В апреле 2020 года в Оксфордском университете стартовал первый этап клинических испытаний возможной вакцины от коронавируса. Разработанный в Институте исследования вакцин имени Эдварда Дженнера препарат был назван Всемирной организацией здравоохранения наиболее вероятным спасением от пандемии. 9 сентября эксперимент был приостановлен из-за болезни одного из волонтеров. Согласно The New York Times, у заболевшего признаки воспаления спинного мозга. Станислав Скаржински – участник испытания вакцины от COVID-19 Оксфордского университета. Он – польский журналист, работающий в Великобритании. Станислав не является экспертом в этой теме, он просто делится своим опытом волонтера. Это интервью для СОВЫ подготовил Дэниел Вонг до того, как третью фазу испытания пришлось приостановить.
– Почему вы решили принять участие в испытаниях вакцины от COVID-19 Оксфордского университета?
– Причина заключается в том, что я живу рядом с Оксфордом. Я узнал, что Институт Дженнера собирается попытаться разработать вакцину. Они на местном уровне объявили, что им нужны добровольцы для испытания [вакцины]. Из-за локдауна они не могли просить людей путешествовать на большие расстояния, сами тоже не могли путешествовать, поэтому первый этап, который начался в апреле этого года, был проведен на местном уровне в Оксфорде. Нужно было заполнить онлайн-форму, что я и сделал. Но тогда со мной не связались. Через пару недель, когда они были на 2 и 3 фазах испытания, со мной связались и спросили, смогу ли я приехать к ним на следующий день и пройти процедуру скрининга. Я, недолго думая, согласился. Я не посчитал это чем-то опасным, ведь Институт Дженнера является институтом мирового уровня и абсолютно великолепной научной единицей. В отличие от того, что мы едим или пьем ежедневно, или, чему мы подвергаемся, вакцина очень хорошо исследована. Я не считаю, что это особенно опасно.
– Вы решили участвовать в этом испытании из-за вашей журналистской карьеры?
– Если у меня возникнут какие-либо вопросы, я смогу обратиться к представителям СМИ в Институте Дженнера. Но я думаю, что отчасти работа журналиста заключается в том, чтобы помещать себя в непростые ситуации. Если что-то происходит, вы хотите в это погрузиться. Я не мог бы быть на передовой событий, связанных с COVID-19, более, чем как принять участие в, вероятно, самом передовом испытании вакцины. Это привилегия, потому что это один из лучших университетов мира. Дело не в том, что мне необходимо это, как журналисту из-за профессиональной деятельности. Скорее, наоборот. То, что сделало меня журналистом (факт, что я хочу знать, испытывать и изучать вещи и передавать знания другим), и заставило принять участие в данном испытании.
– До того, как исследователи начали испытание, упоминали ли они какие-либо риски, связанные с вакциной, и уверены ли вы в испытании?
– Суть испытания как раз и заключается в том, что неизвестно, как вакцина влияет на человеческий организм. Они предупредили о рисках. Я согласился с тем, что в случае чего ответственность будет на мне, а не на исследователях. Такова суть испытания. Исследователи говорят, что делают все, что в их силах. В этом-то и смысл – пробовать разные варианты. По сути, волонтеры добровольно готовы причинить себе возможный вред. В настоящее время у специалистов нет данных, указывающих на возможные риски. Это пока неизвестно. В этом и есть смысл: мы [исследователи и участники] проводим и проходим испытания до того, как будут произведены и доставлены по всему миру миллиарды доз. Конечно, есть краткосрочные побочные эффекты, о которых они [исследователи] осведомлены. К слову, эти побочные эффекты проходят через короткий промежуток времени.
Как «гонка вооружений»: Россия заявила, что первой создала Covid-вакцину
Честно говоря, я очень устал за эту неделю. Мое тело вело себя так, как если бы я был болен. Было очевидно, что происходит что-то изнурительное. Я был просто измотан – спал лишние пару часов в день и ничего не мог с собой поделать. Еще неделю я приходил в себя. В общем, первую неделю меня действительно «не было», а на вторую неделю я работал на 75% своих возможностей. Мы – первая группа людей, получившая вакцину. Если и есть какие-либо долгосрочные побочные эффекты, что ж, о них никто не знает…пока. Итак, это риск, на который мы идем. Но технология, на которой основана оксфордская вакцина, исследовалась более двадцати лет. Здесь уже разработали и протестировали вакцины против вируса Зика, пандемии атипичной пневмонии в 2003 году, которая была распространена в основном в Китае и Гонконге, и вируса Эбола.
