Шуша — в некотором смысле символ конфликта в Нагорном Карабахе. Владеющий городом занимает не только стратегически важную высоту в сердце региона, но и контролирует место, имеющее большое культурное значение для обеих сторон. Вернув себе Шушу, Азербайджан отстраивает ее заново, обещая сохранить ее исторический облик. В Армении этому не верят. Журналисты Би-би-си съездили в город, чтобы понять, что происходит.
Дорога в Шушу сейчас — это идеально ровная полоса нового черного асфальта протяженностью 55 км. На билбордах вдоль трассы — одетый в камуфляж президент Азербайджана Ильхам Алиев победно поднимает вверх сжатый кулак. На обочине встречаются остовы сгоревшей военной техники. Год назад ничего этого здесь не было — только лес, горы и редкие руины домов, опустевших еще во время первой карабахской войны.
Когда-то в Шуше (армяне называют ее Шуши) жили вместе армяне и азербайджанцы, затем — преимущественно азербайджанцы, потом — одни армяне. До недавнего времени в город вели только две дороги — либо из Степанакерта (азербайджанцы называют его Ханкенди) в самом Нагорном Карабахе, либо из Лачина — азербайджанского города между Карабахом и армянской границей, который до ноября прошлого года тоже был под контролем Еревана.
От Баку до Шуши по прямой — всего 300 километров. Но попасть туда из столицы Азербайджана можно было только совершив крюк через Грузию и Армению (впрочем, для этнических азербайджанцев и этот вариант был практически невозможен). Теперь все наоборот: для армян путь в Шушу закрыт, а азербайджанцы регулярно возят в город гостей по новой трассе.
Город на скале
Черная нить дороги тянется за горизонт. По бокам от нее — выжженная солнцем пустота: ни заправок, ни придорожных кафе, ни зеленых стоянок. Кроме плакатов с Алиевым вдоль дороги попадаются только таблички «Осторожно, мины!». А сами мины иногда можно увидеть всего метрах в 20 от обочины.
Заложенные почти 30 лет назад взрывные устройства постепенно выталкивает наружу почва, а вот установленные в последнюю войну — заметить невозможно. За последний год в районах, перешедших под контроль Азербайджана, подорвались более 50 человек.
Новая дорога на Шушу начинается здесь, в городе Физули, посреди минных полей. В местах, где сейчас работают саперы, синие колышки, обозначающие найденную мину, стоят в метре друг от друга. Когда-то в Физули жили 17 тысяч человек, сейчас — это поле руин. Остатки стен домов поднимаются над землей едва ли на метр.
Между этих развалин по разминированной трассе туда-сюда ездят грузовики. В паре сотен метров от основной дороги прямо за чередой разрушенных домов — огромное здание, похожее на новый футбольный стадион. В его зеркальных стеклах отражается яркое солнце. На смотровой вышке вращается радар.
Это международный аэропорт Физули, построенный всего за восемь месяцев. Пока сюда прилетел только один рейс с пассажирами — в основном с журналистами — из Баку. Но азербайджанские чиновники надеются, что уже скоро аэропорт станет главным транспортным узлом на пути в Нагорный Карабах.
На въезде в Шушу слышно, как звенят на ветру крепежные кольца двух флагов — азербайджанского и турецкого (Анкара оказывала большую поддержку Баку в ходе последней карабахской войны). На посту проверяют документы — попасть в город можно только по специальным пропускам. Военные молчаливы, но улыбаются. Через сетчатый забор — пост российских миротворцев. Дальше — по серпантину наверх на 1800 метров.
На вершине горы — то есть уже в самом городе — заметно прохладнее, чем на равнине. Свистит ветер. Очередной порыв срывает несколько яблок с дерева у одного из домов. Они с хрустом падают на землю к десятку других — уже подгнивших.
Рядом в пыли — сим-карта, большая резная дверца от шкафа, чуть дальше — один военный ботинок. Разбитые часы показывают половину седьмого. Хорошо слышно, как примерно в километре лает стая собак. Некоторые псы породистые и привыкли жить дома. Теперь большую часть дня они проводят на пустыре у церкви — там стоит пост азербайджанских военных.
Детали того, как азербайджанцы смогли взять Шушу в 2020 году, до сих пор засекречены. Расположенный на скале город считался практически неприступным. Но после череды успешных операций азербайджанским военным удалось захватить другие важные позиции в Карабахе, и в начале ноября отряды спецназа без тяжелой техники по горам добрались до Шуши. После недели тяжелых боев город перешел к азербайджанцам. Вторая карабахская война закончилась. В Баку начали отмечать победу.
