«Мы хотя бы дали людям возможность похоронить их близких по-христиански», — говорит британский спасатель Реджи Берри, глядя на могильные камни на кладбище над армянским Спитаком. 30 лет назад он с друзьями-пожарными прилетел сюда, чтобы спасать людей. Но на их долю остались только тела. Очень много тел.
На кладбище на холме над Спитаком — надгробие за надгробием, семья за семьёй с одной и той же датой смерти: 7 декабря 1988 года. День, когда случилось землетрясение. Под многими надгробиями — те, кого нашел в развалинах Реджи Берри.
В декабре 1988 года на помощь Советскому Союзу примчались команды спасателей из многих западных стран. Среди них были и 23 пожарных из английского графства Ланкашир.
Двое членов того отряда — командир Пол Бёрнс и пожарный Реджи (Реджинальд) Берри — вместе с корреспондентами Би-би-си и Общественного радио Армении через тридцать лет снова приехали в Спитак.
7 декабря 1988 года за 19 минут до полудня страшный подземный удар уничтожил город Спитак и разрушил тысячи зданий в соседних городах на севере Армении. Землетрясение убило больше 25 тысяч человек в Спитаке, Кировакане (ныне Ванадзор), Ленинакане (ныне Гюмри), Степанаване и других городах и деревнях региона.
Это было время перестройки и открытости миру, и генеральный секретарь СССР Михаил Горбачёв — он в момент землетрясения был с визитом в США — призвал западные страны помочь советской Армении.
«Это было нечто совершенно необычное — то, что Горбачев попросил о международной помощи, что западных спасателей пригласили в Советский Союз, — вспоминает Пол Бёрнс, — и, я думаю, местные жители тоже были поражены, что люди с Запада приехали им помочь».
Ирландец Бёрнс и его бойцы-англичане собрались за два дня. Снаряжение у них, естественно, было. Еду — саморазогревающиеся пайки — а также куртки, тёплое бельё, носки и спальные мешки им дали по первой же просьбе представители ещё одной страны-противника Советского Союза в холодной войне: американские военные с базы Бёртонвуд под Ливерпулем.
Советское посольство поставило в лондонском аэропорту столик, чтобы срочно выдать спасателям визы.
Но потом дорога до Спитака затянулась на три дня. Отчасти — из-за бардака (багаж со снаряжением на сутки потерялся в Шереметьево), отчасти — из-за того гигантского потока людей и техники, что шел в Армению.
«Конечно, мы ехали, чтобы спасать людей. Но когда мы добрались, стало ясно — и в силу мощи землетрясения, и из-за этой задержки в пути — что наша спасательная операция превращается в операцию по поиску тел», — говорит Берри.
В Спитаке в первые дни после землетрясения был сильный мороз, и британцы прекрасно понимали, что если под завалами и оставались живые люди, то шансов выжить пять дней без тепла и воды у них было крайне мало.
«Но надежда умирает последней. Бывали случаи, что людей доставали из-под завалов и через двадцать четыре дня… Поэтому ты всё равно надеешься, и подгоняешь своих людей снова, и снова, и снова в надежде, что всё-таки найдёшь кого-то живым», — говорит Пол Бёрнс, который до того работал на землетрясении в Италии в 1980 году.
«Мы были расстроены и подавлены, — признается Берри. — Какая-то надежда была, да, но… Никто же не мечтал откапывать трупы, правда же?»
Но именно этим и пришлось заняться.
«Останавливаешься оглядеться — и видишь море развалин, а между ними — маленькие группки выживших. Люди жмутся к кострам из оконных рам и тому подобного, бродят явно в шоке, — вспоминает Бёрнс. — И эти люди постоянно подходили ко мне с фотографиями своих близких, показывали, где они могли быть».
Британцам особенно запомнилось, как хорошо держались, с каким достоинством вели себя многие из тех спитакцев, чьих близких они откапывали из развалин.
В одном месте люди в момент первого толчка стояли на улице в очереди в банк — и здание упало прямо на них. Британцы одного за другим откапывали стоявших в этой очереди и укладывали в гробы. За их работой, стоя на куче обломков, наблюдала одна девушка.
«Мы закончили где-то в два или три часа ночи. Она подошла ко мне и спросила, не могут ли мои пожарные открыть для нее гробы, потому что она ищет маму, — вспоминает Бёрнс. — И в третьем или четвёртом гробу она нашла свою мать. Она лежала там с сумочкой, пожилая дама, точно такая же, какие стоят в очередях в банк по всему миру. И эта девушка — она обняла по очереди всех моих пожарных, она всех поблагодарила, у нее хватило на это сил!»
