В недавно опубликованном списке 100 лучших неанглоязычных фильмов, составленном по результатам опроса BBC Culture, — четыре кинокартины Федерико Феллини. Однако далеко не все критики считают итальянского режиссера достойным этого списка. И они глубоко заблуждаются, считает Крис Нашавати.
Федерико Феллини завоевал четыре Оскара за лучший зарубежный фильм (плюс почетный Оскар за вклад в киноискусство, итого — пять. — Ред.), что ставит его в один ряд с соотечественником Витторио Де Сикой — по этому показателю они рекордсмены среди неанглоязычных режиссеров.
Со дня смерти мастера (в октябре 1993 года) прошло 25 лет, но тень от его творческого наследия так длинна, что в ней давно потерялись награды, звания и премии — то, что Феллини оставил нам, гораздо больше и важнее любых наград.
В конце концов, видение мира, свойственное маэстро, было настолько уникальным и гипнотизирующим, что породило для этого карнавального стиля в кинематографе специальное обозначение (Felliniesque, феллиниевский).
Но это не все — его фильмы показали будущим поколениям режиссеров и сценаристов, куда двигаться дальше, как экспериментировать и как брать на себя риск совмещать исповедальный рассказ с безумным полетом фантазии.
Мартин Скорсезе недавно признался, что пересматривает феллиниевский шедевр «8 ½» каждый год.
«»8 ½» всегда был для меня во многих смыслах краеугольным камнем, мерилом, — сказал он. — Его свобода, его новаторское ощущение, его глубинные точность и страсть, волшебная работа с камерой, его композиция…»
Многие кинематографисты говорят, что трудно сделать что-то лучшее, чем этот фильм.
Что же до нас, простых смертных, тех, кто платит за то, чтобы сесть в темном зале кинотеатра и уставиться на экран в надежде испытать на себе чары искусства, не будет преувеличением сказать: Феллини предложил нам абсолютно новый способ смотреть кино.
Он повел нас (и по-прежнему ведет) туда, куда мы никогда раньше не заходили в своем англоязычном мире — такие места нам не грезились в самых вольных фантазиях.
Он создал собственный стиль кинематографа, который странным, волшебным, загадочным образом ощущается как универсальный для людей всей планеты, делая мир вокруг нас меньше, уютнее и душевнее.
И все-таки (всегда есть это «и все-таки», правда?) мне не доставляет никакой радости сообщить, что сообщество кинокритиков всегда состояло в более сложных отношениях с Феллини.
В рецензии на «8 ½» (лирический и неприкрыто автобиографический поток сознания на тему работы режиссера и его творческих мук) Полин Кейл (влиятельная американская журналистка, известная своими саркастичными и пристрастными статьями. — Ред.) расчехляет свою снайперскую винтовку и ловит фильм в оптический прицел: «Чья-то выдуманная жизнь — абсолютно подходящий материал для фильма, если только он увлекателен сам по себе — или же высвечивает реальную жизнь как-то по-особому интересно», — пишет она.
«Но «8 ½» — ни то, ни другое, он на удивление похож на кондитерские мечты голливудских героинь, сдобренные бездарными представлениями о фрейдистской тревоге и осуществлении тайных желаний». Ох…
Кейл была далеко не первым (и не последним) известным критиком, отвергающим фильмы Феллини, как пустые сосуды, чей утонченный символизм и гротескный сюрреализм намекают на глубину, которой там нет.
В своей антологии 2008 года «А вы видели?…» Дэвид Томсон пишет: «Нет, «8 ½» не мог бы и не должен длиться бесконечно, просто от него именно такое ощущение».
На этом критик не останавливается. Далее Томсон так говорит про «Амаркорд» (фильм 1974 г.): «Феллини способен снимать кино во сне — но должен ли он это делать?»
По поводу «Сладкой жизни» (1960 г.) он хмыкает: «Ничего не происходит, за исключением никчемных эпизодов в декорациях, с эпическими претензиями на символизм и метафорами с влажными глазами».
А в статье про «Ночи Калабрии» (1957 г.), где играет жена и муза режиссера Джульетта Мазина и делает это с такой болезненной силой, которую редко встретишь, критик пишет: «На мой халтурный взгляд, она как актриса приторна». Ну, тут, по крайней мере, он прав насчет «халтурного».
Я утверждаю, что Кейл и Томсон не просто неправы. Их оценки — чушь на ходулях.
