В 2015 году в Санкт-Петербурге Дмитрий Храмов, инженер-геодезист с зарплатой около 50 тысяч рублей, сделал предложение своей девушке и решил сыграть хорошую свадьбу — первую и, как он до сих пор надеется, единственную.
На праздник Храмов (фамилия изменена по его просьбе) взял в долг у друзей 700 тысяч рублей, а потом взял кредит — чтобы отдать долг. «Хотелось очень пышно отметить, шикануть», — объясняет он.
«Это наркомания. Это хуже, чем казино»
Арендовали банкетный зал Le Glamour на Вознесенском проспекте, где снимали клип на песню «Женщина, я не танцую».
Среди 35 гостей — родственники невесты с Дальнего Востока. Два фотографа, первый за 5 тысяч рублей, второй — за 15 тысяч (первый снял лучше). Дороже всего вышел сам банкет: «Как же без горок, салютов из торта, лодочек, пузырей». Рыба на ладье. Фейерверки. Выездная регистрация в Павловске, с дворцами и лошадьми.
— Там лошади разные, можно было взять за пятнадцать тысяч на час, можно взять за пять…
— Вы взяли за пятнадцать?
— Я дурак, но не настолько. Но были другие нюансы. Украшения на лошадь. И сама лошадь, и что ее надо пришпорить специально. Три удара хлыстом стоили около тысячи рублей. Но я так, рядом щелкал… И кони сами были заслуженные, которые самые жесткие трюки в кино делали.
Для верховой прогулки молодоженов таких лошадей специально привезли в Павловск. Обошлось это примерно в 50 тысяч рублей — месячный заработок Храмова. «Свадьба прошла идеально, на мой взгляд», — вспоминает он.
Начались будни. Храмов перешел на новую работу с зарплатой поменьше, но с перспективами роста. А жена после долгих попыток забеременела. Она работала в инфекционной больнице, поэтому тут же ушла в декрет.
Выяснилось, что платили ей по «серой» схеме, и декретные выплаты ограничились семью тысячами рублей.
После рождения ребенка компания, где работал Храмов, лишилась главного заказчика, и геодезиста уволили.
За аренду квартиры Храмов должен был платить 25 тысяч в месяц, за кредитную свадьбу банку — 40 тысяч.
Памперсы, лекарства, платные визиты врачей. «Почти три месяца я был в прострации, сидел и смотрел в стену. Потом крутился, как мог. Калымил, — вспоминает он. — Приезжал на дачные участки и предлагал обмер земли для кадастра. Когда пошла просрочка, я уже был совсем в нервяке. Так в 2017 году начались штрафы, звонки жене и моя история с МФО» (микрофинансовые организации).
Сначала пошел в «крупное, солидное» — почти на год взял 70 000 рублей под 80% годовых. Ими закрыл свои просрочки. «Поначалу отлегло, а потом сел и думаю: блин, а в следующем месяце-то опять такая же сумма нужна будет, — рассказывает Храмов. — Прикинул, что у меня есть».
Решил заложить машину — Volkswagen Jetta, которую тоже купил в кредит, но уже закрыл его деньгами из «свадебного» кредита: «Заложил, а потом понял, что это же опять проценты — считай, то же самое МФО».
Потом Храмов пошел по «мелким лавочкам», кредитуясь по 5 тысяч рублей. И за аренду квартиры, и за горячую воду он уже платил микрокредитами. С каждым разом ему предлагали займы все больше, не обращая внимания на плохую кредитную историю.
«У нас только говорят, что их проверяют… Я им по телефону говорю — знаете, у меня доход небольшой. А они советуют — ну вы укажите, что тысяч девяносто в анкете. Которую они сами вроде как и проверяют», — вспоминает Храмов.
Все микрокредиты он брал онлайн: заявка на сайте, звонок-подтверждение — и деньги приходят на карту.
«Это наркомания. Это хуже, чем казино. У меня сначала были планы, как я заработаю и все выплачу, что завтра я поеду туда, заработаю и отдам вот тем ребятам, а послезавтра займу у родителей, попрошу отсрочки у других. А потом все как понеслось, и полная жесть», — говорит Храмов.
