Петушинский райсуд Владимирской области в понедельник рассмотрит иск Алексея Навального к Покровской колонии ИК-2 за постановку на учет как склонного к побегу. Би-би-си изучила дела по искам осужденных к ИК-2 и убедилась, что добиться отмены дисциплинарных взысканий и компенсации за условия жизни в ИК-2 до сих пор не удалось никому.
Навальный сегодня попытается доказать в близлежащем к ИК-2 Петушинском райсуде Владимирской области, что колония необоснованно продлила срок его постановки на учет как склонного к побегу, хотя в СИЗО «Матросская тишина» (с которым он судится по этому поводу в Москве) его ставили на контроль только на три месяца. Политик жаловался, что его будят каждый час ночью, и называл это «пыткой бессонницей». Защитники уже пожаловались на это в Европейский суд по правам человека.
По двум другим искам — о цензурировании газет, которые он выписывает, и отказа предоставить ему для чтения Коран, который заключенный решил изучить, Навальный на предварительном заседании согласился примириться с колонией — заседания назначены на 7 июня.
Би-би-си изучила решения по искам других осужденных и убедилась, что жаловаться они обычно решались лишь после своего освобождения. Одним из редких исключений из этого правила стало дело другого заключенного, признанного политическим — Константина Котова.
При этом до суда доходили случаи смерти и травм в этой колонии, а прокуратура безуспешно требовала устранить нарушения в оказании медпомощи заключенным
Смерть заключенного в ШИЗО Покровской колонии из-за отравления
Защита Навального заявляла, что медпомощь политику в ИК-2 оказывали фельдшеры, а врачей в этой колонии нет. Это подтверждают и данные о незаполненных вакансиях в медсанчасти колонии.
В 2010 году такая ситуация привела к смерти заключенного, следует из приговора Петушинского суда. Тогда в колонии, как и сейчас, не было начальника медицинской части, и эти обязанности временно возложили на пожилого терапевта Марию Зборовскую, которая с 1993 года была на пенсии, говорится в приговоре.
Заключенный, из-за смерти которого ее посадили на два года за халатность, был водворен в штрафной изолятор сроком на 10 суток. «При водворении» его осмотрел фельдшер и решил, что он там содержаться может, установил суд.
Через некоторое время в медчасть поступило сообщение, что этот человек срочно нуждается в медпомощи. Фельдшеры его осмотрели и «проинформировали» об этом Зборовскую. Осужденному поставили диагноз «острое отравление и кома неясной этиологии».
Зборовская, изучив записи фельдшеров в медкарте, сочла их действия правильными, «какого-либо лечения не назначила, лично его не осматривала, необходимых мер к переводу из штрафного изолятора в медчасть и госпитализации не предприняла», признал суд.
Когда заключенный умер, Зборовская констатировала, что смерть наступила в результате «острого отравления наркотическим веществом — метадоном». Суд признал, что она могла помочь больному, но ее халатность привела к «смерти по неосторожности».
Подсудимая вину признала, но заявила в суде, что с 2005 по 2009 год у нее не было должностной инструкции и.о. начальника медчасти, а себя она считает «не квалифицированным специалистом в сфере наркологии и лечении наркоманов», не способной «правильно определить способ лечения осужденного».
Но после того как в суде огласили ее показания насчет инструкции, данные на следствии, она отказалась от своих слов и согласилась с показаниями свидетелей.
Мать осужденного говорила в суде, что у сына были гепатит и ВИЧ, она обращалась по этому поводу к начальству колонии, но сына неоднократно помещали в ШИЗО — перед смертью он находился там 20 дней. Откуда у него взялся там метадон, суд не выяснял.
После смерти осужденного его родственники пытались через суд взыскать с властей деньги на его погребение, дело в итоге было возвращено на новое рассмотрение.
Медицинская аппаратура со 100-процентным износом
Из спора прокуратуры с Покровской колонией в 2013 году в Петушинском суде можно судить о том, что проблемы с медицинской помощью, которую в Покровской колонии не могли оказать Навальному и получили резонанс в связи с его болезнью, были там задолго до его появления в ИК-2.
