В Казахстане продолжаются акции протеста, несмотря на уступки со стороны властей. Почему экономические требования митингующих сменились на политические? Каким может быть развитие ситуации? Би-би-си попросила экспертов проанализировать происходящее в стране.
Народные выступления, которые начались 1 января после резкого скачка цен на газ, сейчас охватили почти всю страну. Президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев отправил правительство страны в отставку, но это не успокоило протестующих.
Почему именно сейчас?
Все началось с резкого скачка цен на сжиженный газ, которым большинство казахстанцев заправляет свои автомобили. Но это скорее было поводом.
«Как часто бывает, правительство явно переоценило довольство и спокойствие граждан, — отмечает аналитик Московского центра Карнеги Александр Баунов.
Массовые выступления начались в Мангистауской области Казахстана, где в 2021 году проходило много небольших акций протеста по разным поводам.
Сейчас люди на площадях казахстанских городов скандируют “Старик, уходи», имея в виду первого президента страны Нурсултана Назарбаева. В 2019 году бессменно правивший в течение 30 лет политик формально отошел от власти, но сохранил большое влияние на жизнь страны.
Многие надеялись, что за сменой президента последуют реформы, но этого не произошло. У власти оказался Касым-Жомарт Токаев — человек из окружения Назарбаева. Одним из первых его шагов было переименование столицы Астаны в Нур-Султан в честь прежнего президента. Для многих это стало сигналом того, что система, выстроенная Назарбаевым, продолжает работать.
«Мне кажется, что у Назарбаева был своего рода общественный договор с населением Казахстана. Люди были лояльны режиму, потому что видели улучшение социально-экономических условий в стране. Но с 2015 года экономическая ситуация начала ухудшаться. В последние два года — во время пандемии коронавируса — в Казахстане были очень высокие темпы инфляции», — сказала Би-би-си эксперт британского Королевского института международных отношений Кейт Маллинсон.
По ее мнению, недовольство властью за последние годы нарастало: «Лозунг Назарбаева «сперва экономика, а потом политика» перестал работать, общественный договор разрушился. Люди не видят перемен к лучшему, не видят перспектив для себя и своих детей. Мне кажется, в условиях пандемии эти настроения еще больше обострились».
Чего хотят протестующие?
После нескольких дней массовых протестов правительство начало реагировать на ситуацию. Цены на газ пообещали снизить, президент отправил правительство в отставку, но после этого протестующие не разошлись, а наоборот продолжили акции с новой силой.
Дело в том, что правительство и чиновники в Казахстане довольно часто уходят в отставку. Но часто это не приводит к существенным переменам. Вероятно, протестующие просто не верят, что в этот раз власти выполнят данные ими обещания. На площадях часто звучит вопрос: «Что власти делали предыдущие 30 лет?»
Некоторые демонстранты считают, что только серьезные политические изменения смогут гарантировать реальные перемены в жизни страны. Так, например, активисты в Жанаозене выдвинули властям пять требований:
- Смена режима;
- Проведение прямых выборов главы каждой области (сейчас эти чиновники назначаются президентом);
- Возвращение Конституции 1993 года (она ограничивала власть президента);
- Гражданские активисты не должны подвергаться преследованиям;
- Приход к власти людей, не связанных с нынешними правящими элитами.
При этом выраженных лидеров протеста в Казахстане сейчас нет. Власть десятилетиями подавляла и преследовала тех, кто мог бы составить реальную политическую конкуренцию правящему режиму, отмечают аналитики.
«Уличный протест — это, в условиях электорального авторитаризма, даже более нормальная реакция населения на непопулярные экономические меры властей, чем в условиях демократии. Нормальной пока выглядит и реакция самих властей: пресечь проявления насилия; блокировать — но без широкомасштабных репрессий и жестокости — дальнейшие действия протестующих; пойти на экономические уступки; назначить ответственного за проблему второстепенного игрока (правительство). Приведут ли эти события к укреплению личной власти Токаева или к либерализации (а до известного предела эти варианты — не взаимоисключающие) — это вопрос, прежде всего, труднопрогнозируемых стратегических решений самого Токаева”, — считает политолог Григорий Голосов.