Отчаявшись заработать, он начал делать ставки на спорт. Но это привело только к большим долгам.
С апреля по сентябрь 2018 года он отдал МФО около 650 тысяч рублей: «Я старался платить, моральный груз никто не отменял. Но наступает момент, когда понимаешь, что отдавать ты никак не сможешь». Звонки из МФО с требованиями пойти и перезанять сменились звонками коллекторов с криками и угрозами в духе: «Завтра мы будем долбить всех ваших коллег и соседей».
Звонили знакомым. Храмов устроился на новую работу (переучился на IT-менеджера), и звонили его новому начальнику «по шесть раз в два ночи».
Звонят коллегам, которых Храмов даже не видел: «Недавно из нашего филиала в Москве звонили: привет, чувак, ты долг не собираешься отдать? А то мне тут звонят. Девушки знакомые видят в коридоре и говорят: Дмитрий, а мы сегодня с твоим коллектором из Краснодара разговаривали. Можешь сделать так, чтобы хотя бы ночью не звонили?»
«Сидишь на работе и боишься выйти из кабинета, стыдно. У меня руки от этого который месяц трясутся. И я понимаю людей, которые в этот момент бегут перезанимать где угодно. Но это бессмысленно. Напрашивается идея только одна — банкротство», — рассказывает Храмов.
Эту идею ему подала мать. «Почему-то все приходят к этому, когда уже загнаны в угол. А ведь можно и раньше было. Большинству мешает стыд. Мне помешала глупость, я считал, что можно выбраться, считал, что смогу закрыть, осталось поднапрячься», — вспоминает он.
У Храмова в заявлении — четыре банка и 30 МФО. Общий долг — 2 254 651 рубль.
Заседания суда о признании его банкротом он ждет в конце ноября. Кредитов больше брать не хочет: «Я не хочу смотреть даже на эти вывески на улицах. Слово «кредит» вызывает у меня желание полезть в драку».
Пока мы разговариваем, в мессенджер WhatsApp Храмову пишет очередной сборщик долгов. В профиле у него — фотография советского серийного убийцы Андрея Чикатило, в сообщениях он угрожает разослать фото жены Храмова по социальным сетям.
О кредитах в МФО супруг не говорил ей до последнего. Когда она узнала о финансовом крахе мужа, то собрала вещи и уехала.
— Но мы общаемся, я ребенка стараюсь видеть. Это наладится.
— Сейчас бы так праздновали свадьбу?
— Нет. Но сейчас я бы вообще ничего не праздновал.
— Физбанкротство отпразднуете?
— Ну, пивка выпью.
«Тяжело» и «стыдно»
Кредит на свадьбу — один из самых популярных потребительских кредитов, при этом у юристов он считается одним из самых рискованных, говорит глава «Юридического бюро №1» Юлия Комбарова.
Но, как правило, такой кредит не имеет отдельной маркировки, поэтому посчитать точно, сколько свадебных банкетов в России было оплачено в кредит, невозможно.
Некоторые банки — например, Альфа-банк и Ситибанк — предлагают кредит на свадьбу как отдельную услугу. Влюбленным предлагают от 50 тысяч до 3 млн рублей под 12-25% годовых — в зависимости от надежности заемщика, следует из объявлений на сайтах банков.
При ставке в 20% за занятые 300 тысяч рублей на свадьбу в три года придется заплатить еще 100 тысяч. Но это не предел. Например, жительница Якутии Ленина Николаевна Суздалова взяла в Азиатско-Тихоокеанском банке 240 тысяч рублей на свадьбу на пять лет под 34% годовых. В 2016 году, когда со всеми просрочками долг вырос до 600 тысяч рублей, суд признал ее банкротом.