Владимирский прокурор по надзору за соблюдением законов в исправительных учреждениях потребовал приобрести медицинское оборудование, которое требует замены, а именно стоматологическую установку, рентгенологический аппарат, холодильники «Саратов» и «Ока», флюорографический аппарат, а также укомплектовать вакантные ставки врача-хирурга, психиатра-нарколога и рентгенолаборанта, говорится в решении суда.
Прокурор жаловался, что «администрацией ФКУ ИК-2 нарушаются права осужденных на получение квалифицированной медицинской помощи» и «должных мер не принимается».
Из 15 единиц медицинского оборудования и техники свыше четырех имели в то время 100-процентный износ — это были как раз стоматологическая установка, рентгенологический аппарат 1982 года выпуска и два холодильника. В колонии отсутствовал флюорографический аппарат, и все это отрицательно влияло на состояние качества и своевременности медицинской помощи и лечения, жаловался прокурор.
Ситуацию усугубляло отсутствие в медицинской части врача-нарколога, психиатра, врача-хирурга и рентгенолаборанта, говорилось в иске.
Однако к моменту рассмотрения дела прокурор по не указанным в решении суда причинам отказался от всех своих требований, за исключением требования купить рентгеновский аппарат.
Но суд и это требование отклонил, решив, что у него нет оснований не доверять техническому акту лицензированному ООО «Меда» о том, что аппарат 1982 года со 100-процентным износом был в 2012 году восстановлен и находится в исправном состоянии.
Между тем осужденные после освобождения безуспешно требовали в суде компенсацию за травмы, а также за то, что заразились в колонии туберкулезом. А один из осужденных не добился компенсации за страдания из-за полученного в колонии положительного результата анализа на ВИЧ, который оказался ложным.
Впрочем, был случай, когда в апелляции осужденному удалось отсудить компенсацию в 10 тысяч рублей за ошибочный диагноз, который ему поставили в колонии.
«Путем открытия форточек»
В десятке исков бывшие заключенные жалуются на ненадлежащие условия содержания в Покровской колонии. Российским законом предусмотрена возможность получить компенсацию за такие нарушения — но ни одна тяжба с покровской ИК-2 к этому не привела.
В исках освободившихся заключенных говорилось, в частности, что в Покровской колонии им сокращали время на сон и количество передач, ограничивали свободное время, не разрешали конфиденциальные встречи с адвокатом, контролировали все звонки по телефону. Истцы жаловались, что им запрещали заниматься спортом и что их заставляли работать бесплатно.
Были также жалобы на недостаточное и некачественное питание в столовой, плохое медицинское обслуживание и антисанитарные условия: заключенные утверждали, что в камерах — плесень, грибок и насекомые, предметы первой необходимости и личной гигиены выдавались редко и в минимальных количествах, мыться в душе давали раз в неделю менее 15 минут.
Суммы исков в обезличенных копиях решений не указываются, но в двух актах данные сохранились — осужденные просили заплатить им за бесчеловечные условия от одного до полутора миллионов рублей.
Обычно такие иски остаются вообще без рассмотрения — суд ссылается на неявку истцов при «надлежащем уведомлении» (убедиться в этом из решения суда невозможно) и отсутствие в иске номера банковского счета.
Так было и с делом бывшего заключенного Покровской колонии Рустама Джураева, пока он не обратился в ЕСПЧ. После этого Петушинский суд в феврале 2020 года рассмотрел дело в отсутствии истца, но компенсацию все равно не присудил.
В решении суд проанализировал и опроверг все пункты жалобы не результатами фактических проверок, а ссылками на регламенты и правила из приказов минюста и начальника колонии.
Заключенный жаловался, что в колонии сокращали время на сон — в решении же говорится, что в колонии «предусмотрен непрерывный восьмичасовой сон». Точно так же отвергаются жалобы на нарушение норм питания — ведь они установлены постановлением правительства, а закладка продуктов питания фиксируется в «Журнале качества приготовления пищи учреждения».
Джураев утверждал, что в ИК-2 ему не разрешали жаловаться ни устно, ни письменно. Суд пишет, что такие жалобы колония регистрирует в журнале обращений граждан и приходит к выводу, что жалоб от истца в период отбывания им наказания «не поступало» и «данное право не нарушалось».