- Почему Азербайджан выиграл войну в Карабахе? Отвечают военные эксперты
- Шуша — цитадель Карабаха: почему она важна для азербайджанцев и армян
На отвесной скале на окраине Шуши — священная для азербайджанцев поляна Джыдыр-дюзю. В древности здесь проводили скачки и устраивали народные гуляния. Вокруг отвесной скалы — покрытые зеленью горы, среди невысокой травы — редкие луговые цветы. Это место азербайджанцы до сих пор упоминают в тостах во время застолий. Здесь же 9 мая 2019 года, отмечая день взятия Шуши армянами в первой карабахской войне, станцевал премьер Армении Никол Пашинян — в Баку об этом с негодованием вспоминают до сих пор.
Теперь на краю поляны стоит азербайджанский флаг на высоком древке. Тут же — несколько окопов, прикрытая маскировочной сетью траншея, обложенные мешками бойницы. В солнечный день с обрыва Нагорный Карабах виден на десятки километров вокруг. Солдаты внимательно смотрят со скалы вниз — на Степанакерт.
Магия Шуши. Алена
«Иногда просыпаюсь и думаю, что я у себя, в Шуши. Но открываю глаза и вижу, что нет, я в Степанакерте, — говорит армянка Алена Мелкумян. Она делает паузу и отводит взгляд. Голос дрожит. — Я даже до сих пор не воспринимаю эту реальность как реальность. Вот же, в 11 километрах мой дом, я его вижу, но доехать не могу».
Алена одета в строгий деловой костюм и белую рубашку. Она говорит размеренно и четко — много лет проводила для туристов экскурсии по Нагорному Карабаху.
«Больно, очень больно… Стараюсь ни с кем об этом не говорить. Вчера только видела женщину, с которой мы вместе работали в Шуши. Но боль и страх настолько сильны, что я даже не стала спрашивать, как она. Только поздоровалась. И других соседей не спрашиваю, потому что очень многие потеряли свои семьи. Стараешься лишний раз не причинить им боль».
Алена родилась в Степанакерте, но большую часть жизни провела в Шуше, работая с туристами. Там же много лет жили и ее родители:
«У Шуши есть своя магия. Я пожила в Армении и в Узбекистане, посмотрела. Но Шуши — это волшебство, это что-то особенное. У него другая атмосфера, там люди добрые. Даже если дети тебя не знают, они проходили и здоровались. Это фантастика какая-то. Там тепло. Хотя город находится на высоте 1800 метров, все жалуются, что там холодно, ветра, но на самом деле это теплый город».
Алена провела в Шуше 21 год, там у нее родилась дочка. В октябре 2020 года, во время второй карабахской войны, они вынуждены были бежать из города.
«В тот момент по Шуши уже бомбили. Помню, я вышла на балкон забрать стирку, и прямо передо мной появился беспилотник», — Алена начинает говорить быстрее и торопливо водит глазами из стороны в сторону.
«Он сбросил бомбу и исчез. После этого меня и дочку — ей было два года — папа отправил в Ереван. Уезжали мы с надеждой, что вернемся дней через 10. Мы ничего абсолютно не взяли».
Отец Алены и ее братья остались в городе и держали оборону. В ночь на 7 ноября отец отвез несколько мирных жителей из Шуши в армянский Горис, а когда вернулся, ему сказали, что заходить в город больше нельзя.
«7-го [ноября] по городу снова начали бомбить. И ему сказали, что все, нужно уезжать. Не пустили даже домой документы забрать. Так он и уехал без всего, просто в тапочках», — вспоминает Алена.
На следующий день Шуша перешла под контроль Баку.
Украденная жизнь. Асиф
«Я смог проехать в Шушу этой весной, и сразу кинулся искать дом моей бабушки. Я зашел в эту квартиру, посмотрел — а там все отремонтировано. Никакой памяти, никаких наших обоев или краски — ничего не осталось, все изменилось. Это был шок. Шок и ступор», — говорит азербайджанец Асиф Рустамов, бережно перебирая в руках несколько черно-белых фотографий. Это все, что его семья успела забрать, убегая из Шуши в ходе первой карабахской войны.
«А потом я вышел во двор. Там был маленький огород, который задолго до войны посадила моя бабушка. И эти кусты малины — они сохранились! И дерево, которое она посадила. Это сразу вернуло ту память и те чувства», — улыбается Асиф.
Он родился в Шуше в 1975 году. Потом вместе с матерью уехал в Баку, но каждый год возвращался в Шушу на все лето, чтобы погостить у бабушки.
«Шуша — это город, где я формировался как человек, как личность. Люди, природа, дух, все вместе — это что-то. Там была своя ментальность. Баку был интернациональным городом. А Шуша — это был настоящий Азербайджан. Там наши национальные корни», — говорит Асиф.