Точно узнать, какая часть заемщиков не справляется с долгами за свадьбу, сложно. В делах о банкротстве физлиц, материалы которых лежат на сайте Арбитражного суда России, отсылки к займам на торжество встречаются. А в каждом из 20 юридических бюро в девяти регионах России, куда обратилась Русская служба Би-би-си за комментариями, нашлись клиенты, решившие стать банкротами из-за проблем в том числе со свадебными кредитами.
Но говорить с журналистами они не хотят — чаще всего в ответах с отказом в интервью встречаются слова «тяжело» и «стыдно». «Никто не хочет выставлять такую историю напоказ, даже анонимно», — разводят руками юристы.
Закон о банкротстве физических лиц заработал в России с 2015 года. Заемщики говорили о нем как о панацее, но по факту первый год приходили только самые отчаявшиеся, вспоминает юрист Комбарова.
«Одна из причин, которая удерживает людей от банкротства, это реакция соседей и сослуживцев. У нас не Америка, где президентом может стать многократный банкрот. В глазах нашего общества это мошенник, который взял кредит у банка и не отдал его», — говорят коллеги Комбаровой.
По данным Объединенного кредитного бюро за 2018 год, в среднем по России банкротятся 45 человек из 100 тысяч. После банкротства у бывшего должника забирают все банковские карты, закрывают все счета, необходимыми сделками занимается финансовый управляющий.
Должнику оставляют единственное жилье, в нем — плиту, холодильник, кастрюли, кровать и одежду (если из теплой есть только норковая шуба, оставят и ее). Кур, свиней и овец вместе со скотным двором, если банкрот их ест, а не продает. Семена для огорода, дрова и продукты — примерно на 5000 рублей. Не заберут иконы и спортивные награды. Оставят инструменты для работы, если они дешевле миллиона рублей — ноутбук, если заработок связан с набором текста, или скрипку, если ее владелец музыкант.
«Они на меня кричали: «Найдите! Займите!»
По данным Росстата, больше половины браков в России заканчиваются разводом. В 2017 году на миллион браков пришлось 611 000 расставаний.
«Поначалу все считают, что свадьба — это раз в жизни, и хотят большого праздника. Жених обычно берет на себя кредит, и большую его часть молодожены надеются закрыть из конвертов с деньгами, подаренными гостями на свадьбу. На практике это не удается никому, — рассказывает глава юридической фирмы «Виноградов и партнеры» в Барнауле Роман Виноградов. — В среднем через четыре года они разводятся. И начинается катавасия с кредитом на свадьбу».
При средней зарплате в Алтайском крае в 20-25 тысяч рублей привычный свадебный кредит там — 500 тысяч рублей. На эти деньги в Барнауле можно три года снимать однокомнатную квартиру или открыть алкомаркет по франшизе.
Берут такой займ обычно на пять лет, но многие пары разводятся еще до полного его погашения, и тогда сценариев три, говорит Виноградов. Если кредит взят до похода в ЗАГС, он остается на одном заемщике, и тот выплачивает его один после развода. Если кредит на банкет взят после регистрации, то платить по кредиту после развода должны оба.
Если кредит взят до регистрации брака одним супругом, но погашен из денег второго супруга, то плативший имеет право отсудить деньги у того, кто оформлял кредит.
Но бывает так, что свадьбы не случается вовсе. В 2016 году Оксана Карецкая (имя и фамилия изменены по ее просьбе) жила в Перми и после двух лет «любви на расстоянии» собиралась переезжать в Петербург к жениху — играть свадьбу. Торжество решили устроить в кредит. От банка ВТБ как раз пришло сообщение с приглашением получить «до миллиона денег», рассказывает Карецкая.
«Не то чтобы мы планировали весь кредит на свадьбу, думали положить остаток на ипотеку, еще подарят что-то, так думали…» — вспоминает она.
Они подали заявку на потребительский кредит 900 тысяч рублей с ежемесячным платежом в 25 тысяч. Подписывать бумаги пошла Карецкая, организацию на себя взял будущий муж. Свадьбу он оценил в 600 тысяч.