Точно так же отклонены и все остальные доводы бывшего зека. При этом требование, чтобы «все телефонные разговоры в колонии осуществлялись под контролем», по мнению суда, определяет норма УИК о цензурировании переписки, где о телефонных разговорах речь вообще не идет.
В иске, как и в опубликованных СМИ рассказах бывших заключенных ИК-2, говорилось о том, что в колонии ограничивали свободное время. Суд указал, что приказом начальника колонии личное время установлено с 19:00 до 21:30. Как это применяется на практике, в решении не оценивается.
Не вызвали вопросов у суда и жалобы на недостаток раковин и унитазов. Количество унитазов и раковин соответствует нормам, говорится в решении.
Утверждение, что «в помещениях ИК-2 было душно, темно, были крысы, тараканы, плесень» заставило суд выяснить подробности нормативов проектирования исправительных учреждений и устройства различных вентиляционных систем.
«Проветривание отрядов осуществляется путем открытия форточек», — пришел к выводу суд. А «обоснованных жалоб от осужденных на наличие в помещениях насекомых, паразитов, тараканов, клопов, крыс не поступало». То есть все поступившие жалобы, видимо, считаются необоснованными.
С проблемами освещения камер днем и ночью суд разобрался точно так же. «Минимальные допустимые значения освещенности в камере не регламентированы», «требования к качеству для дежурного освещения не нормируются» — говорится в решении.
Точно так же из решения суда можно узнать, какие стиральные машины и в каком количестве используются в колонии. Почему это можно считать ответом на жалобу на то, что «выданная одежда была грязная, неподходящего размера», суд не пояснил.
В иске говорится, что в колонии «не выдавали посылки, не предоставляли возможности для встреч с родственниками, не водили в баню». Суд возразил, что жалоб и доказательств «не представлено».
Бесчеловечное содержание под стражей в России — одно из самых массовых нарушений, которые много лет устанавливает Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ). Раньше российские заключенные могли обращаться с такими жалобами напрямую в Страсбург. В прошлом году ЕСПЧ принимать их перестал, теперь для этого сначала нужно получить отказ всех инстанций российских судов.
- Навальный попросил принудить Россию исполнять решения ЕСПЧ. Это редкая процедура
- Навального могли отправить в колонию-поселение. Что не так в решении суда
Перчатки для Котова и злостные нарушители режима
Единственным осужденным, который попытался оспорить в суде наложенные на него в ИК-2 дисциплинарные взыскания, согласно опубликованным решениям, был отправленный в ИК-2 по «дадинской» статье Константин Котов. Он судился с колонией в Москве — у осужденных есть право подавать иски по месту жительства. Котов, по его словам, надеялся, что московский суд будет более объективным, чем ближайший к колонии. Но проиграл и сейчас обжалует отказные решения.
В колонии, куда Котов попал в конце ноября 2019 года, ему выдали всю форму, кроме перчаток. Политзаключенный дважды писал заявления с просьбой выдать ему перчатки. «Однако никакого ответа он не получил и был вынужден дважды в день во время построений находиться до 40-50 минут на улице с голыми руками», — говорится в решении суда.
В декабре Котову прислал перчатки отец — об этом заключенного уведомили, но сами перчатки так и не отдали, несмотря на просьбы и заявления. Уже в январе другой осужденный, увидев, что Котов мерзнет, поделился с ним своими перчатками — у него была лишняя пара. 13 января Котов, согласно материалам суда, «был вызван на дисциплинарную комиссию по поводу проступка — «принятия в дар от другого осужденного» пары перчаток». За это заключенному объявили выговор. И отдельный выговор — уже в феврале — вынесли за то, что Котов не записал новую вещь — те самые перчатки — в опись своих личных вещей.
В суде Котов объяснял, что, если бы колония изначально исполняла свои обязанности и обеспечила его всей положенной одеждой, он не взял перчатки у другого осужденного и не совершил бы нарушения. Но суд этот аргумент в расчет не принял.
