся «холодной войны» американский писатель Джон Стейнбек в сопровождении легендарного фотожурналиста Роберта Капы проскочил под опускающийся «железный занавес». Они посетили Москву, Сталинград, Киев, Тбилиси и задокументировали жизнь в Советском Союзе. По итогам турне, которое на Западе вызвало неоднозначную реакцию, Стейнбек опубликовал что-то вроде путевых заметок «Русский дневник», проиллюстрированных фотографиями Капы.
Спустя 70 лет международное агентство Magnum Photos решило повторить проект. Проследовать по маршруту Стейнбека и Капы было поручено человеку, хорошо знакомому с постсоветскими реалиями, военному фоторепортеру Томасу Дворжаку, а также британскому журналисту Джулиусу Штраусу.
— Почему вы пошли по следам Стейнбека и Капы?
— Главная причина – 70-летний юбилей агентства Magnum Photos. Оно хотело по-новому интерпретировать свои исторические проекты и репортажи, и мне предложили взяться за Россию-Грузию-Украину, так как я работал в этих странах. Поначалу я даже не хотел браться за этот проект, но после все же решил снимать. Правда, только на протяжение шести недель проекта, не больше. Единственное, что успокаивало, так это то, что сейчас не будет такого контроля, как в советское время.
— Когда вы двинулись в путь и сколько времени у вас было? Вы с точностью следовали маршруту Стейнбека и Капы?
— Выдвинулись мы 15 июля, вернулись в начале сентября – приблизительно как Капа и Стейнбек, с небольшой разницей (те ездили с августа до середины сентября), три недели в России, две в Украине и десять дней в Грузии. Маршруту следовали точно, за исключением Сталинграда. Мы заменили эту локацию на Крым, учитывая последние события. Поэтому среди украинских локаций эта была ключевой. Мы были также в Абхазии, и это стало сильной темой в отличии от времен Капы-Стейнбека, ведь те остановились в Абхазии лишь с целью «привала».
— Вы ездили с Джулиусом Штраусом. Какой это был тандем?
— Со Штраусом я впервые встретился в Косово в 1999 году, мы вместе работали в балканских странах, но лет десять назад он ушел из журналистики. Теперь у него медвежья ферма для туристов в Канаде. Несмотря на это, мы поддерживали с ним связь. Вопрос выбора попутчика для меня был очень важным. Поэтому я долго его искал, хотел работать с человеком, не знакомым с этими странами так же, как я, но все же немного разбирающимся. Штраус был корреспондентом Daily Telegraph в Москве до 2003 года, он пониманиет русскую речь, да и связи кое-какие остались, хоть он и был десять лет в «спячке». Работали мы так: он писал свои статьи о том, что видел, а я делал снимки. Но пока окончательного продукта нет, книга еще не готова. Мне не хотелось делать просто иллюстрированный альбом о бывшем Союзе, поэтому проект был задуман как книга с историями, оформленная фотографиями.
— А как вы подошли к делу? Это была попытка повторить «Русский дневник» или наоборот?
— Я выбрал для себя ориентир, который несколько походит на пропаганду. И натолкнуло меня на это несколько причин. В первую очередь желание по-новому интерпретировать поездку Капы и Стейнбека. Ведь, в принципе, эта был пропагандистский проект, власти Советского Союза хотели показать, как хорошо живется в СССР. Недавно даже вышла книга русской ученой, где документально в подробностях описывается, как в Союзе готовились в приезду Капы и Стейнбека, как заранее обучали людей. Сегодня же я, как журналист, работаю гораздо свободнее, при этом, конечно, не исключаю влияния пропаганды. Впрочем, мне самому было интересно, следуя этой небольшой пропагандистской идее, еще больше приблизится к тому, как работали Капа и Стейнбек и что они хотели показать. Я снимаю только то, что хочет показать страна. Так, например, в России сейчас идет милитаризация, какой-то национализм, но я отнюдь не буду утверждать, что это абсолютная правда. Факт заключается в том, что они это показывают, а я – снимаю. И это тоже интересно.
— А в чем разница между видением ситуации глазами Томаса Дворжака и глазами Роберта Капы?
— У Капы была своя идея, он хотел доказать, что в Советском Союзе живут такие же обычные люди, как на Западе, которые тоже едят мороженное… И в 1947 году он приехал в СССР, будучи довольно наивным. Я же не могу стереть из памяти 25 лет пребывания в этих странах, это другая нагрузка, опыт. И поэтому у меня, возможно, более агрессивный взгляд, конечно, сопровождаемый самоконтролем, ведь я больше связан с этими странами.
— Что интересного и необычного было для вас в этой поездке в сравнении с тем, что вы видели раньше?
— Все это для меня было новым, ведь ранее я следовал только заранее намеченным журналистским локациям. А теперь я открыл для себя даже музеи и места, в которых никогда раньше не был, посещение которых считал поверхностным, неинтересным и несерьезным.
— Я просматрела ваши портфолио, такие как «Кавказ», «Талибан». В каждом снимке есть и документалистика, и что-то постановочное. Как это достигается?
— В основном я снимаю документальную фотографию, но также использую разные приемы художественного фото. Главная цель – рассказать историю, а красивый художественный кадр сам за себя редко говорит и в принципе ничего не значит. Фотография должна нести какой-то смысл. Для меня это как охота, это не происходит просто в моей голове, это происходит в реальности. И я иду, нахожу и запечатлеваю. Для меня фотография – это окно в мир.
— Вы много работали в конфликтных регионах, а в 2008 году приехали в Грузию. Что вас подубило на это?
— Вообще в Грузии я работаю с 1991 года. Но в 2008-м приехал именно из-за войны – по контракту с журналом Time. Тогда я в основном работал на Ближнем Востоке, а когда началась война, приехал и остался, это и стало моей основной тематикой. Позже, воспользовавшись пребыванием в Грузии, мы реализовали с Magnum Photos проект «Грузинская весна» (Georgian Spring).
— Кстати, если сравнивать с «Грузинской весной» новый проект «По следам русского дневника», что, на ваш взгляд, изменилось в Грузии?
— Лично для меня большие изменения были видны между Грузией 90-х годов и периодом, когда я вернулся сюда в 2008-м. Это была совсем другая страна, другой дух. Мне это было интересно, ведь фотографы больше тянутся к темным страницам истории. В моих первых работах на Кавказе я искал войну. Тогда именно это надо было снимать. И в 90-е Грузия была охвачена ужасом, хотя люди были добрые. А в 2008-м Грузия уже стала примером для многих стран, избавилась от духа ужаса и страха.