«Вообще я пышную свадьбу не хотела. У нас набиралось сто человек гостей. Смотрели гостевой дом. У меня родственников не много, но с его стороны набиралось много друзей. Он мне часто говорил — Оксан, не хватает, надо добавить. Вот за банкет… Вот фотограф… И я пересылала ему кредитные деньги. Когда человеку доверяешь, то не проверяешь. Если говорить — покажи свою кредитную историю, то это как-то не очень. Я считала, что человеку можно доверять. Но как показала моя практика — на хрен!» — вспоминает она.
Незадолго до свадьбы у Карецкой неожиданно заболела мать — онкология. О срочной операции пришлось договариваться за деньги. За день до операции на руках у матери умер муж — сердце. «А без пяти минут мой муж мне в это время все капал на мозги: Оксан, че там насчет свадьбы? Оксан, денег надо добавить. Я говорю: ты понимаешь, что мне сейчас совсем не до этого?»
Карецкая предложила жениху отложить свадьбу и забрать залог из ресторана. В ответ, по ее словам, получила скандал: «Мы что, опять будем ждать?! Да ты не хочешь! Да тебе все равно! Да как ты могла подумать отложить!»
Остаток денег с ее счета ушли на лечение матери и похороны отчима. С поминок в Перми в комнату жениха в петербургской коммуналке Карецкая вернулась за две недели до предполагаемой свадьбы — и увидела в кровати незнакомую девушку.
«Я ему говорю: странно, ты же вроде свадьбу хотел. Чеки покажи, пожалуйста. В ответ начался скандал в духе: «Ты что, мне не доверяешь?» Я попросила телефон, чтобы узнать о заказанном банкете. Он не дал. В общем, оказалось, что если и были приготовления, то совсем не за те цены, которые он называл. Деньги он спустил не туда. Он играл в карты, где-то пробухивал, покупал легкие наркотики».
Она собрала вещи и ушла.
В Перми с работы Карецкая уже уволилась, в Петербурге новую еще не нашла. В месяц ей надо было платить банку уже 30 тысяч рублей. До увольнения она получала 40 тысяч в месяц. И после расставания с женихом ей нужно было снимать жилье.
Карецкой начали звонить коллекторы. Вдобавок она заболела и попала в больницу. Друзья пытались рассказать о ее положении бывшему жениху, но тот, по словам Оксаны, отмахнулся со словами: «Мы расстались, это ее проблемы».
— Где вы с ним познакомились?
— В самолете. Теперь, мне кажется, при знакомствах с мужчинами я буду сразу паспорт просить показать.
Из ВТБ, как она утверждает, звонили каждые 15 минут, хотя по закону, если клиент ответил, они не могут беспокоить следующие трое суток.
«Я им говорю, что я в больнице под капельницей, не могу вам сейчас заплатить, — вспоминает Карецкая. — А они говорят: пусть за вас заплатят. Я говорю: некому за меня платить. А они: возьмите микрозайм. Продайте что-нибудь. Они прямо на меня кричали: «Найдите! Займите!»
Карецкая продала планшет, перезаняла и заплатила 20 из 100 тысяч просрочки. Звонки стихли. Она нашла работу, вылечилась: «Дела маленечко пошли на поправку. Я очень ответственный человек, была клиентом банков семь лет, брала кредиты, но никогда никаких просрочек у меня не было. У меня не было планов вообще банкротиться. Я думала, все смогу отдать».
Весной 2017 года ей занялись сотрудники петербургского отделения ВТБ. «Они начали звонить моей маме и моей подруге, чьи телефоны я нигде не давала. Слали письма без конвертов — чтобы любой мог прочитать и узнать, что я должник. А мне в итоге со своего мобильного позвонила начальник отдела ВТБ питерского отделения, женщина лет сорока», — вспоминает Оксана.
«Если вы не заплатите, к вам придут. У вас будут проблемы на работе. И вообще 25 тысяч — не такая большая сумма для спокойствия вашей мамы. А я так понимаю, у вас мама уже в возрасте, — пересказывает Карецкая их беседу в декабре 2017 года. — Вот это была последняя капля. У меня пелена перед глазами встала, и я на нее просто орала матом».
