На продаже «дворца Путина» бывший член кооператива «Озеро» и давний знакомый Путина Николай Шамалов заработал лишь 4,9 млн рублей, а внутри стройки его воспринимали как формального владельца. Такой вывод можно сделать из утечки документов, детально отражающих историю строительства дворца. Массив внутренних документов проекта по возведению «дворца Путина», оказавшихся в распоряжении Би-би-си, показывает ключевую роль государства в стройке, раскрывает размер и источники финансирования. Документы массива подтверждают многие выводы расследования Навального о дворце.
Морозным днем 18 февраля 2011 года петербургский нотариус Алла Максимова зарегистрировала три однотипных договора купли-продажи. Внешне речь шла о ничем примечательной, дежурной сделке: трое местных предпринимателей продали свои доли в неизвестной питерской фирме «Рирус». Имена — не из списка Forbes, покупатель — кипрский офшор.
На самом деле нотариус Максимова своей подписью закрыла продажу объекта, о котором к этому моменту написали многие мировые СМИ. На неизвестный «Рирус» был записан так называемый «дворец Путина» — роскошный дом рядом с селом Прасковеевка под Геленджиком, построенный в лесу втайне от всех якобы для президента России. А одним из трех предпринимателей, продававших доли в «Рирусе», был Николай Шамалов — давний знакомый Путина по дачному кооперативу «Озеро», попавший в 2014 году под санкции Евросоюза.
Но суммы никак не соответствовали объекту, продажу которого фиксировала Максимова. За свои 49% в уставном капитале Шамалов получил 4,9 млн рублей. Причем по условиям договора деньги пришли на его карточный счет. Это не выглядит обычно для бизнес-практик подобных сделок.
Эти договоры купли-продажи — часть огромного массива, который оказался в распоряжении Би-би-си. В массиве собраны официальные документы и справки к совещаниям. Их готовили сотрудники московской фирмы, которая обслуживала строительство дворца в Геленджике и нескольких связанных с ним объектов. Период, который охватывают документы, — от середины нулевых, когда стройка стартовала, до начала 2010-х. Но особенно подробно в массиве отражена именно сделка по продаже дворца Шамаловым в начале 2011-го года.
Что мы узнали из массива
- Какой была реакция на бегство Колесникова
- Как вырабатывали единую историю проекта
- Кто владел проектом
- Как готовилась сделка с Пономаренко
- За сколько Пономаренко купил дворец
- Кто управлял дворцом после продажи
- Когда закончили строительство
- Как скрывалось предназначение объекта
- Почему мы думаем, что массив — подлинный
Сделке предшествовал громкий скандал: один из партнеров Шамалова, предприниматель Сергей Колесников уехал из России и опубликовал открытое письмо к тогдашнему президенту Дмитрию Медведеву. Из этого письма широкая публика впервые узнала о «дворце Путина». По своей силе этот скандал сопоставим с тем, который случился десять лет спустя, когда политик Алексей Навальный опубликовал расследование, посвященное дворцу: его видеоверсию посмотрели более 100 млн человек, обвинения Навального пришлось комментировать лично Путину.
Первый скандал — после письма Колесникова — привел к тому, что вместо Шамалова официальным собственником загадочного объекта под Геленджиком стал бизнесмен Александр Пономаренко. Второй скандал — после расследования Навального — в итоге закончился тем, что владельцем дворца себя назвал предприниматель Аркадий Ротенберг.
Документы из массива, попавшего к Би-би-си, показывают, как проходила смена собственника дворца десять лет назад и насколько она могла быть формальной. Но самое главное — они отражают, что и к старым, и к новым собственникам даже сотрудники проекта относились как к номинальным. А реальный владелец мог скрываться на внутренних схемах за знаком вопроса.
Какой была реакция на бегство Колесникова
«Эта неприятная история […] служит дурным предзнаменованием для нашего народа в то время, когда мы продолжаем бороться за улучшение качества жизни всех россиян», — так петербургский предприниматель Сергей Колесников начинал открытое письмо Медведеву о «дворце Путина», которое появилось в интернете в конце 2010 года.
Сергей Колесников был давним партнером Николая Шамалова по медицинскому бизнесу. В том числе подключился и к строительству дворца под Геленджиком. Но затем понял, что «страна движется к пропасти и […] дальше ждать нельзя». О мотивах, заставивших его написать Медведеву, он рассказал в интервью «Новой газете» в начале 2011 года. А спустя месяц в распоряжении газеты оказался инвестиционный контракт на строительство дворца, из которого следовала, что изначально к проекту имело отношение Управделами президента.
