Спустя десять лет после авиакатастрофы под Смоленском, унесшей жизнь президента Польши Леха Качиньского и еще 95 человек, находившихся на борту его самолета, в Варшаве нет единой точки зрения на то, что же стало причиной события, которое называют самой большой трагедией в истории страны после Второй мировой войны.
Проведенное в прошлом году исследование показывает, что около половины поляков считают, что причины смоленской катастрофы так остались невыясненными. В то же время около четверти жителей страны думают, что причиной трагедии была диверсия.
- В Польше до сих пор ищут виноватых в катастрофе под Смоленском
- Пять лет катастрофе Ту-154 в Смоленске: споры не утихают
Смоленскую катастрофу часто называют «польским 9/11» — событием, которое внезапно и очень сильно изменило польскую политику, польское общество, даже польскую идентичность и ход польской истории.
Однако действительно ли катастрофа президентского самолета стала событием, задавшим ход развитию страны на следующее десятилетие, и не случится ли так, что «круглая дата» станет точкой, в которой Польша «перерастет Смоленск»?
Самолет
Это прозвучит цинично, но проиллюстрировать отношения между лидерами польского государства в начале 2010 года лучше всего можно было бы на примере истории о самолете.
Двумя самыми большими партиями в стране были либеральная «Гражданская платформа» и консервативная «Право и справедливость» (ПиС). Всего несколькими годами ранее назад их лидеры, Дональд Туск и Лех Качиньский вели переговоры о коалиции, однако они не увенчались успехом, и теперь между премьером Туском и президентом Качиньским шла настоящая война.
В октябре 2008 года между ними возник очередной спор — кому представлять Польшу на саммите ЕС в Брюсселе. Полететь туда хотели оба политика, но в последний момент канцелярия премьера отказалась выделять правительственный борт Качиньскому. Тот в результате все же долетел до Брюсселя на специально нанятом чартере и сидел за столом переговоров рядом с Туском, но «война за самолет» еще долго была символом сложных отношений между двумя «варшавскими башнями».
В апреле 2010 года отношения между Туском и Качиньским были тоже, мягко говоря, прохладными. А еще — через полгода в Польше должны были состояться президентские выборы, и электоральные рейтинги не давали действующему главе государства особых поводов для оптимизма.
Считается, что формально объявить о своем решении идти на выборы Лех Качиньский должен был в Катыни. Возле этого городка неподалеку от Смоленска в апреле 1940 года были расстреляны тысячи польских офицеров. 70-я годовщина этой трагедии выглядела подходящим поводом для старта кампании президента, уделяющего много внимания вопросам исторического прошлого своей страны, плюс слывущего антироссийским политиком.
Однако еще в феврале 2010 года премьер-министр России Владимир Путин пригласил на церемонию в Катынь польского премьера Дональда Туска. Качиньский тогда заявил, что независимо от визита Туска он тоже приедет на место расстрелов.
В результате 7 апреля в Катынь с визитом прилетел Дональд Туск, а утром 10 апреля из Варшавы на том же самолете в Смоленск вылетел Лех Качиньский. В его делегацию входили супруга президента Мария Качиньская, вице-спикеры обеих палат польского парламента и ряд депутатов, начальник генштаба и командующие всеми родами войск польских вооруженных сил, глава нацбанка, представители духовенства и родные жертв катынских расстрелов. Всего на борту правительственного Ту-154 находилось 96 человек, в том числе восемь членов экипажа.
В 10:41 по московскому времени при заходе на посадку на аэродроме Смоленск-Северный польский «борт номер один» потерпел крушение. Никто из находившихся на борту самолета не выжил.
Недолгий мир
В день катастрофы в Польше объявили недельный траур. На прощание с президентской парой со всех уголков Польши в Варшаву прибыли тысячи людей. Польские и иностранные СМИ тогда писали, что смоленская трагедия объединила в боли весь народ, оставив на заднем плане еще недавно столь острые политические распри.
Однако момент единения продлился недолго.
«Мне кажется, в трениях между «Платформой» и ПиС до 2010 года было много театральщины. Обе партии осознавали, что острый конфликт между ними привлекает к ним больше внимания избирателей и активно этим пользовались. А вот после Смоленска… Кровь всегда делит сильнее. Кровь погибших в смоленской катастрофе превратила чисто политический конфликт в реальный, причем значительно более брутальный», — говорит Би-би-си профессор варшавского Университета Стефана Вышинского Антоний Дудек.
Более того, этот конфликт быстро перерос рамки партийной конкуренции и в буквальном смысле вышел на улицы польских городов.
Еще до окончания траура по погибшим в СМИ появилась инициатива погребения Леха и Марии Качиньских в резиденции польских королей — в подземелье краковского замка на Вавеле. Этот замысел раскритиковала часть польского общества.