Би-би-си ожидает комментарий от ВТБ.
Положив трубку, Карецкая позвонила юристу, которого ей и раньше уже советовали для банкротства. И они начали оформлять документы.
«Если честно, процедура не из легких, — признается Карецкая. — Морально и психологически. Сложно было решиться рассказать все юристу. Мне вообще сложно говорить о своих проблемах. Мама и родные ничего не знали — зачем говорить? Я же сильная, я же справлюсь, не у мамы же денег брать».
Сейчас у Карецкой две работы: в будни она экономист, в выходные — продавец. Всего она должна банкам около миллиона рублей. Карецкая надеется стать банкротом к апрелю 2019 года.
«Сейчас, конечно, во всем себе отказываешь, все откладываешь на оплату юристов. Но это все для меня сейчас как глоток свежего воздуха. Я каждый месяц носила по 30 тысяч в банк. Иногда я их несла, а дома у меня реально нечего было есть — вообще. Мне друзья покупали еду, — рассказывает она. — Сейчас я поняла одно — я никогда в жизни не возьму больше никаких кредитов».
«Я выйду замуж только за человека с квартирой», — добавляет Оксана. У Карецкой появился молодой человек, он помогает ей платить за аренду квартиры в Петербурге. В Москве у него ипотека. «Ну, пусть сначала выплатит», — смеется она.
«Россия — страна катастрофического неравенства»
«В обществе есть миф о безответственном заемщике, который берет кредиты и думает, что отдаст их за него кто-то другой. Но когда мы делали исследование на эту тему, то обнаружили обратное. Люди попадают в кредитные ловушки, как ни странно, потому что у них возникает гиперответственность», — говорит старший научный сотрудник ВШЭ, научный сотрудник лаборатории социологии религии Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета Григорий Юдин.
Всегда сложно определить, насколько вещь нужна человеку, многие из них не необходимые, а статусные, говорит эксперт. Социологи называют это демонстративным потреблением — «свадьбы не по карману» относятся именно к этому типу.
Тем более, что Россия — страна катастрофического неравенства, добавляет Юдин: «Оно особенно хорошо видно между периферией и столицей, где с дорогими образцами потребления мы сталкиваемся каждый день. Неравенство это ничем невозможно оправдать, ведь у нас не кастовая система, поэтому люди, конечно, начинают спрашивать: а с какой стати?»
Кредит оказывается выходом из этой психологически тяжелой ситуации, «когда ты чувствуешь, что ты ничем не хуже другого, что должен, но не справляешься», продолжает эксперт. «Самое трудное потом — признать, что ты ошибся. Пойти к окружающим и сказать, что у тебя проблемы».
«Когда платить не могут — дети отворачиваются, мол, мама, решай сама»
Часто люди, просящие признать себя банкротами, начинали с кредита на свадьбу, а заканчивали микрозаймами для похода в продуктовый, говорят юристы из «Кредитного бюро №1». Так случилось и с жительницей Перми Ларисой Ефремовой.
«Сумма задолженности составляет 1 631 888 рублей, — указано в документах суда. — Потрачены на текущие потребности, в том числе проведение свадьбы сына и покупку полупальто женского. Модель: трапеция, артикул SDF-040, сорт — первый». Потом — покупка лекарств, билетов на поезд и оплата счетов ЖКХ. Позже финансовый управляющий выставил пальто-трапецию первого сорта на торги.
Среди банкротов много пенсионеров. «Обычно кредит на свадьбу, «беззалоговый потреб», берут родители, часто это первый их кредит. Будущим молодоженам из-за возраста получить кредит сложнее, — говорит гендиректор компании «Современная защита» Леонид Файнберг. — Это верх непрактичности, поэтому рационального отношения к обслуживанию такого кредита от заемщика ждать не приходится».