«В искреннюю мотивацию Колесникова никто не верил. Говорили, что у него были какие-то «терки» [с Шамаловым]. Но я знаю, что обсуждался вариант судиться с журналистами», — рассказывает Би-би-си собеседник, занимавшийся административным сопровождением проекта.
В массиве есть документы, которые подтверждают его слова.
Через два дня после выхода статьи «Новой газеты» в недрах проекта была подготовлена справка с лаконичным названием «План действий». Речь в ней идет о том, как минимизировать ущерб от откровений Колесникова и что делать с самим беглым предпринимателем.
Из нее следует, что всерьез рассматривался путь «эскалации конфликта» — «преследования оппонентов в уголовном и гражданском процессуальном порядке».
Однако этот сценарий воспринимался как малоперспективный — из-за того, что к тому времени Колесников уже уехал из России и имел «фактический иммунитет от преследования со стороны российских правоохранительных органов». А также из-за того, что на руках у него были практически все «документы и детальные сведения, касающиеся реализации спорного инвестиционного проекта».
И, наконец, не менее важная причина — «высокий риск инициирования широкого международного расследования в отношении доверителей и вовлечения в открытый конфликт высших должностных лиц Российской Федерации».
Обсуждали также возможность неофициального выхода на Колесникова, чтобы выяснить «личностные мотивы», которые заставили его рассказать о дворце всему миру. «Я не слышал о том, чтобы один из этих сценариев был реализован», — рассказал Би-би-си знакомый Колесникова. Сам предприниматель отказался от каких-либо комментариев. В интервью «Новой» в начале 2011 года он говорил, что на него оказывалось «определенное давление».
Как вырабатывали единую историю проекта
Более насущной задачей была названа выработка «единой «истории» проекта». Ее, в том числе, предстояло озвучивать СМИ.
В массиве есть документ под названием «вопросы БКЗ». В нем — ответы на вопросы о дворце, составленные московской фирмой, которая обслуживала строительство дворца в Геленджике.
«Как бы вы могли прокомментировать документы, опубликованные в «Новой газете»?» — звучит один из них.
Авторы документа заботливо подготовили целых три варианта ответа, а адресат — судя по всему, это загадочный БКЗ — явно должен был выбрать наиболее подходящий, общаясь с журналистами. При этом в первом варианте он должен был сделать вид, что не читал расследование «Новой газеты», а во втором — все-таки подтвердить, что знакомился с ним.
А. Не берусь комментировать публикацию «Новой газеты», т.к. не знаком с ней.
Б. Документы, опубликованные «Новой газетой», были выпущены довольно давно, поэтому я сейчас не готов их прокомментировать.
В. Этот вопрос не связан с деятельностью городской думы, поэтому — без комментариев.
Еще один вопрос — о присутствии на объекте офицеров ФСО. Тут предлагаются несколько вариантов ответа.
Сначала — достаточно подробные: А) «заказчиком строительных работ выступает учреждение, подведомственное ФСО» или В) «мы реализуем проект строительства пансионата класса «de luxe», сюда будут приезжать высшие должностные лица, и сотрудник ФСО был привлечен в качестве консультанта».
Потом — более лаконичные: Г) «у меня нет информации о присутствии сотрудников ФСО на объекте, это выдумки лиц, незаконно проникших на территорию объекта», Д) «предлагаю адресовать этот вопрос в ФСО» и, наконец, Е) «без комментария, этот вопрос не связан с деятельностью городской думы».
Адресатом документа мог быть Болат Кабыкенович Закарьянов, или сокращенно БКЗ, — один из героев расследования Алексея Навального про «дворец Путина». На момент скандала с бегством Колесникова он одновременно возглавлял городскую думу Геленджика и руководил фирмой «Индокопас», которая занималась строительством дворца.
Подготовили Закарьянова — если, конечно, он был адресатом справки — и к вопросам об инвесторах проекта. Однако тут он должен был либо вновь напомнить, что всего лишь возглавляет думу Геленджика, либо отправить журналистов к владельцам проекта.