Эта вакцина является векторной. В основном существует вектор – аденовирус шимпанзе (вызывает грипп у шимпанзе). Он был генетически изменен, поэтому не способен расти и размножаться в клетках человека. Его используют в качестве платформы для помещения части генетического кода коронавируса внутрь клетки человека. В результате организм начинает вырабатывать иммунитет. Учитывая, что эта технология изучалась в течение двадцати лет, единственное, что может вызывать в ней сомнение – переносчик, этот аденовирус шимпанзе. Исследователи, вероятно, уже осведомлены о возможных погрешностях, т.к. на людях испытывалась вакцина против Эболы, а ранее вакцина против атипичной пневмонии.
– Похоже, что в Институте Дженнера накоплено много знаний о вакцине.
– Я думаю, что да. Основная цель Института Дженнера – создать что-то, что было бы технологией, основанной на мировых исследованиях, которую можно было бы адаптировать к любому вирусу, с которым мы можем столкнуться в будущем. Учитывая происходящее в мире, мы, вероятно, столкнемся еще не с одним вирусом. Возможно, через 30 лет мы будем вспоминать то, что происходит сейчас, как ерунду, потому что к тому времени нас могут окружить 150 мутировавших коронавирусов. Это просто может стать данностью нашей жизни. Человечество переступает черту в сохранении дистанции с природой и создает благоприятные условия для развития новых вирусов. С другой стороны, наша жизнь такая плотная, мы уже так плотно укомплектованы на этой планете. Мы путешествуем по миру, распространение новых заболеваний остановить невозможно. Теперь этот вирус распространяется повсюду и достигает новых мест обитания, где он может продолжить мутировать… Только так китайская летучая мышь из Ухани может встретится с европейской белкой и ее вирусом, а затем мутировать во что-то совершенно новое. Институт Дженнера стремится создать базовую технологию, которую можно будет оперативно приспособить к очередной разновидности вируса. Это именно то, что успокоило мои страхи в отношении участия в испытании. Равно как и то, что Институт Дженнера не какая-нибудь маленькая фармацевтическая компания, разрабатывающая вакцину ради прибыли. Это государственное учреждение. Я гораздо больше доверяю тому, что делает Оксфордский университет, чем всему, что делается крупными фармацевтическими компаниями.
– Спасибо за точку зрения. Теперь я хотел бы перейти к конкретным процедурам испытания. Вы упомянули основной процесс скрининга – вас потом пригласили сдать кровь? Каким был процесс после первоначального теста?
– Все довольно просто. Первым делом был скрининг, они установили, что я здоров и не переносил коронавируса. Был довольно длинный вопросник о болезнях [которые у меня были], болезнях в моей семье, лекарствах, которые я принимал, о повседневных делах, которыми я занимаюсь. Затем они взяли кровь. Я был удивлен тем, сколько крови они взяли! Это был единственный сюрприз за весь процесс. Это был не последний раз, когда у меня брали кровь. Исследователям приходилось проводить анализы после каждого сеанса. У меня никогда не брали столько крови на анализы! Через пару дней они связались со мной и сказали, что я могу принять участие в испытании. Также спросили, смог бы я приехать [в Институт Дженнера] и пройти вакцинацию.
Был еще один визит с дополнительными вопросами и анализами. Во время него меня привили. Это было единственное слепое испытание. Группа людей, которая проводила тесты, знает, что мне ввели, но я – нет. Вероятность того, что я получил настоящую вакцину от коронавируса, составляет 50%. Остальные 50% – что я получил вакцину от менингита, противовирусную вакцину, которая используется уже несколько десятилетий. Она хорошо изучена, она похожа на вакцину COVID-19 – аналогична доза и способ ее введения. Она также дает аналогичные побочные эффекты, работает как плацебо. После вакцинации я пришел на 3, 7 и 14 дни. Через пару дней мне сделают бустер (вторую вакцину). Я нахожусь в группе из двух тысяч человек, которые будут получать ревакцинацию. Исследователи намерены сопоставлять результаты тех, кто получил одну и две дозы. В частности, выяснить какая группа людей выработала лучшую ответную реакцию на вакцину.
– Когда вводят вторую вакцину?
– Через 28 дней после первой, т.е. через месяц. Мне снова нужно будет посетить больницу на 3, 7, 14 дни. Я также должен ежедневно заполнять анкету о своем самочувствии. Она используется для определения краткосрочных и среднесрочных побочных эффектов. Каждую неделю я должен сдавать мазок и отправлять его [в больницу] на проверку на коронавирус. По большому счету, если кто-то из волонтеров заболеет коронавирусом, исследованию это пойдет на пользу. Грубо говоря, идея этого испытания, которое проходит не только в Великобритании (12 000 участников), но и в США, Южной Африке, состоит в международных исследованиях. Необходима гарантия объективных результатов, для людей с разными цепями ДНК, разных национальностей.
