- Наталия Зотова, Оксана Чиж, Владимир Дергачев
- Би-би-си
В прошедшее воскресенье, 31 января, по всей России прошли акции в поддержку Алексея Навального, которому во вторник могут заменить условный срок по «делу Ив Роше» на реальный. Власти перекрыли центр Москвы и Петербурга, а силовики действовали жестче. Русская служба Би-би-си изучила, чем отличаются протесты от прошлой недели и к чему могут привести новые стратегии Кремля и оппозиции.
Сколько вышло в Москве и Петербурге. Акции больше или меньше прошлых?
Оценить численность демонстраций в крупнейших мегаполисах — Москве и Санкт-Петербурге — сложно.
В столице власти заранее перекрывали центральные улицы вокруг Лубянки и кремлевской администрации, а в Санкт-Петербурге заблокировали выходы на Невский проспект и Дворцовую площадь с прилегающих улиц и набережных. В итоге активисты двигались разными группами по новым маршрутам мимо оцеплений и уворачиваясь от мобильных групп ОМОНа.
В Москве в середине дня, когда шествие было в самом разгаре, МВД оценило численность в 2 тысячи человек «включая представителей СМИ». Хотя, по данным источника «Интерфакса», только в столице полицейские выписали свыше двух тысяч административных протоколов в отношении протестующих. А правозащитный проект «ОВД-Инфо» насчитал более 1,8 тысячи задержанных.
На странице в «Фейсбуке», посвященной акции протеста в Москве, более 1,8 тысячи человек отметили, что пойдут, а более 3,7 тысяч интересовались мероприятием.
В прошлую субботу главк МВД по Москве насчитал больше активистов — 4 тысячи, а директор ФБК (признан иноагентом) Иван Жданов — 50 тысяч человек. Социолог Алексей Захаров (сотрудничает с «Белым счетчиком») насчитал тогда от 18 до 30 тысяч человек.
«Белый счетчик» не вел подсчеты на обеих акциях: на несанкционированных протестах из-за отсутствия рамок и постоянных точек сбора это невозможно.
В Петербурге в воскресенье днем на Пионерской площади собрались до 20 тысяч человек, следует из mapchecking.com (плотность толпы выше среднего). Глава региональных штабов ФБК Леонид Волков в стриме с протестов оценивал число участников прошлой акции в Петербурге в 20-30 тысяч. В это воскресенье, по его мнению, вышло больше.
А как все прошло в регионах? Почему в последние годы таких крупных митингов там не было?
Русской службе Би-би-си удалось найти в СМИ и социальных сетях сообщения об акциях протеста (митингах или пикетах) минимум в 118 городах России. Немногочисленные акции прошли и во многих других странах.
Всего, по оценкам Жданова из ФБК, 31 января на российские улицы могло выйти до 300 тысяч человек в 140 городах. Это сравнимо с оценками, которые Леонид Волков давал численности протестов в прошлую субботу.
«На мой взгляд, самая интересная тенденция — это активизация ранее пассивных регионов: Курск, Белгород, Брянск, Калуга, Тверь и Воронеж», — прокомментировал Би-би-си сотрудник факультета социальных наук ВШЭ Евгений Иванов. — В этих городах акции 23 и 31 января оказались крупнейшими за последние десятилетия. Удивил активным протестом и курортный Сочи».
Москва и Петербург остались центрами протеста, но раньше к ним подключались в основном города-миллионники, прежде всего на Урале и в Сибири: Екатеринбург, Новосибирск, Красноярск. Теперь к ним «подтягиваются менее политизированные» Воронеж, Ростов-на-Дону и Самара, Казань, указывает Иванов: «Более того, протестная волна смогла всколыхнуть средние и даже малые города. Вот они удивили, в первую очередь».
Фильм Навального он сравнивает со спичкой, брошенной в сухую траву: почву для протестов подготовили падение реальных доходов населения, рост безработицы, усталость от коронавируса. Люди в регионах вышли на улицу не из-за местной повестки, а из-за общенациональной, полагает он.
В 2011-2012 годах в России прошли массовые протесты, названные «болотными» в честь одноименной площади в Москве, куда на митинги приходило более 100 тысяч человек. Близкие к Кремлю СМИ окрестили те акции «протестом норковых шуб и айпадов» в противовес «глубинной России», которую олицетворяли рабочие с «Уралвагонзавода».
