С миром музыки Лука Окросцваридзе познакомился в три с половиной года. Мальчик не переставал подпевать звездам 90-х, которых родители слушали на аудиокассетах. Наконец, его решили отдать в музыкальную школу. Педагоги обнаружили у ребенка абсолютный слух, и с четырех лет Лука стал заниматься фортепиано. За месяц он освоил годовую программу.
«Я много времени проводил за инструментом»
Лука вспоминает условия, в которых росло его поколение. На занятиях в музыкальной школе ему и другим ребятам приходилось сидеть в куртках, потому в классах было холодно – не было ни газа, ни электричества. Юные пианисты надевали специальные перчатки с отрезанными пальчиками, чтобы можно было играть на фортепиано, не замерзая, но чувствуя клавиши. По словам Луки, сегодня многие представители этого поколения выступают на лучших концертных площадках по всему миру.
На большой сцене в сопровождении оркестра впервые мальчик выступил в шесть лет: «Это классное чувство, когда ты – часть чего-то большого, и выступаешь на сцене с 50 или 100 музыкантами».
В конце 90-х Лука Окросцваридзе стал часто ездить на конкурсы и концерты в Россию.
«Мне было шесть или семь лет, когда я впервые туда поехал. Это был фестиваль «Новые имена» в Суздале. Последний раз перед переездом в Москву я приезжал в Россию в 99-м году. Тогда я выступал в Московской консерватории. Там был и известный музыкант Владимир Спиваков. После выступления он попросил меня остаться и сыграть еще несколько произведений лично для него, а через день или два у него был концерт в Москве».
ФОТО: lukaokros.com © Egor Matasov
После концерта Спиваков неожиданно представил Луку Окросцваридзе публике. А позже назвал его своим стипендиатом. В 2004 году Лука с мамой окончательно перебрались в Россию, в то время как папа с братьями остались в Тбилиси.
В Москве Лука поступил в училище при консерватории, а после его окончания – в Государственную консерваторию им. Чайковского, в класс Сергея Доренского. После окончания бакалавриата бесплатных опций для продолжения учебы у него практически не было. Усложняло ситуацию и гражданство Луки. Из-за политической напряженности между странами он не мог рассчитывать на бесплатное образование. Он хотел продолжить учебу в Лондоне, но на переезд и жизнь там нужно было 10 тысяч долларов в год. Семья не могла позволить себе такие деньги.
«Я рассказал об этой ситуации одному из своих профессоров. Через некоторое время он остановил меня в коридоре и сказал, что завтра у меня прослушивание в лондонский Королевский колледж. В общем, за один вечер я восстановил часовую программу, а утром пошел играть на прослушивании. Спустя примерно месяц мне на почту пришло письмо с поздравлением, что меня приглашают в Королевский колледж музыки на магистерскую программу».
Для молодого музыканта, который никогда раньше не был в Лондоне, все происходящее казалось сказкой. «Мне даже назначили небольшую стипендию. А после того, как я начал здесь активно играть на прослушиваниях и конкурсах, выиграв несколько достаточно крупных из них, британское министерство культуры выдало мне т. н. визу Exceptional Talent (визу талантам, – прим. автора). Благодаря чему последние пять лет я базируюсь здесь, в Лондоне».
«Искусство не должно быть идеальным»
«До сих пор случается, что во время концерта я могу совершить ошибку. Я бы сказал, что не знаю практически ни одного артиста, который бы их не совершал. Поскольку, как мне кажется, мы, люди, несовершенны. Так и музыка, и искусство не должны быть идеальными. Если они идеальны, значит это уже скучно. Если человек не делает хоть одну малейшую ошибку, значит он не рискует, и нет какого-то драйва, адреналина. Все это как будто уже что-то неживое. Должно быть что-то несовершенное».
«Красота – это то, что вдохновляет»
«Музыку, которую я пишу, я бы назвал неоромантизмом. Что-то близкое к классической киномузыке. Многие современные композиторы назвали бы это устаревшим стилем. Но меня, например, многие современные произведения не задевают, и я, наверное, их не переслушал. Не хочу, конечно, никого оскорбить, но иногда – это новизна ради новизны.