«Президента, конечно, жалко, но хоронить его в месте, где покоятся польские короли и выдающиеся поэты, — это был немного перебор», — говорит Би-би-си один из сотен протестовавших против того решения жителей Кракова.
Тем более, отношение польского общества к президенту Качиньскому было, мягко говоря, неоднозначным. Опросы, проводившиеся незадолго до его гибели, показывали, что шансы Качиньского на переизбрание были невысокими: в первом туре он набирал около 20% голосов избирателей, во втором — безоговорочно проигрывал кандидату от «Платформы» Брониславу Коморовскому.
В конце концов, именно Коморовский в июле 2010 года победил на назначенных после гибели президента внеочередных выборах, обойдя в их втором туре брата-близнеца погибшего главы государства Ярослава Качиньского.
Уже через несколько дней после избрания Коморовский заявил, что большой деревянный крест, установленный возле президентского дворца вскоре после катастрофы, будет перенесен в более подходящее место: траур, мол, закончился, нужно двигаться дальше.
Крест в результате перенесли, но не с первой попытки: поначалу этого не дали сделать сторонники Качиньского, считавшие, что демонтажем этого символа новая власть стремится стереть из памяти поляков воспоминания о погибшем президенте.
Столкновения на тротуаре возле президентского дворца для сторонников Коморовского стали мелким инцидентом на полях его прихода к власти, но для «защитников креста» и их группы поддержки они так и остались символом того, что новая власть их не слышит, не уважает, хочет убрать с глаз долой.
«Картонное государство»
Через несколько месяцев после катастрофы были опубликованы отчеты о результатах расследования ее причин, подготовленные российскими и польскими специалистами.
В обоих этих рапортах главной причиной аварии были названы неправильные действия экипажа самолета в условиях густого тумана над аэродромом «Северный».
Дополнительной причиной, обозначенной в отчете, подготовленном Межгосударственным авиационным комитетом СНГ, значилось психологическое давление на капитана воздушного судна, которое якобы оказывал на него главнокомандующий ВВС Польши Анджей Бласик. Согласно выводам экспертов, в момент катастрофы он находился в кабине пилотов и мог настаивать на посадке в Смоленске любой ценой. Отдельно в документе указывается, что в крови Бласика было 0,6 промилле алкоголя, что соответствует легкой степени опьянения.
С другой стороны, польская комиссия по расследованию катастрофы, не отрицая вины экипажа, указывала и на ошибки диспетчеров смоленского аэродрома, а также недостаточное техническое оснащение «Северного».
Оба отчета содержали настолько обширный перечень нарушений, упущений и ошибок при планировании и проведении фатального перелета, что в польской прессе того периода появился грустный мем — «картонное государство». Степень игнорирования всевозможных норм, требований и процедур при организации полета главы государства, писали тогда наблюдатели, ставит под сомнение само существование этого государства: непонятно, есть ли что-то за красивым бело-красным картонным фасадом.
После публикации отчетов полк польских ВВС, который осуществлял авиаперелеты первых лиц государства, был расформирован, а тогдашний министр обороны ушел в отставку.
Взрывы и искусственный туман
Однако уже на момент публикации отчетов в Польше было достаточно много людей, считающих любые выводы любых официальных комиссий заведомо сфальсифицированными.
Уже в первые дни после катастрофы сначала в симпатизирующих Качиньскому СМИ, а потом и в желтой прессе появились теории о том, что авария президентского самолета могла быть спланированным покушением на президента Польши.
С течением времени число подобных теорий увеличивалось: их сторонники утверждали, что президентский самолет взорвался еще до соприкосновения с землей, что пилотов ввел в заблуждение искусственный туман, распыленный над аэродромом, или что выживших пассажиров лайнера уже на земле добивали из пистолетов неизвестные люди.
Гибель президента Качиньского, по мнению сторонников подобных теорий, могла быть выгодной его непримиримому внутриполитическому конкуренту Дональду Туску или же его главному внешнеполитическому противнику — Владимиру Путину. В этой связи вспоминали, что именно по инициативе Качиньского польский правительственный самолет в разгар пятидневной российско-грузинской войны 2008 года доставил на центральную площадь Тбилиси самого президента Польши, лидеров Украины и трех прибалтийских государств. Присутствие этих политиков в Тбилиси, до сих пор убеждены сторонники Качиньского, стало главным фактором, не допустившим входа российских войск в грузинскую столицу, а также навсегда превратило польского президента в личного врага Владимира Путина.
Самые экстравагантные теории заговора допускали, что ликвидация польского президента стала результатом преступного сговора Дональда Туска и Владимира Путина.