«Протестное движение 2011-2012 годах, в наибольшей мере затронувшее Москву и Питер, в других регионах воспринималось довольно холодно, — вспоминает Иванов. — Ещё в 2019 году московские активисты с огорчением отмечали, что Питер и другие крупные города слабо отреагировали на ситуацию вокруг кампании в Мосгоруму. С тех пор мы всё чаще видим, как люди в разных регионах поддерживают друг друга. Были акции солидарности с Шиесом, Хабаровском и Куштау, которые создали локальные истории успеха, и показали, что протест возможен не только в столице».
Для анализа причин роста протестных настроений надо смотреть на каждый регион в отдельности, но так или иначе речь идет о растущей политизации общества, считает политолог Глеб Павловский: «Политизация растет, но она растет неравномерно, потому что Россия очень большая. Есть места, где ее совсем не видно, есть места, где она очень стимулирует протест».
Радикализация Петербурга — а именно в этом регионе полиция действовала в отношение протестующих особенно жестко — Павловский связывает с тем, что это «в большей степени трудовой город». И в меньшей степени город «чиновничества и сервиса», чем Москва.
Навальному удалось зацепить общероссийскую повестку, и сегодня его фигура выражает проблемы, которые раздражают людей по всей стране, считает социолог Григорий Юдин.
«Сегодня главным раздражителем стало неравенство, и его главное измерение — тотальная концентрация денег и власти в руках узкой московской элиты, погрязшей в роскоши и разврате. Фильм Навального дал повод и способ закричать наконец об этом неравенстве», — полагает эксперт.
ФБК, по словам Юдина, успешно делает шаги к тому, чтобы создавать общероссийскую, а не московскую повестку: «То, что движение приобрело общенациональный характер, и главные события происходят не в Москве — большой шаг в этом направлении».
ФБК — одна из немногих структур, которые играли основательно и вдолгую, создав сеть активных региональных штабов, добавляет Иванов: «В принципе Навальный и Ко все эти годы своим примером учили людей протестовать, регулярно вбрасывая инфоповоды в виде фильмов-расследований и формируя протестные настроения».
Чем отличались настроения в воскресенье от прошлых акций? И протестуют одни и те же люди?
В Москве неделю назад тысячи протестующих собрались на Пушкинской площади, а затем прорвали оцепление и пошли вверх по бульварам.
К этому воскресенью власти перекрыли все ведущие к назначенной для сбора Лубянской площади пути. Вскоре после полудня команда Навального сообщила о новых местах — Сухаревской и Новых воротах. Полицейские усиления прибыли туда уже после того, как этих точек достигли первые участники. Когда стало понятно, что силовики зачистили и эти места сбора, толпа двинулась дальше, раз за разом достигая новой промежуточной остановки на пути к Матросской тишине.
«31-е [января] показало более радикальные настроения и со стороны протестующих, и со стороны власти», — считает Павловский. Он называет экстраординарным перекрытие центра столицы и число задержаний, что, по его мнению, не соответствует уровню угрозы со стороны Навального и его движения.
По его мнению, перекрытие города и закрытие станций метро стало невольной частью кампании по извещению о протесте.
По наблюдениям журналистов Русской службы Би-би-си, 31 января, когда протестующие двинулись от перекрытого центра толпами к новым местам сборов, группы ОМОНа и полиции не всегда успевали за этими передвижениями. Время от времени силовики нагоняли колонну, идущую от площади трех вокзалов по направлению к изолятору «Матросская тишина», и рассекали ее, попутно жестко задерживая участников. Тогда толпа разбивалась и продолжала путь разными маршрутами.
По дороге к СИЗО корреспондент Би-би-си дважды становился свидетелем того, что существенная часть протестующих шла с лозунгами и скандированием сквозь дворы и небольшие переулки, подолгу не встречая полицейского заслона на пути. Силовики настигали колонну, когда она выходила на более открытые пространства и крупные улицы.
В отличие от акции 23 января в воскресенье демонстранты отказались от массового забрасывания полицейских снежками, гораздо меньше в руках у участников было плакатов. Как и в прошлые выходные, по субъективной оценке журналистов Би-би-си, большей частью протестующих были люди от 20 до 40 лет. Впрочем, по данным старшего научного сотрудника Школы актуальных гуманитарных исследований ИОН РАНХиГС Александры Архиповой, опросы выявили изменения в протестном активе.
Во-первых, указывает Архипова, по сравнению с 23 января снизилась доля несовершеннолетних участников: если на акциях в Москве 23 января их было 4,3%, то по результатам очередного опроса в столице и Петербурге их стало меньше 2%.