Почему силовики не подавляют протесты?
Символично, что в этот раз протесты начались на западе страны в маленьком городке Жанаозен. В этом регионе много месторождений нефти и газа, но зарплаты остаются ниже, чем в среднем по стране, а цены — высокими, так как многие продукты нужно завозить издалека.
Именно в Жанаозене 2011 году проходила долгосрочная (длинной в несколько месяцев) забастовка нефтяников с требованием увеличения зарплаты и улучшения условий труда. В какой-то момент полиция открыла огонь по демонстрантам, 16 человек погибли и более 100 получили ранения.
Последствия этих событий ощущались еще долго. Тогда власти смогли взять ситуацию под контроль, но популярность правящих политиков резко упала. О том, что случилось в Жанаозене, узнали во всей стране.
Есть версия, что Токаев не желает повторения жанаозенского сценария. Для него очень важно сохранять легитимность власти и поддерживать свой и так не очень высокий политический рейтинг. Возможно, именно поэтому власть так осторожна.
«Власти пока обвиняют в протестах не Запад, как немедленно поступили бы в России или Белоруссии, а собственное правительство, — отмечает аналитик Баунов. — Казахстан всегда старался не втягиваться в противостояние России с Западом, поддерживать настоящий, а не выдуманный, как у недавнего Лукашенко, баланс, быть дружественным и Западу, и России (и Китаю), и другим, а не просто использовать их противоречия, как белорусская власть».
Сейчас во многих городах Казахстана начались физические столкновения правоохранителей и митингующих. Изначально полицейские пытались сдерживать протестующих, не имея средств защиты и дубинок. Сейчас они местами применяют слезоточивый газ и светошумовые гранаты. Протестующие захватывают и поджигают полицейские машины.
На некоторых видео с протестов слышен призыв «полиция с народом». Поступают сообщения, что в некоторых городах военные присоединяются к демонстрантам, но проверить эту информацию невозможно, поскольку Казахстан оказался фактически отрезан от остального мира из-за отключения интернета.
«Могут ли силовики массово поддержать протестующих? Это очень сложный вопрос. Не знаю, насколько полиция и военные преданы именно властям. Но у них точно существует понятие товарищества, братства, которое они, возможно, не хотят подрывать. Важно, конечно и то, какие приказы будут поступать от высшего руководства Казахстана. На данный момент, я думаю, маловероятно, что казахстанские правоохранителя захотят открыть огонь по своим согражданам», — уверена Маллинсон.
Чего ждать дальше?
Власти могут успокоить демонстрантов и решить проблему мирным путем, если они сядут за стол переговоров с протестующими, считает социолог университета Кембриджа Диана Кудайбергенова. Она отмечает, что переговоры могут увенчаться успехов, только если президент Токаев согласиться говорить «с людьми из народа, а не из системы».
«Где-то сейчас действительно имеют место беспорядки. Но в целом мы видим большую мобилизацию на местах. Не следует дискредитировать этих людей, называя их бандитами. Они заявляют о своих правах и требованиях, потому что государство их не слышит, не допускает их к выборам»,- — говорит профессор Кудайбергенова.
Российский политолог Голосов отмечает, что пока неясно, какую именно линию поведения выберут власти: «Движения властей в любом направлении будут сдержанными. И хотелось бы выразить надежду на то, что российским «стратегам» хватит ума держаться от всего этого подальше».
Но есть и вероятность развития менее благоприятных сценариев.
«Власти уже ввели чрезвычайное положение в ряде городов. Но протестующие это игнорируют. Очевидно, что правительство извлекло уроки из трагических событий в Жанаозене в 2011 году. Власти научились выжидать и вести переговоры с протестующими. Пока они воздерживаются от применения силы. Но ситуация продолжает накаляться, и властям может показаться, что они исчерпали все другие варианты решения проблемы», — считает Маллинсон.