За исключением разве что Де Сики, чей «Умберто Д.» по-прежнему каждый раз заставляет меня без стеснения плакать, Феллини всегда был самым вдумчивым, глубоким, искусным режиссером в итальянском кинематографе (простите, фанаты Антониони).
Никто, кроме него, не может так легко перемешивать боль и радость, сладость и горечь.
И, видимо, я — не единственный критик, кто считает так. В списке «100 лучших неанглоязычных фильмов», составленном по результатам опроса BBC Culture, Феллини поднялся на второе место по числу кинокартин в этом списке.
У него четыре, и только у Ингмара Бергмана и Луиса Бунюэля больше — по пять.
Вот какие картины Феллини попали в 100 лучших: «8 ½» на седьмом месте, «Сладкая жизнь» на десятом, «Дорога» на 83-м и «Ночи Калабрии» — на 87-м. Ностальгический «Амаркорд» едва не вошел в сотню, остановившись на 112-м.
Циркачи и проститутки
Феллини родился в 1920 году в Римини, что на побережье Адриатики (и куда он время от времени возвращался в своих фильмах — например, в «Амаркорде» и «Риме»).
Кинематографическую карьеру он начал в 1945 году со сценария к ныне классическому фильму Росселлини «Рим — открытый город», положившему начало неореализму.
Но уже спустя полтора десятилетия будет трудно найти другого такого творца, который бы отвернулся от реализма любого рода столь категорично, как это сделал Феллини.
Его ранние фильмы, вдохновленные сотрудничеством с Росселлини (например, «Маменькины сынки», 1953 г.), были быстро задвинуты в дальний угол более сентиментальными и плутовскими «Дорога» и «Ночи Калабрии», полными болезненного ощущения человечности представителей низшего класса циркачей и проституток.
Ну а потом, конечно, была «Сладкая жизнь» — головокружительная ночная прогулка с представителями духовно бесчувственного высшего общества римской улицы Венето.
Это был мастер-класс по показу экзистенциальной тоски и послевоенного гедонизма, подогретый распутным шармом уставшего от жизни героя Марчелло (в исполнении Марчелло Мастроянни) и многими незабываемыми кадрами — со статуей Христа, перевозимой по воздуху над Вечным городом, с резвящейся в римском фонтане Треви героини Аниты Экберг…
И опустошающая финальная сцена с невинной молоденькой девушкой на берегу моря, пытающейся рассказать Марчелло какой-то секрет, непостижимый для него.
«Сладкая жизнь» как на ракете отправила Феллини на самый верх, в немногочисленные ряды самых знаменитых режиссеров мира.
- «Богемская рапсодия»: бюджетное семейное кино о Фредди Меркьюри?
- Почему Хичкоку запретили снимать его самый страшный фильм
Неудивительно, что эта картина привела маэстро к духовному и художественному кризису (как продолжать после самого большого успеха в твоей карьере?), который стал почвой для следующего проекта — «8 ½».
Говоря устами своего экранного альтер эго (снова Мастроянни), Феллини превратил «8 ½» в свой самый рефлексивный и — одновременно — один из самых своих забавных фильмов.
Он похож на черно-белую запись в личном дневнике, открытом для всех поклонников, на поток сознания, в котором художник занимается эксгумацией собственного прошлого в надежде найти там ключик от будущего и его загадок.
Этим фильмом началась новая глава в карьере режиссера, в которой повествование стало вторичным по отношению к зрелищу. И это было Зрелище, доложу я вам!
Я готов смотреть его психоделические, языческие, как на ковре-самолете странствия по Риму Нерона («Сатирикон Феллини», 1969 г.) хоть каждый год — да я так и делаю.
Я не стану утверждать, что все фильмы Феллини, начиная с конца 1970-х, заслуживают статуса классики. Не все.
Но даже те из них, что не заслуживают, посрамят любого богатея от кинопленки — достаточно просто послушать мелодии композитора Нино Роты и посмотреть на работу художника-постановщика Данило Донати.
И я думаю, Американская академия поступила абсолютно верно, вручив Феллини в 1993 году его пятого Оскара — на этот раз почетного, за вклад в киноискусство.
Когда 73-летний режиссер поднялся на сцену за статуэткой (это происходило менее чем за год до его смерти), он был явно растроган, сказав «спасибо» по-итальянски и попросив жену Джульетту не плакать.
Но что еще можно было сказать? Своими фильмами он уже сказал всё.
Прочитать оригинал этой статьи на английском языке можно на сайте BBC Culture.