Но как и раньше, протест остается делом людей молодых, указывает эксперт. Основные группы участников — молодежь от 18 до 24 лет и люди в возрасте 25-30 лет (эта группа достигает почти 37% в прошлый раз и 42% в этот).
Вторая тенденция протеста — высокая доля новичков на митингах. Если на летних митингах 2019 года прирост новых участников составлял 15-17%, то на последней акции в Петербурге 47% участников впервые участвовало в какой-либо акции в этом году.
«Это запредельное количество. В Москве — 39% впервые участвовали в какой-либо акции в 2021 году. К участию в протесте привлекались те люди, которые раньше по разным причинам не выходили на улицу. Это означает, что то послание, которое сформулировал Алексей Навальный и Фонд борьбы с коррупцией, доходит до очень широких слоев населения и те люди, которые раньше не выходили, начинают выходить», — считает эксперт.
Но рост протестного актива не означает безраздельной поддержки Навального, указывает Архипова. По ее данным, в Москве только 34% участников акций говорят, что полностью доверяют Алексею Навальному, а скорее доверяют — 55%, 8% затруднились ответить. Еще 1-2% скорее не доверяют и совершенно не доверяют. Картина, при которой на акции выходят исключительно фанаты Алексея Навального, не верна, делает вывод Архипова.
«Когда мы берем интервью, мы кроме опроса еще проводим интервью, очень часто люди говорят: «Я не являюсь сторонником Алексея Навального, но его несправедливо арестовали, его пытались убить, это несправедливо, судебная система не работает, ФБК — это единственный инструмент, который способен вывести людей на улицу…» То есть множество разных аргументов к участию в подобных акциях привлекает множество самых разных людей, которым не нравится нынешняя ситуация», — заключает антрополог.
В Москве перекрыли центр, полиция сажала митингующих на колени, применяла электрошокеры. Зачем такие меры, которые несоразмерны угрозе?
По данным ОВД-Инфо, 31 числа по всей России пострадали по меньшей мере 65 человек — больше, чем на прошлой акции.
«Как и на прошлой неделе, мы увидели совершенно неадекватное, а порой и откровенно зверское поведение полиции и Росгвардии, — отметил пресс-секретарь ОВД-Инфо Константин Фомин. — 99,9% участников акций вели себя мирно, однако насилие со стороны полиции применялось не в тех редких случаях, когда это могло быть оправдано, а произвольно — проще говоря, били всех подряд, кто посмел выйти на улицу».
В Москве, Санкт-Петербурге и Владивостоке людей били электрошокерами, многих госпитализировали. В тех городах, где полицейские не устраивали силового разгона, акции прошли спокойно, подчеркнул Фомин.
Директор аналитического центра «Сова» Александр Верховский назвал перекрытие центра Москвы совершенно непропорциональной мерой. Но в одном рассечение толпы на группы было действенно, считает он: «Чего в таком случае не происходит — это толпы, которая может опрокинуть ОМОН. Давление массой становится невозможным. С точки зрения полицейских это достижение, да».
Источник Би-би-си, знакомый с подготовкой столичных властей к протестам, подтвердил, что центр Москвы перекрывали именно с этой целью: «Логика такая: в плотной толпе на ограниченной площади, например, на Пушкинской, у митингующих появляется чувство локтя, повышаются риски отпора, сцепок, — пояснил он. — А если рассеять протестующих по разным группам — снижается угроза прямых столкновений, легче задерживать людей. И журналистам тяжелее следить за ситуацией, давать картинку большой толпы».
«Стратегия блокировки Москвы — это не политический месседж, — считает социолог Констатинт Гаазе. — В нем нет никакого символического значения, это фортификационное укрепление, которое говорит об одном: «В Кремль не пройдете». Это плохо, считает он: получается, что в Кремле нет политического мышления об оппозиции, есть только «санитарно-фортификационное».
Власти считали, что люди имеют право на раздражение, и позволили им выйти в прошлую субботу, считает политолог Татьяна Становая.
«После того, как в течение недели власти объяснили, откуда дворец, показали собственника, бетонные развалины, им кажется, что это должно быть достаточным, чтобы ответить на легитимное раздражение. Поэтому те, кто вышли сегодня в глазах Кремля — либо враги, которые намеренно дестабилизируют ситуацию, или глупцы, которые позвонили манипулировать собой», — объясняет она логику жестких действий власти.
