Убийство главы ингушского Центра противодействия экстремизму Ибрагима Эльджаркиева стало одним из самых громких нападений на силовиков за последнее время. В Кремле уже отметили, что президент Владимир Путин в курсе дела, а расследование контролирует глава Следственного комитета. Между тем, в СМИ появилась первая версия о заказчиках — конфликт с влиятельным религиозным кланом.
Ибрагим Эльджаркиев был убит вечером 2 ноября на стоянке одного из дворов на улице Академика Анохина в Москве. Вместе с главой ингушского Центра «Э» неизвестный застрелил его брата — 30-летний Ахмед Эльджаркиев не имел никакого отношения к силовым структурам, он работал анестезиологом-реаниматологом в Первой градской больнице.
На записи с камеры наблюдения, обнародованной телеграм-каналом Baza, видно, как из остановившейся машины выходит человек. Он останавливается и ждет, пока водитель припаркует автомобиль.
В это время к нему подбегает мужчина в красной куртке и стреляет практически в упор несколько раз. Убийцу пытается остановить водитель, выскочивший из салона машины, и тогда неизвестный расправляется и с ним. Третий пассажир тоже выскочил из машины, но его убийца почему-то не тронул.
По данным следствия, нападавший сделал около 10 выстрелов по Эльджаркиевым.
«Убийца знал, что Ибрагим Эльджаркиев приедет в Москву на учебу в Академию народного хозяйства и остановится на этот период времени у своего брата», — сказал РБК источник, знакомый с ходом расследования.
«Безусловно, президенту докладывалось об этом убийстве», — сказал Песков во вторник журналистам. Он подчеркнул, что дело резонансное и его расследование находится под контролем у главы Следственного комитета России Александра Бастрыкина. «Идет работа, нужно дождаться ее результатов. Безусловно, исполнители и, если таковые имеются, заказчики, этого убийства должны быть найдены», — добавил Песков.
Версия о батлаках
По данным телеграм-канала Baza, главная рабочая версия заказного убийства связана с конфликтом между начальником Центра «Э» и религиозной общиной из Ингушетии, называющей себя мюридами Батал-хаджи Белхароева. Об этом также написала газета РБК. Ее собеседник утверждает, что, «по информации из республики, так называемые батлаки подозревали Эльджаркиева в похищении одного из своих единомышленников».
До 2018 года главой общины был Ибрагим Белхороев. В декабре 2018 года его убили — автомобиль Белхороева обстреляли неизвестные, он скончался на месте. Через неделю, в январе 2019 года произошло первое покушение на Эльджаркиева, после которого он стал пользоваться госзащитой. На трассе недалеко от границы Ингушетии и Чечни автомобиль силовика обстреляли из автоматов неизвестные на «Ладе Гранта».
В результате Эльджаркиев не пострадал, но тяжелые ранения получили трое находившихся в машине мужчин, один из них позже скончался. После покушении глава центра «Э» передвигался по Ингушетии в бронированной машине и с охраной.
В воскресенье телеграм-канал Mash сообщил, что в ингушском селении Экажево недалеко от Назрани третьего ноября гремели салюты и автоматные очереди. В селении живут члены клана Белхороевых, отмечало издание. Экажево, помимо прочего, известно тем, что в окрестностях села в разные годы были убиты лидеры северокавказских боевиков — Шамиль Басаев и Саид Бурятский.
Закрытые, влиятельные
Последователей Батал-хаджи Белхороева в Ингушетии по разным оценкам насчитывается от 10 до 15 тысяч человек. Большая часть проживает в ингушском селе Сурхахи. Община возникла в начале 20 века. Сам Батал-хаджи Белхороев был религиозным деятелем, занимался благотворительностью и распространением ислама в регионе. После его смерти потомки деятеля основали общину, а самого Батал-хаджи объявили шейхом.
Община имеет репутацию сплоченной и закрытой. Как рассказал Би-би-сиб бывший баталхаджинец Хусейн Мержоев, потомки шейха до сих пор правят общиной. После убийства Ибрагима Белхороева главным стал его родной дядя Якуб.
«Глава общины — это не номинальная должность. Ему платят дань и почитают», — отмечает Мержоев. По его словам, каждый последователь братства обязан отдавать 10% от своего дохода, будь то бизнес или пенсия.
«Родился ребенок — нужно заплатить, умер человек — заплатить, поехал в Мекку — заплатить. Ты должен каждый год давать оценку своему состоянию и определенную часть отдавать им», — рассказывает Хусейн.