«Сколько лет прошло? — риторически отреагировал сам Закарьянов на вопрос корреспондента Би-би-си о конкретных документах из массива. — Честно, уже не помню такие тонкости».
Кто владел проектом
«Официальным владельцем [дворца] был Шамалов. Был ли он номиналом? Этот вопрос мы внутри не обсуждали, но для нас ответ был очевиден. Мало-мальски разумному человеку такой объект не нужен, потому что его нельзя использовать», — говорит собеседник, участвовавший в реализации проекта.
До скандала с письмом Колесникова на Николая Шамалова была записана 49-процентная доля в компании «Рирус», которая одно время выступала в роли главного инвестора. Однако Колесников и Навальный утверждали, что он лишь номинальный собственник, а в реальности дворец строился для Владимира Путина.
«Нам было понятно, что лично на Путина этот объект не может быть оформлен. Его фамилия на совещаниях не звучала, мы полушутя говорили «Начальник»», — рассказывает еще один источник, занимавшийся проектом.
Внутри проекта роль Шамалова действительно могли оценивать противоречиво. В одной из справок от февраля 2011 года написано буквально следующее: «Формальным владельцем компаний, задействованных в реализации проекта, выступает физическое лицо (Ш.), это же физическое лицо осуществляет оперативное руководство проектом (далее — Управляющий)». Справка готовилась для совещания с представителями власти, рассказывает источник Би-би-си.
Ш. или ШНТ во внутренних документах обычно называли, видимо, Шамалова, чье полное имя — Шамалов Николай Терентьевич.
Дальше в том же документе к проблемам строительства отнесено следующее: «Масштабы проекта (объем строительных работ и объем привлеченных средств) не соответствуют имущественному и социальному статусу Управляющего».
Шамалов — если, конечно, о нем идет речь, — входил в список 200 богатейших бизнесменов России по версии Forbes лишь однажды: в 2011 году он занял 198-е место с капиталом в полмиллиарда рублей. Бывший врач-стоматолог, 15 лет проработавший в российском представительстве компании Siemens, Шамалов официально имел лишь один крупный актив — 10-процентный пакет в банке «Россия». Этого, судя по внутренней справке, было недостаточно, чтобы быть владельцем объекта, который как раз тогда стал известен благодаря письму Колесникова.
В качестве решения составители справки предлагали «продать активы Новому владельцу, обладающему необходимыми финансовыми и организационными возможностями».
Им в итоге стал предприниматель и совладелец «Шереметьево» Александр Пономаренко. Он, в отличие от Шамалова, в 2011 году был на 57-м месте в списке Forbes с состоянием в 1,7 млрд долларов.
«Почему Пономаренко? Я думаю, дело в том, что у него был легальный доход для финансирования такого объекта, а у Шамалова — нет», — говорит собеседник, непосредственно занимавшийся строительством дворца. Тем более что фигура могла быть не случайной: он — бизнес-партнер Аркадия Ротенберга. А офшор, в прошлом связанный со структурами братьев Ротенбергов, был одним из основных кредиторов проекта.
«Пономаренко вышел из указанного проекта в марте 2016 года и не располагает данными относительно статуса данного объекта», — так ответили на все вопросы Би-би-си в пресс-службе Шереметьево.
Как готовилась сделка с Пономаренко
Алексей Навальный в своей расследовании заявил, что сделка с Пономаренко могла быть «фиктивной». Как этот эпизод из истории дворца отражен в массиве?
26 января 2011 года юристы Шамалова встретились с представителями Пономаренко. Формально это была встреча покупателя с продавцом. Однако справка из массива показывает, что обсуждались весьма нестандартные вопросы.
Стоимость дворца вместе с виноградниками в Дивноморском оценивалась в 10,5 млрд рублей. «Планируется ли реальное перечисление указанной суммы со стороны покупателя?» — говорится в протоколе совещания.
Слово «реальное» в протоколе подчеркнуто.
В интервью «Коммерсанту» Пономаренко рассказывал, что приобрел дворец у Шамалова и еще двух физических лиц. Точную сумму он не назвал. На вопрос газеты: «Есть версия от источника, что стоимость завершенного проекта около 350 млн долларов, это как-то мало…», от только ответил, что «это близко к правде».
350 млн долларов — это те самые 10,5 млрд из внутренней справки, которую Би-би-си обнаружила в массиве.
Так произошло ли реально перечисление денег или нет?