Чаще всего я пишу просто для себя, но последнее время после выступлений играю свои произведения на бис. Также я записал на Spotify некоторые свои работы, а несколько лет назад начал публиковать непосредственно ноты моих произведений здесь, в Англии. Часто выкладываю свои импровизации в Instagram. Но пока не включал свои произведения в основную программу выступления.
На творчество меня вдохновляют люди, разные эмоции, поездки, природа… иногда еда. Красота – это то, что вдохновляет».
ФОТО: lukaokros.com © Egor Matasov
О разных уровнях познания музыки
«Я считаю, что исполнение музыки – это комплекс технических и творческих проявлений. Например, композиторы, чьи произведения я исполняю, жили в разное время. И чтобы понять, что человек хотел передать, нужно знать, в каких условиях все это происходило. Думаю, музыканты должны хорошо знать историю и географию. К примеру, важно понимать, чем вдохновлялся Лист, когда гулял по Италии.
Взять Шопена и то, что он никогда не мог вернуться домой: из-за чего это происходило и почему у него была такая трагичная музыка? Когда ты все это знаешь, кажется, что понимание музыки становится совсем иным.
То же самое касается публики. Неподготовленная и подготовленная публика – это разные уровни познания музыки».
«Грузинское вино и музыка – дружат»
«Два-три года назад я заинтересовался грузинским вином. Мне кажется, это такая банальная тема для каждого грузина, когда хочется как-то популяризировать наше вино. Я, как человек, который спокойно относился к вину, вдруг начал им интересоваться. Опять же, если говорить про вдохновение и искусство, то это тоже большое искусство – делать вино, хорошее вино.
Грузинское вино и музыка – это две сферы, которые дружат. Зачастую люди, которые любят классическую музыку, также ценят и любят хорошее вино.
История началась с того, что я стал искать натуральное, биологическое вино, которое действительно бы говорило за себя. И мне удалось найти семью, которая производит такое вино. Я открыл здесь компанию, получил все лицензии для импорта. Да, в пандемию это было сложно, но мне кажется, у грузинских вин очень большой потенциал. Потому что сейчас – новая тенденция интереса к натуральным винам из квеври».
«Важно создавать условия для возвращения людей»
«Чем богаче и сильнее страна в экономическом смысле, тем, конечно, она привлекательнее для творческих людей. Думаю, одна из основных проблем оттока мозгов из Грузии – это то, что все хотят хорошо жить. И в Европе, особенно в Западной, приток мозгов происходит именно за счет этого.
Во-первых, там более-менее стабильная жизнь. А еще привлекательная государственная политика. Есть специальные визы и миграционные программы, которые позволяют людям жить здесь. Это действительно важно – создавать условия либо для притока, либо для возвращения людей.
Если, например, я завтра перееду жить в Грузию… У нас мало концертных залов, большинство инструментов в катастрофическом состоянии, инфраструктура очень слабая. Или взять билеты – если в Грузии установить европейские цены, то народ их просто не купит. Поэтому я прошу ставить минимальные цены, чтобы люди могли себе это позволить.
Кроме того, мне кажется, важно создавать специальные проекты, которые бы привлекали из-за границы людей, у кого уже есть огромный опыт. Может быть, устраивать какие-то конференции, мастер-классы. Я уверен, что за границей живет огромное количество опытных и талантливых грузин, которые бы с удовольствием приехали, если бы их позвали. Ведь Грузия хорошо представлена в мире своими музыкантами.
У нас есть много талантливых детей. Так почему бы не создавать условия для их развития? Есть несколько мест, где детям дают развиваться, но это скорее не система, а точки опоры, на которых все это и держится. У нас такое количество талантливых ребят, но коэффициент того, что выходит из Грузии, низкий. Если предоставить этим детям возможности, выделять гранты, отправлять на конкурсы, то эффект будет лучше».