Два старика, два бывших пожарных из английской провинции, бродят по Спитаку и пытаются найти среди новой застройки места, где они работали тридцать лет назад. Это трудно, но у них получается. Помогает, кроме прочего, то, что улицы остались там, где были до катастрофы.
Вот тут на углу — стоя на перекрестке, рассказывает Реджи Берри — был многоэтажный дом, а в подвале находилось какое-то детское учреждение.
Одна женщина круглосуточно сидела рядом, пока англичане раскапывали завал. Её ребёнка тогда так и не нашли. Но она все равно подарила пожарным две банки компота. Сказала: «Это все, что у меня есть. Спасибо, что попытались мне помочь».
«Вот здесь был полевой госпиталь, вертолетная площадка, а по всему периметру — гробы, — Пол Бёрнс обводит рукой огромную захламленную площадку на краю Спитака, где до землетрясения был стадион. — Гробы с телами. В пять-десять ярусов. Это был пункт сортировки мёртвых».
Гробы были не только на стадионе, они были везде. Спасатели даже обедали, сидя на гробах с останками внутри.
Это не было каким-то неуважением к погибшим, объясняют британцы, и никем в том аду не воспринималось как таковое. Просто не на что больше было сесть.
«…И я разрубил его лопатой. Родственники были очень благодарны»
Есть воспоминания и пострашнее обеда на гробах.
«Это был мясник, — вспоминает Пол. — То есть, позже выяснилось, что мясник. Его родные собрались вокруг. Меня заверили, что они хотят получить останки любым способом».
«Я буду помнить это до того дня, когда всё для меня закончится, — вступает Реджи. — Человека придавило тяжеленной бетонной балкой. Она упала ему на ноги. Верхней части головы не было. И мы никак не могли достать тело целиком. Родственники хотели получить останки. И мы решили… Сказать прямо?.. Я разрубил его лопатой. Мы вытащили туловище с руками и тем, что осталось от головы, положили в гроб… И его родственники, они были очень благодарны! Они просто хотели похоронить останки по-христиански […] Они жали мне руку, они благодарили меня — меня, который только что разрубил их деда или их отца лопатой!»
Особую опасность представляли собой повторные толчки, афтершоки. Некоторые были очень сильными, даже разрушительными.
Стоя на перекрестке у того самого дома, где в подвале был то ли детский сад, то ли музыкальная школа, Пол вспоминает, что часть многоэтажки рухнула, а часть, осев, осталась стоять.
«Мы просто подумали, что сейчас погибнем»
Родители просили достать детей. Тела детей.
«Мы с коллегой заползли в какой-то дальний угол развалин, — вспоминает Пол, — и в момент, когда мы лежали лицом к лицу, каска к каске в этой щели и обсуждали, где же могут находиться дети, ударил мощнейший афтершок. Всё здание над нами заходило ходуном. Мы молчали, и я подумал — мы оба подумали — что сейчас погибнем. Просто погибнем и всё».
Но обошлось. После этого случая Бёрнс решил ввести «политику чистого неба»: не работать под нависающими развалинами и в помещениях.
В Спитаке британских друзей встретил Самвел Матосян. Сейчас он директор местного Дома культуры, а 30 лет назад был директором одной из спитакских школ.
Самвела завалило в его кабинете, голова и рука оказались зажаты между обломками, рука сломана, но он выжил. Очнулся, самостоятельно освободился, выбрался из развалин и вместе со всеми занялся спасательными работами. А через пять или шесть дней познакомился с британцами.
Самвел припоминает, что случайно зашел в палаточный городской штаб, и там, у партийного руководителя Спитака Норайра Мурадяна, как раз были британцы.
«Он позвал меня: вот, как раз ты — директор, учитель, знаешь, где находятся все школы. Проводи вот эту бригаду, пусть они проводят поисковые работы».
И Самвел повел британцев по развалинам школ и детских садов — искать тела детей.
Потом, уже позже, британские пожарные привозили в Спитак гуманитарную помощь, сборные домики, деньги на которые дала армянская община Манчестера (в этих домиках живут до сих пор), всякий раз встречались с Самвелом, он сам ездил в гости к ним в Англию — в общем, стали друзьями.
Но это всё было в девяностых, прошло много лет, и Самвел очень, очень рад, что Пол и Реджи, которым теперь 75 и 69 лет, смогли приехать ещё раз.
Ещё один спутник британцев в Спитаке — москвич Георгий Шабад.