По мотивам этих теорий писались книги и снимались фильмы. Их сторонники с самого начала с недоверием относились к результатам официальных расследований, однако сила их позиции в обществе определялась тем, что о таком же сокрытии правды властью заявляли и высокопоставленные политики ПиС во главе с самим Ярославом Качиньским.
«Смоленская религия»
Гибель Леха Качиньского и поражение его брата-близнеца на президентских выборах стали для ПиС шоком и причиной для глубокого внутреннего кризиса. Варшавские политологи всерьез прогнозировали ее исчезновение с политической карты Польши.
Однако уже очень скоро ПиС нашла смысл своего существования в требовании к власти раскрыть правду о смоленской катастрофе.
Партия Ярослава Качиньского и он лично взяли патронат над «месячницами» — более или менее многочисленными шествиями, проходившими в польской столице десятого числа каждого месяца. Их маршрут начинался в одном из костелов варшавского Старого города, продолжался через одну из центральных улиц столицы и заканчивался возле президентского дворца. Импровизированный митинг непременно заканчивался речью Качиньского, который обещал своим сторонникам рано или поздно добиться правды о том, что же все-таки случилось в Смоленске.
Вскоре «месячницы» приобрели черты практически церковного ритуала, что дало повод философу и религиоведу Збигневу Миколейко заявить о появлении в Польше особой «смоленской религии» — странного микса католических обрядов и политических митингов, главную роль в котором играет сам Качиньский, в одном из интервью того периода сказавший, что хотел бы стать «спасителем нации на пенсии».
Из мрачноватых и, как поначалу казалось, бессмысленных ритуалов «месячницы» постепенно превратились в средство мобилизации ядра электората ПиС. На этих мероприятиях неизменно присутствовала партийная верхушка в полном составе. Речи Качиньского были своеобразными «накачками», политинформациями для его сторонников.
Отдельно лидер ПиС указывал своим последователям, кого именно следует считать «чужими», «врагами», возможно, причастными к «убийству» его брата. Впрочем, эта риторика использовалась им не только на собраниях перед президентским дворцом: во время одного из заседаний парламента в 2012 году он назвал Дональда Туска «на сто процентов в политическом смысле виновным в смоленской катастрофе».
Адептами «смоленской религии» на протяжении нескольких следующих лет стали не только непосредственные участники «месячниц», но и миллионы людей по всей Польше.
В 2015 году в интервью Gazeta Wyborcza Збигнев Миколейко говорил, что в сети этой религии попали разнородные группы поляков, которые по различным причинам проиграли в результате посткоммунистических изменений, и, слушая радостные отчеты Туска о постоянно развивающейся европейской Польше, чувствовали себя обманутыми или чужими на этом празднике жизни. Адептами «смоленской религии», продолжал философ, стали и польские правые — здесь, как и во многих других странах региона на протяжении последних лет заметно увеличилась популярность националистических движений.
И пока «Платформа» гордилась беспрецедентными цифрами роста польской экономики, а ее лидер Дональд Туск самоуверенно заявлял, что его партии «некому проиграть выборы», протестные настроения, канализированные и в «месячницах» Качиньского, нарастали.
Новая власть
Расплата пришла в 2015 году. Весной действующий президент Бронислав Коморовский неожиданно проиграл президентские выборы кандидату от ПиС, депутату Европарламента Анджею Дуде. Осенью «Платформа», ослабленная «эмиграцией» Дональда Туска в Брюссель — в 2014 году его избрали председателем Европейского Совета — потерпела поражение и на парламентских выборах. Вся власть в стране оказалась в руках «Права и справедливости».
Уже в ноябре 2015 года Анджей Дуда заявил, что опубликованные после катастрофы российский и польский отчеты о ее причинах являются «только гипотезами», а работу над выяснением причин аварии нужно продолжать.
Главный куратор «смоленской темы» в ПиС Антоний Мацеревич был назначен министром обороны, а «месячницы» превратились в своеобразные мероприятия государственной важности — по факту в них принимала участие вся политическая верхушка страны.
Уже в начале 2016 года Мацеревич распорядился начать новое следствие по делу о смоленской катастрофе. В его рамках были осуществлены эксгумации всех жертв той аварии — протесты некоторых семей погибших не принимались во внимание.
А в 2018 году министр обороны официально заявил: новое, «настоящее» расследование причин катастрофы показало, что ее причиной были два взрыва на борту президентского лайнера.
Польские и российские эксперты, принимавшие участие в расследовании катастрофы ранее, раскритиковали выводы Мацеревича, а президент России Владимир Путин назвал их «блефом, чушью и несуразицей».