За сколько Пономаренко купил дворец
Утверждение схемы покупки проходило болезненно. Внутри проекта никак не могли решить, как покрывать долги застройщика — почти все деньги, потраченные на дворец, были заемными.
Пономаренко покупал дворец через свою кипрскую компанию Kernicom. Она приобрела доли в петербургской фирме «Рирус», на которую был оформлен объект.
В отчетности Kernicom говорится, что в 2011 году она вложила в некую дочернюю структуру 356 тысяч долларов. По курсу того времени это около 10 млн рублей. Навальный из этого сделал вывод, что это и была реальная стоимость сделки. Документы массива этот вывод подтверждают.
За виноградники в Дивноморском Пономаренко заплатил более существенную сумму — согласно договору купли-продажи, они обошлись ему в 250 млн рублей. Правда, спустя несколько месяцев он продал их структуре нынешнего бизнес-омбудсмена Бориса Титова за 300 млн, заработав таким образом 50 млн рублей. Эти данные подтверждаются кипрской отчетностью Kernicom.
В массиве есть два варианта сложных взаиморасчетов по долгам по дворцу и виноградникам, превышавшим 10 млрд рублей. В обоих большая часть задолженности должна была покрываться с помощью векселей — то есть без реального перечисления денег, как и обсуждалось на совещании перед продажей. Отсутствие платежа в этих схемам каждый раз подчеркивается особо.
Вексельную схему предложила сторона Пономаренко, следует из массива и рассказывает его знакомый. Предполагалось, что вместо оплаты долга Kernicom просто выдаст расписки (векселя), что обязуется когда-нибудь его покрыть. В массиве есть проекты шести векселей на общую сумму в 280 млн долларов (около 8 млрд рублей): они представляют собой файлы в формате Word под названием «Простой вексель №1 (2, 3, 4, 5, 6)», указанием внушительной суммы долга и обязательством погасить его по первому требованию.
Были ли они в реальности выданы и впоследствии оплачены — из массива не ясно. Из отчетности одного из офшоров-кредиторов следует, что как минимум часть долга примерно в 3 млрд рублей была погашена в 2013 году, но кем именно — не указано. Не исключено, что это сделал прежний владелец, который по сути продолжил управлять проектом и после сделки.
Кто управлял дворцом после продажи
На совещании перед продажей дворца обсуждали не только вопрос о реальном перечислении денег. Там поднимался еще один вопрос, который также звучит весьма нестандартно с точки зрения обычных рыночных законов — кто будет финансировать дальнейшие расходы по обоим объектам, покупатель или продавец?
Уже после покупки объектов структура Пономаренко наняла компанию Шамалова «Ногата» в качестве управляющего. Иначе говоря, покупатель сразу же отдал свое приобретение в управление продавцу. Первым на это обратил внимание Алексей Навальный в своем расследовании.
В массиве есть два договора управления — дворцом и виноградниками. Согласно им, «Ногата» получила максимальное количество прав — в том числе право самостоятельно привлекать займы, принимать инвестиционные решения, использовать прибыль и в целом управлять проектами.
Главная задача такой необычной конструкции в массиве не скрывается: это было «сохранение максимального контроля ШНТ над проектом». За аббревиатурой ШНТ, напомним, в документах, скорее всего, скрывался сам Шамалов.
«Пономаренко появился на объекте лишь один раз, а его люди в проект не входили», — рассказывает знакомый предпринимателя.
Судя по массиву, сохранить проект в управлении команды Шамалова было критически важно: до сдачи дворца в эксплуатацию оставалось чуть более полугода. Дворец торопились сдать к 8 октября 2011 года, рассказывал ранее Би-би-си сотрудник одной из подрядных организаций.
«Должен был приехать «папа», — рассказывал он. «Папой», по его словам, называли владельца дворца.
Би-би-си направила вопросы Шамалову на корпоративный e-mail «Ногаты». Секретарь Нина распечатала письмо для него, но посетовала, что Шамалов не бывал в офисе «с того года», а иного способа связи с ним нет.
Его партнерами по «Рирусу» были Елена Ярошенко и Андрей Кузьменков. За свои доли они получили в сумме 5,1 млн рублей. Их роль в компании была скорее формальной: Ярошенко работала с Шамаловым в петербургском представительстве Siemens бухгалтером, а ее брат Кузьменков много лет трудился у Шамалова водителем.