Существование таких «взносов» подтвердили Би-би-си еще двое бывших членов общины. «В нашем селе, в Сурхахи, жила одна женщина. Она жила в вагончике, у нее было трое сыновей и дочь, зарабатывала тем, что торговала на рынке. Даже она платила им 10%», — привел пример бывший баталхаджинец Магомед. Он попросил Би-би-си не называть его фамилию в целях безопасности.
В братстве, по словам его бывших членов, существует и свой совет старейшин. Это четыре человека, которые решают споры, наказывают или отлучают от общины. Хусейн Мержоев рассказывает, что наказать могут разными способами, от наведения порчи до физической ликвидации.
Сам Мержоев, по его словам, подвергался нападкам и угрозам за то, что вышел из общины и открыто критикует ее. Он говорит, что раньше и сам был ревностным последователем группы, соблюдал все обряды. Затем уехал в Египет, получил религиозное образование и понял, что образ жизни баталхаджинцев имеет мало общего с исламом.
Братство, с которым приходится считаться
По словам Хусейна, подвергнуться денежному штрафу или исключению из общины можно даже за брак с тем, кто не является членом братства. Бывшему баталхаджинцу Магомеду начали угрожать, когда он объявил о женитьбе на девушке не из общины.
«За день до свадьбы, когда меня не было дома, ко мне домой пришли люди из братства, — рассказал он Би-би-си. — Они сказали моей матери, что если я женюсь на ней и буду поддерживать связи с людьми вне общины, то меня убьют». Мать тем не менее сына поддержала.
По словам Магомеда, самым серьезным испытанием для отступников становится полная изоляция, особенно это важно для взрослого поколения. Молодой человек говорит, что после его отречения от общины с матерью перестали общаться его родные братья.
Хусейн Мержоев утверждает, что одной из главных угроз баталхаджинцы считают салафизм (направление в исламе, отвергающее нововведения, появившиеся после смерти пророка Мухаммада). Будучи суфийской общиной, баталхаджинцы отвергают все иные трактования ислама.
На одной из видеозаписей на странице в YouTube ингушский мулла говорит: «Самым непозволительным для нас является ваххабизм, прелюбодеяние, воровство и женитьба на ингушке». Хусейн Мержоев утверждает, что это один из четырех старейшин общины Хусейн Тачиев. Члены общины, по словам Мержоева, даже называют себя мюридами, а не ингушами.
Руководитель центра анализа и предотвращения конфликтов Екатерина Сокирянская была дома у потомков шейха. Ощущений, что к гостю относятся, как к человеку другой породы, по ее словам, у нее не было.
«Мифы об их всепроникающем влиянии, о желании финансово заинтересовать, где-то припугнуть и таким образом влиять на власть, таких мифов очень много я слышала, когда жила там, — вспоминает Сокирянская. — То, что люди считают их сектой, Белхороев знал. Но он называл это солидарностью, взаимопомощью. А мифы об отдельной посуде для тех, кто не в общине, он называл ерундой. Я с ним была, собственно, согласна в плане бытовых мифов».
По ее мнению, у общины всегда были довольно высокие лоббистские возможности и стремление к их реализации: «Я думаю, что любое руководство Ингушетии должно принимать во внимание и считаться с этим вирдом (суфийское течение)».
Автор научной работы «О некоторых особенностях братства Батал-хаджи Белхороева», и. о. руководителя отдела народов Кавказа музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН Макка Албогачиева в разговоре с Би-би-си описывает общину как очень сплоченную и закрытую. По ее мнению, это связано с преследованием группы еще в советские времена.
Албогачиева утверждает, что члены общины не вступали в комсомол и были в оппозиции к власти. По ее словам, в исторический советский период члены братства ушли в себя, закрылись, чтобы таким образом, законсервировавшись, сохранить свою самобытность.
«Они все вместе. Это не один человек, который придет на разборки, они придут все, поэтому у них образ людей, которых боятся. Тут имеет огромное значение местный адат и шариат».
Члены общины и семьи Белхароевых не ответили на просьбы Би-би-си об интервью. В МВД Би-би-си посоветовали обращаться к следствию. Официальный представитель СК Светлана Петренко на звонки и сообщения Би-би-си не ответила.
Чем известен ингушский Центр «Э»
Эльджаркиев конфликтовал не только с «белхороевскими». За свою карьеру в силовых органах ингушский силовик мог нажить много врагов. Собеседник РБК, знакомый с ходом расследования, отметил, что помимо версии о «батлаках» отрабатываются и другие — в том числе связанные с ролью Эльджаркиева в деятельности местных силовиков.
По словам коллег убитого начальника центра «Э», Эльджаркиев «сумел создать надежный заслон на пути распространения экстремизма в Республике Ингушетия», а при его участии «было выявлено и раскрыто несколько десятков преступлений… пресечена деятельность четырех организованных преступных групп экстремистской направленности».