Впрочем, вскоре после этого заявления Антоний Мацеревич лишился поста министра обороны, а проведение традиционных смоленских «месячниц» прекратилось. Ярослав Качиньский заявил, что 96-е шествие — по количеству жертв смоленской катастрофы — будет последним.
С этого момента, говорит профессор Антоний Дудек, ПиС начала последовательно приглушать тему смоленской катастрофы.
«Я наблюдаю за пропагандой ПиС и могу сказать, что в последние годы эта тема оказалась радикально урезанной. Уже не говорится ничего на тему покушения, эта тема перестала быть полезной для ПиС», — говорит он.
Более важными для польской власти в последние годы стали критикуемые Евросоюзом реформа системы правосудия и особенно программа «500+» — ежемесячная выплата не облагаемых налогами 500 злотых (около 125 долларов) на каждого ребенка в семье — пожалуй, самый популярный в польском обществе шаг нынешней власти.
Дудек не исключает, что причина ослабления интереса Ярослава Качиньского к теме смоленской катастрофы состоит в том, что он сам убедился: раз неоспоримых доказательств покушения на его брата не нашлось в результате расследования, проведенного при власти ПиС, то их не найдет никто.
С этого момента, резюмирует Дудек, общественное, политическое значение Смоленска в Польше неумолимо падало.
С ним согласен варшавский историк Лукаш Адамский. «Когда говорят, что 10 апреля для поляков — это то же самое, что 11 сентября для американцев, то, мне кажется, это абсолютное преувеличение. Да, это была трагедия для государства. Да, она показала слабые места в системе государственного управления. Но говорить о каком-то глобальном влиянии этой катастрофы на целые поколения поляков я бы не стал. В последние годы я не вижу, чтобы эта тема играла сколь бы то ни было важную роль в жизни среднестатистического поляка», — говорит он.
Что теперь?
Сложно сказать, как бы выглядели памятные церемонии к десятой годовщине смоленской трагедии, не вмешайся в планы польских политиков коронавирус. Возложение цветов к памятникам жертвам катастрофы Ярославом Качиньским и премьером Польши Матеушом Моравецким, вечернее обращение президента Анджея Дуды — вот и вся запланированная программа.
Вплоть до недавнего времени в Варшаве продолжалась вялая дискуссия на тему того, кто именно из польских высоких должностных лиц полетит на траурные мероприятия в Смоленск и стоит ли лететь туда вообще в свете не лучшего состояния российско-польских отношений и опасения каких-то провокаций на месте церемонии. В конце концов, напоминали в Варшаве, Россия до сих пор не передала Польше обломки разбившегося самолета, и это якобы может свидетельствовать о желании Москвы скрыть правду о причинах катастрофы.
Спор разрешился сам собой: на прошлой неделе в канцелярии польского правительства сообщили, что визит делегации из Варшавы переносится на более позднее время в связи с тем, что российская сторона «не дала однозначный письменный ответ на представленные логистические планы этого визита». В МИД России претензии поляков назвали «вызывающей неблагодарностью», отвергнув упреки Варшавы .
Так же сложно предположить, звучала бы тема Смоленска в избирательной кампании к выборам президента Польши — день голосования назначен на 10 мая. Еще с середины марта кампания была фактически приостановлена, а в Варшаве продолжаются дискуссии на тему того, не стоит ли перенести эти выборы то ли на осень, то ли на год, то ли на два.
Антоний Мацеревич, который продолжает возглавлять финансируемую государством комиссию по расследованию причин катастрофы, в преддверии очередной ее годовщины заявляет, что все так же уверен: на борту президентского самолета 10 апреля 2010 года было два взрыва. В свежем интервью консервативному религиозному телеканалу Trwam Мацеревич рассказал, что особое внимание сотрудничающие с ним эксперты уделили ремонту разбившегося лайнера, который проводился за год до катастрофы на территории России. Отдельно Мацеревич добавил, что финальный отчет его комиссии уже готов, но будет опубликован позже.
А профессор Антоний Дудек не исключает, что коронавирусный кризис и грядущие за ним проблемы в экономике страны могут окончательно изменить отношение поляков к смоленской катастрофе и радикально повлиять на поляризацию общества из-за отношения к ней.
«Разделение, думаю, останется, но оно уже не будет возбуждать таких бурных эмоций. Для всё большего числа поляков Смоленск — это уже давнее прошлое. В ближайшее время люди будут просто бороться со своими ежедневными проблемами, которые будут только усиливаться, а не выяснять, кто и в чем провинился в Смоленске. Не исключено, что мы станем свидетелями этого уже в ближайшие недели-месяцы, и символическая десятая годовщина катастрофы вполне может стать концом этой темы в польском общественном сознании», — говорит он.