Азербайджанцы и армяне по-разному воспринимают историю города. Для одних Шуша — это колыбель национальной культуры, а для других — важный христианский центр.
В XX веке Шуша пережила несколько кровавых этнических столкновений — в 1905, 1920 и 1922 годах. Если в начале века число армян и азербайджанцев в Шуше было примерно одинаковым (с небольшим перевесом в пользу армян), то к моменту образования советского Азербайджана в 1920-х годах город — в отличие от Нагорного Карабаха в целом — был преимущественно азербайджанским.
«В советские годы армян в Шуше было совсем мало. Но с теми, кто был, мы общались. Были абсолютно нормальные отношения», — вспоминает Асиф.
В конце 1980-х напряжение в отношениях армян и азербайджанцев стало снова нарастать. В 1989 году Нагорно-Карабахская автономная область обратилась к Москве с просьбой перевести ее в состав Армянской ССР. Москва отказала; последовало бегство азербайджанцев из Карабаха и Армении, а также армянские погромы в Азербайджане.
С распадом Советского Союза началась первая Карабахская война.
«Я помню, как последний раз попал в Шушу в 1991 году. Я ехал в автобусе, и там была абсолютная тишина. В первом ряду сидел солдат с автоматом — кажется, казах. Без охраны, без вооруженных солдат уже просто нельзя было проезжать. Автобусы забрасывали камнями, иногда стреляли. Было немножко опасно и тревожно. Но все равно никто не ожидал такого развития событий. На следующий год весной я заканчивал школу и собирался поступать в Шушу в педагогический институт. Но в мае 1992 года Шуша пала. Планы поменялись. И вся родня в один день стала беженцами», — вздыхает Асиф.
Следующие 29 лет город находился под контролем армянских сил. За это время Асиф выучился на режиссера и теперь снимает художественные фильмы.
«Я не жалею. Но вот той жизни, которую я планировал, ее не будет. Она просто украдена. Украдена той войной, которая через 30 лет, как выяснилось, никому ничего хорошего не дала. Только разруха, только руины, только беженцы и миллиарды, потраченные на оружие, которые могли бы служить людям: дать образование, здравоохранение, культуру».
«Люди, которые в Шуше жили, они же занимали чьи-то дома, не свои. Понимаете, когда вы приходите в чужой дом и устраиваете там свою жизнь, вы должны понимать, что рано или поздно хозяин вернется, и вам надо будет это место покинуть», — говорит Асиф Рустамов.
«Как человек я понимаю людей, которые потеряли свои дома… Но по большей части у меня такое ощущение по отношению к людям, которые потеряли именно свои дома… А когда армяне из Шуши говорят, что «мы покинули свои дома, в которые заселились 20 лет назад», они должны понимать, что 20 лет назад хозяева этих домов были или изгнаны, или убиты», — продолжает он.
Алена считает Шушу домом для себя и своих родных.
«Моя мама — коренная шушинка, она там родилась в 1958 году. У нас там был дом, там мы и жили. Теперь на этом месте пустырь».
Кто был первым
Даже когда в Шуше не гремят взрывы, война за культурный и исторический облик города продолжается.
«Для меня в Шуше были очень дороги два кинотеатра: «Вагиф» и «Азербайджан». Там я знакомился с миром кинематографа. Мы наизусть знали, где какие сеансы. […] Мы смотрели один фильм, прыгали в автобус и ехали во второй кинотеатр смотреть другое кино. Сами здания вроде уцелели. Но, конечно, слова «Вагиф» и «Азербайджан» армяне тут же убрали со зданий после первой карабахской войны. Разрушили и азербайджанскую часть кладбища в Шуше. Там могила моей тети. Говорят, у нее даже надгробия уже нет, сломали», — рассказывает Асиф, вглядываясь в черно-белые фотографии родных.
Алена вспоминает собор Святого Христа Всеспасителя, который всегда был виден из окна ее дома. Собор Казанчецоц, как его называют армяне, — одно из самых узнаваемых зданий Шуши. Последние 25 лет церковь венчал остроконечный купол, который было видно почти из любой точки города.
«Когда заходишь в Казанчецоц, там есть молельня, а на потолке — специальное отверстие. Если там что-то произнести, то эти слова только ты слышишь. Даже те, кто рядом стоят, не слышат. Когда у храма был только один священник, он перед литургией там исповедовался, читал разрешительную молитву и как бы слышал голос Господа. Я просто… — Алена замолкает и, громко выдохнув, продолжает. — Хотелось бы, чтобы не потерялась эта черта, чтобы не сломали это отверстие».