Если бы власти не запугивали людей и риски участия в протестах были минимальными, то «мы имели бы сейчас самые массовые протестные мероприятия в истории страны», уверен социолог Юдин. В то же время надежда на то, что новые недовольные группы удастся просто запугать, не оправдывается, считает он: «Среди них появились новые отчаянные, которые чувствуют, что им нечего терять. Похоже на то, что на политическую сцену в России выходит новый прекариат — образованные молодые группы в крайне неустойчивой жизненной ситуации и без понятных перспектив. Дубинки против него не работают нигде в мире».
И что ФБК планирует дальше? Митинги станут регулярными?
Уже вечером после акций протеста соратники Навального призвали сторонников прийти 2 февраля к Симоновскому суду, который будет решать, сделать ли условный срок Навального по делу Ив Роше реальным. При этом в понедельник стало известно, что в связи с большим вниманием прессы заседание пройдет в более просторном здании Мосгорсуда.
Леонид Волков не раскрыл Би-би-си дальнейший план: «Наша задумка простая — действовать по ситуации, а оптимальные действия подбирать исходя из того, что нужно делать сейчас, с учетом нашего понимания текущего политического момента и долгосрочной политической стратегии, плана, который мы с Алексеем прорабатывали перед его возвращением».
Пока, до оглашения в суде решения по делу Навального, в ФБК говорят, что не планируют протестов в ближайшие выходные.
Помимо внутреннего давления на Кремль соратники оппозиционера стремятся усилить и внешнее.
В интервью Би-би-си 30 января Волков призвал к западным санкциях в адрес Путина и его приближенных. «Путинские деньги — это то, что действительно способно коррумпировать и разлагать политические институты на Западе», — заявил он.
«Пока мы видим, что процесс идет все сильнее и очень быстро, — сказал Би-би-си политолог Глеб Павловский. — Для России это очень быстрое развитие, углубление протеста. Идет эскалация с двух сторон. И я думаю, что у нас нет причин ожидать ее моментального спада, поэтому завтра [в день суда — Би-би-си] можно ждать новых столкновений. Власть как бы демонстрирует, что она не хочет никакой политической коммуникации с несогласными, это будет работать на эскалацию в дальнейшем».
«Навальный пошел на обострение, — признает политолог Александр Кынев. — У Навального другого выхода нет: власть не оставила ему выхода сама, сама заставила оппозицию идти по пути эскалации».
Татьяна Становая соглашается, что власть не оставила оппозиции шансов для легитимного протеста. Но это положение она считает уязвимым для оппозиции: «По сути, есть два ключевых способа для политического действия (вне периода выборов). Первое — это информационные атаки, и тут оппозиция, на мой взгляд имеет преимущество и будет его наращивать (именно поэтому и Кремль будут усиливать контроль над интернетом и социальными сетями). И второй способ — несанкционированные акции. Но тут у власти явное преимущество, до тех пор, конечно, пока протест не станет гораздо более массовым».
Кынев уверен, что силовое давление и жесткие разгоны только выведут больше людей на улицы: «Важно не то, сколько их пришло сразу, а сколько их готово приходить дальше. Это количество будет увеличиваться».
Чем ответит Кремль? Власти видят риски в протестах?
Власти не видят никакой угрозы в численности последних митингов — она оказалась ниже ожидаемой, сказал Би-би-си источник в мэрии Москвы, не уполномоченный давать официальные комментарии.
Власти может показаться, будто стратегия диверсификации («опровержение для разгневанного народа и подавление лидеров и активистов») подействовала.
«В целом, хотя цифры пока не ясны, ощущение, что вышло меньше людей и Кремлю может казаться, что протест сдувается, а стратегия противостояния эффективна», — говорит Становая. Но такой силовой ответ не решает суть проблемы — «разочарование властью нарастает».
«Получается что легитимность власти теперь будет навязываться силой, репрессиями? — риторически спрашивает Становая. — Такая стратегия эффективна в коротком интервале. Но в долгосрочном плане это ведет к внутренней эрозии».
«Три года четвертого президентского срока Путина — это непрекращающийся политический кризис, протесты не останавливаются с лета 2018 года, — замечает социолог Константин Гаазе. — Чем дольше Путин у власти после 2018 года, тем шире недовольство, это тоже факт. Сейчас, наконец, встретились рост недовольства Путиным лично и координирующая и мотивирующая протест оппозиция. Это же и про регулярность митингов. Такие же митинги — не факт, но точно будут какие-то другие, и их будет больше».