«Берут на себя, не хотят портить детям кредитную историю, — согласна с ним руководитель компании «ОК Банкрот — Курган» Ольга Меркурьева. — Займы им выдают охотно, потому что знают, что с пенсии через приставов можно будет снимать половину до конца жизни. А когда платить не могут — дети отворачиваются, мол, мама, решай сама».
Так в республике Марий Эл обанкротилась в 2016 году 71-летняя пенсионерка с инвалидностью Людмила Шопина, помогавшая внуку справить свадьбу и задолжавшая в итоге 684 тысячи рублей двум банкам и четырем МФО.
Жительница того же региона Алла Сизоненко, учительница музыки в детском саду «Колобок» с зарплатой 18 тысяч рублей, взяв кредит на свадьбу сына, в итоге осталась должна 64 тысячи рублей банку «Траст», 26 тысяч кооперативу «ГозЗайм», 29 тысяч кредитному бюро «Хлынов», 393 тысячи банку «Русский стандарт», 67 тысяч Сбербанку и 20 тысяч МФО «ЭкспрессДеньги».
В Перми в 2017 году обанкротились пенсионеры Григорьевы (фамилия изменена). В 2011 году супруги взяли кредит на свадьбу дочери. «Ну, наша же дочь, все расходы поэтому на себя взяли мы», — говорит Галина Григорьева. В 2012 взяли кредит на свадьбу старшего сына: у молодых был маленький ребенок и долги по квартплате, поэтому торжество — «Как не сыграть?» — оплачивали родители.
В 2015 году сноха умерла, а деньги третьего кредита ушли на похороны и оформление опекунства. Тогда уже начались займы в МФО, просрочки и звонки от коллекторов.
«Мы с мужем и работали, и получали пенсии, но все равно было сложно, — жалуется Галина. — Дети нам не помогают вообще, особенно те, с которыми сейчас живем, просто безалаберные, не работают, деньги на коммуналку тратим очень много из-за них. Дети считают, что родители им должны. А ведь кредиты мы брали все для них, для их счастья».
«Я нахапал этих денег. У меня была агония»
Возможным способом борьбы с кредитоманией Юдин из ВШЭ считает «переход на солидарную ответственность»: «Банки должны начать замерять уровень социального капитала заемщика. Например, перед выдачей кредитов на свадьбу проверить, не восемнадцатый ли у него брак за последние два года».
Принуждать банки быть внимательными к таким вещам, по мысли социолога, может ЦБ России.
«То же самое могут делать снизу кредитные кооперативы — там тебе не дадут денег просто так, не зная тебя. Это сообщество, которое может оценить твои потребности и спросить, зачем тебе нужен свадебный кредит. А не МФО — беда малых городов», — говорит Юдин.
Но есть проблема: коллективная организация любого рода невыгодна властям, считает Юдин: «Это главное, чего они боятся. Делайте что угодно, только ничего не делайте вместе. Гораздо легче всех подсадить на кредиты, чтобы каждый трясся над своим рабочим местом и чтобы им можно было манипулировать».
Курган — один из тех малых городов, о которых рассуждает Юдин. В Кургане тихо. Первый рекламный щит на въезде в город обещает деньги под залог машины. Судя по афишам, в феврале ждут Валерия Леонтьева.
29-летний местный житель Сергей Крутиков (фамилия изменена по его просьбе) взял свой первый кредит в мае 2013 года — за месяц до свадьбы. Правда, с невестой в тот день он разругался. Вспоминает, как сидел на работе «весь в пачках денег» (150 тысяч рублей) и думал: «Да все, что угодно, я сейчас куплю. Жизнь удалась». Купил подарки — чтобы помириться с невестой. Букет за 15 тысяч рублей, золотые украшения.
Ежемесячный платеж по кредиту был 5 тысяч 700 рублей. Работал Крутиков тогда оператором пожарной части с зарплатой 22-25 тысяч рублей.
Свадьбу справили, но «не так, как представлялось». В августе поехали на 10 дней в Шарм-эль-Шейх. Перед вылетом Крутиков зашел в «БыстроДеньги», взял меньше 10 тысяч рублей и во время отпуска просрочил платеж. Закрыл его, но взял кредитную карту в ВТБ на 33 тысячи рублей.