В октябре 2020 года в собор попали два снаряда, в куполе образовалась огромная дыра. Сейчас церковь вся закрыта лесами — и снаружи, и изнутри. С колокольни снят крест, а с самой церкви — остроконечный купол. В Армении считают, что купол демонтировали для того, чтобы принципиально изменить внешний вид храма. Но в Азербайджане говорят, что пытаются лишь как можно скорее отреставрировать церковь.
«Церковь будет восстановлена в своем изначальном архитектурном стиле. За основу мы возьмем детальную опись объекта, проведенную в советские годы. Мы можем критиковать СССР за многое. Но, согласно тогдашней системе, у каждого объекта был свой паспорт и инвентарный номер. Это все сохранилось в архивах. Именно согласно этим документам мы и будем восстанавливать храм», — говорит советник президента Азербайджана Хикмет Гаджиев.
В советской описи остроконечный купол, который венчал собор при армянах, не упоминается.
Армения и Азербайджан по-разному смотрят на историю церкви Христа Всеспасителя. Еще в советские годы ученые двух соседних народов завели спор на тему «кто здесь был первым». В итоге каждый раз, когда одна из сторон начинает реставрировать храм, другая обвиняет ее в намеренном изменении исторического облика здания.
Похожие обвинения звучат и в связи с восстановлением мечетей в Шуше. В 2019 году, когда город находился под контролем армянских сил, Верхнюю мечеть города реконструировали по персидским канонам. Азербайджанцы были возмущены, поскольку считают мечеть своей. Когда-то в Шуше было 17 мечетей, но сейчас осталось только две. В Баку считают, что армяне сознательно разрушали мечети, когда контролировали город.
Простить?
«Как только можно будет переехать в Шушу, я готов! Пока буду жить на два города, потому что детям надо ходить в школу, а там школы пока нет. Но как дети подрастут, перееду в Шушу насовсем. Это очень родной для меня город. Я считаю немножко обязанным, что ли, восстановить этот город и жить там. Чтобы люди, которые погибли за Шушу, погибли не зря», — говорит Асиф.
В Баку неоднократно заявляли, что вернуться в Шушу могут и карабахские армяне, которых Азербайджан считает своими гражданами. Алена этим словам не верит:
«Зачем тогда нас нужно было оттуда выгонять? Мы бы остались. Если они готовы решить этот вопрос мирным путем, зачем же тогда было воевать? Можно было бы просто подписать мирный договор и сказать, что все мы совместно живем».
За более чем 30 лет конфликта стороны неоднократно начинали мирные переговоры, но к каким-либо результатам они не приводили. Все эти годы на линии соприкосновения продолжались перестрелки и стычки разного масштаба.
«Зачем друг в друга стрелять? Кому нужны были эти жертвы? Кто-то говорит, что виноваты армянские политики, кто-то говорит — российские, кто-то говорит Америка. Не знаю. Знаю только, как страдают люди, — Алена поджимает губы и смотрит в потолок. — Я не верю, что мы сможем вернуться в Шуши. Он мне снится, но абсолютно не верю».
В пятиэтажках в центре Шуши почти нет целых окон. На нескольких балконах сохнут вещи: камуфляжные куртки военных или забрызганные краской робы строителей. Людей в другой одежде в городе и не встретишь.
У единственного работающего банкомата в городе стоят стулья — обычно на них сидят охраняющие этот аппарат солдаты. В магазине — самый обычный набор продуктов. Нет только алкоголя. «Это чтобы быстрее все отстраивали», — объясняет продавец. Военные в очереди улыбаются и почти шепотом говорят, что у них еще есть заначки из оставленных армянами погребов.
«В истории существует куча примеров, когда враждовавшие народы приходили к примирению. Это вполне реально, — считает Асиф. — Но если бы это решилось бы мирным путем в течение 30 лет, прошедших с первой карабахской войны, было бы проще. Эмоции от той войны постепенно притуплялись, люди начинали, как мне кажется, смотреть на этот конфликт чуть более философски, как на историю. Но вот новая война, новые смерти… С нашей стороны нет какой-то фобии к армянам. Мы просто воюем за свою родину, за свою землю и ничего больше».
«30 лет назад наши матери остались без пары. Мужчины погибли на войне. Многие мои ровесники росли вообще без родителей, — говорит Алена. — Столько было жертв, столько крови. И сейчас опять… Простить? На этом этапе — точно нет».
Улицы Шуши с закатом солнца пустеют. С девяти вечера до шести утра в городе комендантский час. Кажется, в это время не лают у собора даже неугомонные собаки. На посеченных пулями и осколками снарядов хрущевках — надписи на азербайджанском: «Аяз», «Барда», «Хасан», «Габала». Это имена солдат, заходивших в Шушу, и названия городов, откуда они родом. Надписей на армянском в городе практически не осталось.