Решение суда не опубликовано, однако глава комиссии по развитию пенитенциарной системы президентского совета по правам человека Андрей Бабушкин сказал Би-би-си, что, скорее всего, выговор основывается на буквальном подходе колони к выполнению пункта правил внутреннего распорядка, которым запрещено отчуждение вещей заключенного.
Попыток обжаловать взыскания так мало, потому что администрация практически запрещает осужденным защищать свои права, объяснил сам Котов Би-би-си: «Когда мои адвокаты подали иск, сотрудники начали сразу на меня давить, чтобы я его отозвал».
Примеры прекращения судом дел в связи с отказами адвокатов от исков есть. Например, московский адвокат Ирина Панина в 2018 году пожаловалась в суд на начальника ИК-2 Андрея Зотова — адвокату запретили пронос и использование «айфона» (сейчас Госдума собирается такой запрет узаконить) и отсутствие возможности подписания необходимых юридических бумаг во время конфиденциальной встречи с адвокатом.
Защитница требовала предоставить ей свидание с осужденным в соответствии с требованиями закона, но затем от заявленных требований отказалась.
В 2019 году адвокат Шаммедов проиграл спор с колонией, отказавшейся выдать ему по адвокатскому запросу копии постановлений начальника исправительного учреждения, в соответствии с которыми его подзащитный был признан злостным нарушителем режима, водворен в штрафной изолятор на трое суток, а затем переведен в строгие условия отбывания наказания. Копия постановления заключенному не вручалась, порядок и сроки обжалования не разъяснялись, жаловался адвокат.
Суд решил, что возможность ознакомления адвоката с такими документами инструкциями не предусмотрена. А сам осужденный на то, что его не ознакомили, не жаловался.
Отпуск и административный надзор
Если Алексей Навальный сможет трудоустроиться в ИК-2, по закону ему ежегодно будет положен 12-дневный отпуск — с выездом или без выезда из колонии. Домой на это время отпускают особо благонадежных, но остальных работающих осужденных на 12 дней должны переводить из камер отрядов в более комфортные помещения и на режим отдыха.
В 2018 году суд удовлетворил требование прокуратура оборудовать в ИК-2 отдельное помещение для осужденных, которым предоставлено право на ежегодный оплачиваемый отпуск без выезда за пределы колонии.
В решении суда говорится, что трудоустроенные осужденные во время отпуска содержатся по специальному распорядку с предоставлением дополнительного личного времени. По уголовно-исполнительному кодексу они имеют право на ежегодный оплачиваемый отпуск 12 рабочих дней — и это срок, в течение которого заключенных в обычных камерах содержать нельзя.
Но самая многочисленная категория дел — иски администрации колонии к ее бывшим обитателям об установлении административного надзора за ними после освобождения. Суд их как правило удовлетворяет.
Как объяснил Би-би-си Бабушкин, есть категория людей, в отношении которых после освобождения из колоний административный надзор установят обязательно — это те, кто совершал сексуальные преступления, особенно в адрес несовершеннолетних, рецедивисты, злостные нарушители тюремного устава.
В отношении остальных колония может проявить инициативу и обратиться за надзором — или не сделать этого. Обычно надзирают за теми, кто плохо себя вел в колонии.
«Административный надзор частично уменьшил рецидивность, но весь положительный эффект перечеркивает то, что он запускает цепочку крайне неблагоприятных последствий, — объяснил правозащитник. — Например, может быть требование после 10 вечера не покидать место проживания. Человек поехал в гости или просто работу поздно закончил — все, выставляют нарушение. Может прийти полиция, перепугать всех домашних, хозяина квартиры, если она съемная».
Таким образом, надзор мешает социализации, трудоустройству (например, человек не может устроиться на работу с ненормированным графиком). «О каком исправлении можно говорить, когда человек искренне хочет работать, а его с работы увольняют именно из-за того, что у него административный надзор», — сказал Бабушкин.
Сам Бабушкин в 2015 году публично пытался вступиться за осужденного, которого в колонии незаконно, по мнению правозащитника наказывали. Суды впоследствии отказали заключенному в иске о незаконном переводе его из ИК-2 в карантинное отделение другой владимирской колонии ИК-3 — именно туда в больницу перевели во время голодовки и Алексея Навального.