Потом появилась кредитка «Русского стандарта» на 60 тысяч. Заболела жена, надо было чинить машину, свадебный кредит уже был просрочен, и банк предложил реструктуризацию на 15 лет. Жена работала учителем математики и подрабатывала в «Ростелекоме». Когда она узнала о количестве долгов, хотела было перекредитоваться в еще одном банке, но, по словам Крутикова, теща ей запретила.
«Я тогда жил на работе, по восемь суток на посту, брал смены за друга, все заработанные 20 тысяч относил в банки», — вспоминает Крутиков. Подрабатывал дворником, развозил пиццу. Спал по два часа в сутки. Ночь на машине работал в доставке, а утром заступал на суточную смену дежурного по пожарной безопасности в торговом центре.
В 2014 году умер его отец. Крутиков разбил машину. С женой они поругались, а потом Крутиков узнал, что у нее появился другой мужчина. В сентябре 2014 года, в годовщину знакомства, они развелись.
Крутиков начал пить прямо на работе: «Я был на грани самоубийства». Из-за долгов он продал трехкомнатную квартиру отца и большую часть денег отнес в банки и МФО. Платежей тогда уже было по 35 тысяч в месяц.
«Я нахапал этих денег. У меня была агония. Ты же мужчина, решай проблему сам. Я всегда платил, пока была возможность. Потом пытался расторгнуть договоры, но там концов не найдешь. Тогда мне адвокат сказал: хочешь, рискни сам с банкротством».
Крутиков написал заявление на банкротство. Со дня свадьбы, сыгранной в кредит, прошло четыре года.
В это время ему звонили сборщики долгов со всех регионов России. «Можно не слушать, что они говорят, просто по интонации понятно, что если завтра денег не будет, они приедут и башку прострелят. И добавляют, мол, вы понимаете, что владельцы компании — люди из 90-х, и вы понимаете, на какие деньги это все построено и какими методами они пользуются».
Крутиков хорошо помнит день, когда его признали банкротом. Был март, шел снег, и в суд он ехал почти час. В суде выглядел больным, «не понимал вообще, что происходит», пока судья зачитывал решение. На торги финансовый управляющий выставил его электрический чайник за 1000 рублей, сотовый кнопочный телефон Alcatel за 500 рублей и диван-кровать за 3000 рублей. Их выкупил друг Крутикова.
В июле 2018 года с него окончательно списали все долги. Коллекторы больше не звонят. Зато звонят маркетологи банков и МФО с новыми предложениями: последний раз предлагали под полтора миллиона, вспоминает он. Но Крутиков старается жить по средствам: «Теперь мне хватает моего заработка. Кредитов больше брать не хочу. Только если на квартиру или на очень дорогую машину. Не дай бог до этого дойдет».
Сейчас Крутиков — тренер-преподаватель по тхэквондо, черный пояс по которому он получил еще в 17 лет. В Курганской области этот спорт популярен. Крутиков купил машину, всю неделю ездит по деревням и вечерами тренирует детей. Всего в его команде почти 60 человек. Пока он не может зарегистрироваться как индивидуальный предприниматель: ограничение на год — одно из последствий физического банкротства. На новогодних каникулах хочет сходить в поход на перевал Дятлова.
— Правда, компании нет. Все боятся. А мне что-то адреналина мало в жизни стало.
— Надо же, вам адреналина перестало хватать?
— Ну, зато я поглядел жизнь. Теперь я знаю, какая должна быть жена, а какая нет. Вот та, которая сейчас с моей фамилией живет — такая не должна быть.
Это был его второй брак. В первом жена изменила Крутикову с «известным на всю страну человеком». Вторая жена полтора года назад предлагала «начать все с нуля», но спортсмен отказался. А накануне нашего интервью он расстался с девушкой: «Через две недели должна была быть свадьба».
Кредитов на нее Крутиков не брал.
.