Сейчас он — солидный и немолодой бизнесмен, а тогда был 19-летним студентом-математиком, коорый примчался вместе с тысячами других советских студентов-добровольцев помогать пострадавшим от землетрясения.
Сначала Георгий работал на том самом стадионе на сортировке трупов, но через сутки военные его прогнали, потому что, как он говорит, работать больше 24 часов на такой психологически опустошающей работе не разрешалось.
Георгий, хорошо говоривший по-английски, нашел палаточный лагерь британцев и стал их переводчиком.
«Наверное, правильно, что мы были тут. Не знаю, насколько мы смогли помочь, но, во всяком случае, точно есть ощущение, что если б остались дома, то пожалели бы, — размышляет Георгий в беседе с корреспондентом Общественного радио Армении. — То есть, наверное, мы всё-таки делали это больше для себя. Помогая другим, помогаешь себе. Я сейчас чувствую, что и правильно, что я тогда был здесь».
Британцы помогли Армении не только тем, что разбирали завалы, а позже привезли сборные домики и другие подарки.
Они, профессиональные спасатели, вместе с коллегами из ФРГ, Франции, Италии, Швейцарии и других стран, сначала просто своим примером, а потом снаряжением и организацией обучения помогли создать в Армении высокопрофессиональные добровольческие спасательные отряды.
Мовсес Погосян сейчас возглавляет представительство немецкого Красного Креста в Армении, а в декабре 1988-го он был 33-летним ученым-физиком из Еревана. Когда ударило землетрясение, Мовсес, как и многие, сорвался с места и приехал в Ленинакан — спасать людей.
«Через три-четыре дня мы заметили, что кто-то рядом работает гораздо более аккуратно и организованно, чем мы. Аккуратно одеты. Хорошо экипированы: и фонари, и баклажки, и аккумуляторы и генераторы, и палатки… Это были иностранные спасатели. Из Швейцарии, Германии, Австрии, Великобритании, из Америки и Японии. Они как будто ходили на обычную работу. Никакой паники, как будто ничего особенного и не случилось», — вспоминает Мовсес.
Контраст со «стихийными» спасателями, которые съехались со всей Армении и из разных мест Советского Союза, был разительным.
«Мы героически рванули туда, чтобы помочь, но мы же мешали остальным! Мы устраивали пробки на дорогах и раненые умирали в машинах! Мы даже не знали, что такое синдром сдавливания — мы не знали, что нельзя сразу доставать человека из завалов, если у него раздавлена конечность, надо наложить жгут, иначе он погибнет. Мы не знали таких простых вещей!»
Более того, землетрясение показало, что и официальные советские структуры не готовы к таким катастрофам мирного времени.
«Мы очень хорошо были готовы на случай войны, но в этом случае те силы, которые должны были реагировать, они капитулировали! Потому что часть бойцов гражданской обороны тут же рванула по домам проверить, что там. А других таких организаций у нас не было», — объясняет Погосян.
Пол Бёрнс очень хвалит советских военных за то. как они организовали операцию в Армении, особенно быструю эвакуацию раненых в больницы Москвы и других городов.
Но Мовсес Погосян говорит: да, у военных была четкая структура и много рабочих солдатских рук, было море техники: бульдозеров, кранов, вертолетов и самолетов — но разница с профессиональными гражданскими спасателями заключалась в том, что те были обучены спасать людей.
И уже в январе 1989 года молодые армянские интеллигенты решили создать первый добровольческий спасательный отряд. Его назвали «Спитак», а первым командиром отряда избрали Мовсеса Погосяна.
Сейчас таких отрядов в Армении несколько, все хорошо обучены и оснащены, и какую-то, пусть и не очень большую, роль в этом сыграл и Пол Бёрнс, который в середине девяностых привёз по просьбе Погосяна 20 костюмов для работы в сильном задымлении и 10 костюмов для спасения людей под водой, а также организовал обучение работе в этих костюмах.
После землетрясения, в девяностых годах, Пол с коллегами приезжал в Армению и привозил разную помощь ещё 12 раз.
Но пусть помощь от немцев, французов или британцев была очень нужна, само значение приезда сотен западных спасателей в Армению в 1988 году оказалось, по словам Мовсеса Погосяна, гораздо шире.
«Это землетрясение ударило не только по нашей стране, Армении. Оно ударило по «железному занавесу», — размышляет Погосян. — Мы обнаружили, что люди из Германии, Франции, Италии, Великобритании, Америки — такие же люди, что они так же чувствуют боль, что их слёзы выглядят так же, как наши. Это землетрясение разрушило наш менталитет, нашу уверенность, что за «железным занавесом» — враги».