Связаться с Ярошенко не удалось. Кузьменков заявил Би-би-си, что «не был никаким собственником [«дворца Путина»]». И положил трубку.
Спустя десять лет после того морозного дня, когда он вместе с Шамаловым продал дворец в Геленджике, масштабное расследование об этом объекте выпустил Алексей Навальный, рассказав о том, что случилось с проектом после 2011 года. Возможно, о реакции внутри проекта на это расследование мы тоже когда-нибудь узнаем — из очередной утечки.
_________________________________________________________________________
Когда закончили строительство
По состоянию на 2008 год главное здание — собственно, сам дворец — было готово на 48%. В августе 2010 года, за несколько месяцев до откровений Колесникова, был поставлен внутренний срок: к концу 2011 году — закончить все работы некапитального характера. Численность штата, который планировалось нанять, впечатляет: согласно внутренним справкам, речь шла о 400 сотрудниках.
Жил ли в итоге во дворце тот самый «папа»? Неизвестно. Зато известно, что недавно там обнаружили плесень, и теперь во дворце вовсю идет капитальный ремонт.
Как скрывалось предназначение объекта
В массиве дворец называется «пансионатом». Причем название пишется уважительно — с большой буквы: «Пансионат».
Главная задача, которая ставилась перед юристами проекта при регистрации прав, — «обеспечить конфиденциальность сведений о функциональном назначении и технических характеристиках строящихся объектов». Существующий порядок регистрации, сетовали авторы документа, предполагает, что в Росреестр и другие органы подается вся информация о постройках. Чтобы избежать этого, планировалось провести инвентаризацию объектов лишь на основе документов — без детального обследования и обмера на месте. «Для этого должностным лицам организаций, задействованных в оформлении прав на объекты, должны быть даны соответствующие инструкции», — говорится во внутреннем документе стройки.
«Конечно, административная поддержка была: проект тяжелый, у земель особый статус, приграничная территория», — рассказывает собеседник, занимавшийся административным сопровождением проекта.
В марте 2011 года внутри проекта обсуждалось, что делать с лесом, который окружает дворец (более 8,5 тысяч га). Ключевой задачей было ограничить «фактический доступ третьих лиц на лесные участки, прилегающие к территории Пансионата». В качестве одного из вариантов тогда обсуждали закрепление участков за ФСБ или ФСО, следует из массива. Это не единственный пример, когда внутри проекта к могущественной спецслужбе относились без привычного пиетета. В массиве есть документ, в котором предлагается забрать у ФСБ в безвозмездное пользование кабельные линии, питающие дворец электричеством. Эта схема представлялась строителям дворца наиболее выгодной.
В 2011 году от варианта передать лес какой-нибудь спецслужбе отказались «из-за ажиотажа вокруг основного объекта» — в разгаре был скандал, связанный с письмом Колесникова. Но спустя четыре года все произошло так, как и предлагали юристы проекта: лес вокруг дворца отдали в бессрочное пользование пограничному управлению ФСБ по Краснодарскому краю.
После выхода расследования Навального в ФСБ прокомментировали часть моментов, которые относятся к деятельности ведомства. Например, введение бесполетной зоны над дворцом там объяснили «возросшей разведывательной активностью ряда сопредельных государств» (цитата по РБК). Впрочем, передачу леса там объяснять не стали.
Би-би-си не раскрывает источник происхождения массива из соображений безопасности. По этой же причине мы не называем компанию, чьи внутренние документы оказались в распоряжении редакции. Собеседник, занимавшийся строительством дворца, подтвердил Би-би-си, что эта фирма действительно занималась административным сопровождением проекта.
Подлинность массива подтверждается еще несколькими доказательствами.
Во-первых, в свойствах файлов указано название организации, на компьютерах которой они были созданы. Там же есть информации о дате и времени сохранения документа.
Во-вторых, помимо файлов в форматах Word, в массиве есть скрины подлинных документов с подписями и печатями. Например, договора купли-продажи недостроенного дворца, кредитные соглашения между офшорными компаниями и застройщиком объекта, а также выписки из ЕГРЮЛ, заверенные сотрудниками налоговой, и ходатайства в Федеральную антимонопольную службу.
Над текстом работали: Анастасия Напалкова, Анна Пушкарская. Видео: Иван Ступин, Владимир Комиссаров, Мария Заходяйченко, Денис Королев.
***