«Воровать нет смысла». Россия заявила, что будет производить оксфордскую вакцину от коронавируса
Еще в апреле примерно на 1 тысяче человек было проведено первое испытание. Большинство из них были белыми, здоровыми и англичанами. Вакцина должна быть распространена по всему миру. Испытание – это тест, который покажет, что с этими участниками не произошло ничего плохого, за исключением краткосрочных побочных эффектов. Исследователи должны выяснить: безопаснее вводить людям вакцину или удерживать пандемию. Вакцинация пожилых людей может защитить их, но их иммунная система слабее, чем у молодых. Так что может быть и другой способ – все, кроме пожилых людей, будут вакцинированы, а коллективный иммунитет разовьется внутри сообщества и будет действовать как щит для пожилых. Это то, что они [исследователи] пытаются установить. Что ж, это интересно.
Но еще лучше было бы запечатлеть момент, когда вакцинированный человек заражается вирусом. Исследователи даже не знают, возможно ли это. Может быть, вакцина работает так, что у вас нет симптомов, вирус проникает внутрь организма и немедленно уничтожается вашей иммунной системой. Если им удастся выявить такой момент, они смогут изучить, как иммунная система этого человека реагирует на коронавирус. Вот почему они ежедневно спрашивают нас, есть ли у нас какие-либо симптомы [COVID-19], мы проходим тесты один раз в неделю в течение всего года. Это то, к чему они действительно стремятся. Что интересно, во время этого испытания невозможно целенаправленно заразить кого-либо коронавирусом. Я имею в виду, что это было бы бесчеловечно, потому что для кого-то это может оказаться смертельным. В случае коронавируса мы не знаем, каковы долгосрочные побочные эффекты, он довольно непредсказуем. Слишком многое стоит на кону, чтобы рисковать. Поэтому специалистам просто нужно, чтобы кто-то из добровольцев заразился коронавирусом, и они смогли увидеть, как он взаимодействует с заболеванием.
– Вам платят за вакцинацию или это скорее волонтерская программа?
– Поскольку я нахожусь в группе, которой нужно много путешествовать, мне платят пару сотен фунтов в качестве компенсации. В основном оплачивают расходы на топливо.
– Вы бы приняли участие в программе, если бы вам вообще не заплатили?
– Да, конечно! Насколько мне известно, платить значительные деньги за участие в медицинских исследованиях сложно, потому что люди склонны лгать. Особенно потому, что некоторые могут захотеть принять участие только из-за финансового стимула. Фактически, смысл состоит в том, чтобы дать участникам небольшую компенсацию за вложенное время и ресурсы. В течение недели я едва мог работать! Я полагаю, что получу эти деньги в конце испытания, то есть через год.
– Итак, когда официально закончится испытание?
– До августа 2021 года. Но я допускаю, что нам придется проходить регулярные медицинские осмотры, например, раз в несколько месяцев или раз в год. Другое дело, что это может быть не дата «окончания испытания». Испытание может продолжаться, но сама вакцина может быть одобрена и раньше. Существует медицинский протокол. Если в том длинном списке будут отмечены все флажки, вакцина может быть одобрена регулирующими органами. Тогда начнется еще одна масштабная фаза – производство и поставка вакцины по всему миру.
– Как работодатель отреагировал на ваше решение? Это как-то повлияло на вашу работу?
– Нет, не совсем. Я даже не сказал им об этом, пока меня не попросили принять участие в испытании. Конечно, они хотели, чтобы я что-то об этом написал, потому что эта тема вызывает интерес в СМИ, что неудивительно. Они просто пожелали мне удачи.
– Как вы себя чувствовали после первой прививки? И физически, и ментально?
– Ментально это интересно. Вы чувствуете, что принимаете участие в чем-то большом. Эта история о COVID-19, вероятно, является самым большим потрясением в моей жизни. Может быть, мои родители сравнили бы это с падением коммунизма, но мне было тогда шесть лет.
– Вы помните, как падала Берлинская стена?
– Нет. Я помню своих родителей, которые сидели на диване и плакали от радости! Вот как я помню тот день, когда рухнула стена. Кроме этого момента, то, что происходит сейчас, самое невероятное, что событие моей жизни. Я имею в виду, что все развилось настолько стремительно и настолько сильно повлияло на нашу жизнь, что я готов принять участие во всем и сделать все от себя зависящее, чтобы быстрее с этим покончить. Я осуждаю движение противников вакцинации. Я искренне верю, что наука – наш единственный выход из сложившегося беспорядка. В первую очередь для людей, населяющих страны первого мира, этот богатый кусочек мира, который причинил столько вреда всем остальным. Разработать вакцину – наша прямая ответственность. Меня не особо беспокоит общее влияние на Великобританию, у нас так или иначе все будет хорошо, но когда я думаю о людях в Индии, Африке или Бразилии… Вот они действительно в беде из-за методов решения собственных проблем странами первого мира. Эта вакцина – единственный шанс снова заставить планету работать.
