Родственники погибших при крушении рейса МН17 в небе над Донбассом выступают в нидерландском суде. Они плачут, рассказывая, как война, о которой они мало что знали, отняла их близких — и поневоле вовлекла их в разборки далеких для них политических сил и военных групп. Их рассказы — о трагедии, которая могла произойти с любым человеком. Но произошла именно с ними.
Эти одетые в черное люди часто появляются на заседаниях суда по делу о крушении «Боинга» МН17, сбитого в небе над Донбассом в 2014 году. Но они не адвокаты и не прокуроры, они родственники погибших. Их отдельно приветствуют судьи, потому что уже узнают их в лицо. Предыдущие полтора года заседаний эти люди молчали. Сегодня они говорят.
Эти одетые в черное люди часто появляются на заседаниях суда по делу о крушении «Боинга» МН17, сбитого в небе над Донбассом в 2014 году. Но они не адвокаты и не прокуроры, это родственники погибших. Их отдельно приветствуют судьи, потому что уже узнают их в лицо. Предыдущие полтора года заседаний эти люди молчали. Сегодня они говорят.
«17 июля 2014 года — это день, когда у меня вырвали часть сердца. Моя жизнь изменилась навсегда. Часто говорят — мужчины не плачут. Я выплакал все глаза». Роб Фредрикс делает длинную паузу и хватает воздух ртом. В крушении самолета, следовавшего рейсом МН17, он потерял своего единственного сына Брайса, которому было 23 года, и его девушку.
«Их сбили в небе ракетой «Бука». Это должен был быть отдых, о котором они мечтали. Но он превратился в кошмар. Они влетели в войну, к которой не имели отношения. Жизнь нашей семьи разрушена, мы приговорены пожизненно» — говорит Фредрикс.
Он — один из 90 родственников погибших, которые решили высказаться в суде, продолжающемся с марта 2020 года в Нидерландах. Люди выходят на трибуну один за другим, рассказывая свои истории. Их слова различаются в некоторых деталях, но складываются в единую картину огромной боли и скорби, с которыми семьям погибших приходится жить каждый день.
- Суд по МН17: озвучены записи переговоров военных ДНР о передвижениях «Бука»
- «Найти всю цепочку»: что стало известно за год суда по делу МН17
«Вернулся домой в 80 кусочках»
Большинство пассажиров рейса МН17, следовавшего из Нидерландов в Малайзию, летели в отпуск или возвращались из него. На борту было 80 детей.
«Когда отправляешь ребенка в отпуск и прощаешься с ним, никогда не думаешь, что это ваша последняя встреча, что ты больше никогда его не увидишь и не обнимешь. Но, к сожалению, так и произошло», — рассказал Петер Батс, потерявший в трагедии 12-летнего сына.
В первые дни после крушения убитые горем родственники вынуждены были ходить по врачам, чтобы собрать материал, который поможет опознать погибших.
«Нам пришлось пойти к стоматологу, чтобы забрать карточки лечения зубов сына. Невозможно описать, какие мысли появляются в голове, когда ты идешь забирать эти зубные карты, чтобы появился хоть какой-то шанс опознать твоего малыша», — вспоминает Батс.
После попадания ракеты в «Боинг» МН17 обломки самолета упали в нескольких километрах друг от друга. Тела многих пассажиров разорвало на части. Их останки собирали по полям Донбасса несколько дней. Специалистов не хватало, и им помогали местные жители или приезжавшие в поле после работы шахтеры. Все, что смогли найти, потом отправили в Нидерланды.
«Криминалисты передали мне список частей тела моего племянника, которые удалось найти. Это ужасающе. Мой племянник вернулся домой в 80 кусочках», — рассказал Би-би-си Пид Плаг.
«Специалисты опознавали все новые фрагменты тканей и костей. Части тел наших детей лежали за забором в военной казарме. Мы стояли у ворот, но не могли до них добраться», — вспоминает Селина Фредрикс.
То, что осталось от погибших, многим родным смогли передать только через год после трагедии — 20 августа 2015 года. Многим пришлось хоронить своих близких по несколько раз.
«За год нам приходило несколько уведомлений о том, что опознаны останки нашего сына. Через год мы провели похороны. Но уже после похорон пришло еще одно уведомление, и нам пришлось организовать еще одну кремацию, — поделился Петер Батс. — Поскольку похороны произошли только через год, все это время мы не могли принять произошедшее. Мы жили в каком-то небытии. Ты живешь надеждой и не принимаешь правду. Ни сейчас, ни в будущем мы не сможем примириться с нашей утратой».
Многих родственников до сих пор продолжают мучать кошмары.
«Мне снилось, что я шла по полям Украины и искала отца, но я видела только только обломки самолета и тела. Пахло огнем и смертью. Я шла мимо подсолнухов и звала отца. И вдруг я увидела его. Казалось, он был рад меня видеть. Он широко улыбнулся и спросил, что я тут делаю. Я ответила, что ищу его. Он сказал, что это странно, ведь это он ищет меня. Мне пришлось сказать ему, что он умер, потому что его самолет был сбит. И тут я начала плакать и ревела, пока не проснулась с криком. Этот кошмар преследовал меня изо дня в день месяцами», — поделилась Риа ван дер Стин.
«Меня преследуют воспоминания. Они приходят без спроса и всплывают то тут, то там. Каждый раз, когда я вижу в небе самолет, меня охватывает страх. Пока я жив, мое сердце будет кровоточить», — дополняет ее рассказ Роб Фредрикс.