Эльджаркиев пришел в правоохранительные органы в 2004 году — на должность оперуполномоченного ФСКН. В ведомстве, контролирующем оборот наркотиков, он дорос до начальника группы оперативной службы. В 2016 году ФСКН была упразднена, а Эльджаркиев перешел на работу в региональное МВД — он возглавил Центр по противодействию экстремизму.
Это произошло после того, как в том же 2016 году предыдущий руководитель Центра «Э» Тимур Хамхоев вместе с несколькими подчиненными попал под следствие: силовиков обвинили в том, что они пытками заставляли задержанных подписать признательные показания, один из таких допросов закончился убийством местного жителя.
В июле 2018 года экс-глава ингушского Центра «Э» Хамхоев был осужден на семь лет колонии общего режима, его сослуживцы также получили тюремные сроки — почти вдвое меньше тех, которые просило обвинение.
Пока суд в Нальчике слушал дело ингушских полицейских, в самой республике стали появляться сообщения о пытках в претерпевшем кадровые изменения Центре «Э» — уже при новом главе, Эльджаркиеве.
Так, 6 октября 2018 года неизвестные похитили сотрудника международной правозащитной организации Amnesty International Олега Козловского. Его захватили, когда он работал в Магасе — проводил мониторинг протестов против нового соглашения о границах Ингушетии с Чечней.
«Похищавшие давали понять, что они из Центра «Э», — рассказал Би-би-си Козловский. — Они прозрачно на это намекали».
Неизвестные вывезли Козловского за пределы города, где «раздели, начали избивать и угрожать расстрелять», требуя рассказать, кто он такой, что делает в Магасе и с кем работает. С Эльджаркиевым Козловский не общался, но по заявлению правозащитника возбудили дело о похищении.
«Когда я приезжал на следственные действия, следователи были оптимистично настроены — мол, раскроют дело, найдут похитителей, — отметил Козловский. — Последний раз на следственных действиях я был в конце мая. Я знаю, что, вроде бы, сменили следователя по этому делу, но новый со мной не связывался и об успехах никаких не рассказывал». На какой стадии расследование сейчас, Козловский не знает.
«Сотрудники центра «Э» — фактически никому не подконтрольные и с широкими полномочиями силовики. Все надеялись на назидательный эффект, но этого не случилось… Уже появились два уголовных дела при новом руководстве ингушского ЦПЭ», — рассказывал в интервью «Кавказскому узлу» адвокат Андрей Сабинин. «Насколько я знаю от других правозащитников, ситуация после смены руководства ЦПЭ не стала, методы не поменялись. Могу предположить, что у многих в республике есть поводы отомстить, в том числе и кровная месть».
«Закон — это они»
Первое уголовное дело, о котором говорит Сабинин, это история боксера Альберта Хамхоева, который в 2018 году был приговорен к условному сроку по обвинению в хранении оружия. Вину мужчина не признал: он утверждал, что после задержания его пытали.
Во время судебных слушаний по делу Альберта Хамхоева один из бывших полицейских рассказал, что исполняющий обязанности главы Центра «Э» Эльджаркиев заставлял его подбросить пистолет обвиняемому. Получив отказ, начальник якобы начал давить на своего сотрудника и угрожать увольнением.
По словам того же свидетеля, после окончания рабочего дня он слышал крики из кабинета, в котором вместе с задержанным Альбертом Хамхоевым находился другой оперативник и руководитель центра «Э» Эльджаркиев. Осужденному за хранение оружия мужчине в итоге удалось добиться возбуждения дела против одного из сотрудников управления по борьбе с экстремизмом.
Второе дело о пытках при новом руководстве Центра «Э» — история осужденного на девять лет колонии Абдулмалика Албагачиева. Суд признал его участником террористической организации: по версии следствия, Албагачиев во время поездки в Турцию перебрался на территорию Сирии и там участвовал в войне.
По словам осужденного, ему пришлось признать вину после пыток электротоком, а также угроз полицейских в адрес его матери, сестры и жены.
«После того, как мной были прочитаны документы, в кабинет зашел мужчина… Он представился начальником Центра по противодействию экстремизму по Ингушетии Эльджаркиевым. [Он] обратился ко мне и сказал, что мне лучше признаться во всем, что мне некуда деваться, что если я скажу, что меня кто-то пытал, то мне не жить. Сказал, что закон — это они, и что им никто не судья», — цитировала слова Абагачиева «Медиазона».
Экспертиза подтвердила электротравмы, но дело о пытках Абагачиева возбудили только спустя 14 месяцев после его задержания. Обвиняемых в нем нет до сих пор.