«Я никогда не прощу Россию»
«Они лгут. Мы знаем, что они лгут. И они знают, что мы знаем, что они лгут», — эти слова Риа ван дер Стин произнесла с сильным акцентом, но по-русски. Она подчеркнула, что эту цитату из русской литературы она привела специально для представителей российского режима, которые следят за процессом.
«Ложь и обман — это постоянная тактика, которую некоторые используют, играя с нами в кошки-мышки. И вопреки этой игре, мы пытаемся установить правду и добиться справедливости для наших погибших родственников», — заявила ван дер Стин. Она добавила, что не сомневается в том, кто сбил самолет.
Схожие мысли озвучивали многие выступавшие. Некоторые напрямую обвинили Россию в причастности к крушению рейса МН17.
«Я никогда не прощу Россию и тех, кто ответственен за действия, приведшие к гибели моих родителей. И за действия, которые они предпринимают с тех пор, — за их последовательные попытки распространять ложь даже сейчас, спустя семь лет после той трагедии», — говорит Мэтью Хордер, потерявший в катастрофе родителей.
Прокуратура Нидерландов считает, что рейс МН17 был сбит ракетой зенитно-ракетной установки «Бук», прибывшей с территории России. В ноябре 2020 года судья, разбирающий это дело, постановил, что альтернативные версии крушения, включая варианты с атакой военного самолета и пуском ракеты украинским «Буком» больше не будут рассматриваться в ходе заседаний. Суд заключил, что прокуратуре удалось собрать достаточное количество доказательств того, что все альтернативные версии ошибочны.
Обвиняемыми в причастности к гибели самолета и смерти 298 человек выступают три гражданина России и один гражданин Украины, воевавшие на стороне самопровозглашенной Донецкой народной республики.
В суде уже прозвучало большое количество перехватов телефонных разговоров, в которых обвиняемые обсуждают перевозку «Бука» по Донбассу и радуются сбитому самолету. Но обвиняемые продолжают отрицать свою причастность к трагедии.
«Меня раздражает, что виновные даже не думают извиняться. Им на нас наплевать, они продолжают лгать. Они отрицают все. И никто из них не учитывает боль и чувства родственников. По-моему, это трусливые убийцы без тени сочувствия. Они продолжают врать. То, что они продолжают отрицать случившееся, — это самое плохое для меня. Моя правда в том, что мои дети вернулись ко мне по кусочкам. Что вы обрушили на родственников, включая меня и мою семью!» — говорит Фредрикс. Он достает платок и утирает слезы.
«Я знаю, что правосудие свершится, но виновные будут жить безнаказанно. А нам придется платить горем, потерей и разрушенными жизнями наших семей. Никакое наказание не будет пропорциональным убийству невинных пассажиров МН17», — добавляет он.
Почти все родственники, выступившие в суде, говорили, что судебный процесс дается им крайне тяжело. Но в то же время они очень ждут приговора.
«Я надеюсь, что этот суд даст однозначный ответ на вопрос, что на самом деле произошло. Я хочу знать правду. Было ли произошедшее намеренным или это было ошибкой? Кто стоит за гибелью 298 невинных людей, включая моих трех любимых дочерей?» — говорит Питер ван дер Меер.
«Я надеюсь, что у тех, кто виновен в случившемся, возникнет потребность выйти и рассказать об этом после наших откровений, чтобы они могли смотреть на себя в зеркало и могли смотреть в глаза своим детям и внукам, — продолжает он. — Чтобы они могли честно рассказать о том, что они сделали 17 июля 2014 года — и почему. Если истина будет установлена, быть может, я смогу оставить хоть что-то из этого за спиной и двигаться вперед, чтобы моя жизнь вновь перестала быть невыносимой».
«Боль становится только сильнее»
Во время выступлений родственники периодически плакали. С трудом сдерживали эмоции и судьи и находившиеся в зале представители защиты и обвинения.
Периодически выступавшие замолкали, пытаясь справиться со слезами и успокоить участившееся дыхание. В эти моменты в зале повисала абсолютная тишина.
«Самым ужасным днем для меня стал День отца. До крушения самолета я каждый год получал в этот день подарки от моих дочерей, завтрак в постель, три больших обнимашки и три поцелуя. Думаю, многим это знакомо. За неделю до Дня отца везде появляется реклама к празднику. Но теперь я отец без детей. День отца стал для меня одним из самых кошмарных в году и остается таковым вот уже 7 лет. Так будет всегда», — рассказал Питер ван дер Меер, потерявший в трагедии трех дочерей.
Помимо постоянного чувства утраты, многие испытывают и чувство вины.
«Я чувствую вину постоянно, когда делаю что-то, что мы делали вместе. Рождество, Новый год… Я не могу сидеть за накрытым рождественским столом — там теперь всегда стоят два пустых стула, — рассказал Роб Фредрикс. — Мне до сих пор тяжело смотреть на твои фото, сынок. Я смотрю сквозь них. Я переживаю это снова и снова. Я чувствую себя эмоциональным, злым, мне тяжело спать. Я теряю память и концентрацию. Чувство потери и горе растет день ото дня».
Питер Батс рассказал, что за несколько дней до полета на рейсе МН17 его сын Роэн играл со своим годовалым братом. На прощанье он сказал малышу: «не начинай ходить, пока я не вернусь». Больше братья никогда не увиделись.
«Наше горе и траур не заканчиваются никогда. Но это не слабость, это цена любви», — вытерев слезу, сказал потерявший сына Питер Батс.
