Территория Украины, которая контролируется сейчас администрациями непризнанных «народных республик», закрыта для подавляющего большинства граждан страны. Практически нет шансов попасть туда у независимых журналистов — как из России, так и из Украины. Как следствие, о повседневной жизни современного Донецка не известно практически ничего. Живущая в Киеве бывшая дончанка смогла съездить на территорию непризнанной «ДНР» по личным делам — и по просьбе Би-би-си рассказывает о том, что ей удалось увидеть.
Маршрутка в никуда
Субботним днем от «Макдональдса» на площади рядом с вокзалом в Киеве отправляется неприметный с виду микроавтобус, тут таких десятки.
В отличие от стоящих рядом машин с табличками «Житомир», «Винница», «Белая Церковь», маршрут этого автобуса не обозначен. Пассажиры найдут его по номерному знаку и имени водителя, которые заранее сообщает оператор, когда бронируешь поездку по телефону.
Это — нерегулярные перевозки в самом прямом смысле слова. Люди, которые загружают в багажник дорожные сумки и устраиваются с подушками на шее в салоне, не знают точно, сколько времени они проведут в пути, каким маршрутом будут следовать и в какую сумму выльется поездка.
Водитель неохотно отвечает на такие вопросы, а нервировать его никто не хочет. Впереди почти две тысячи километров и четыре таможни.
Мы едем в Донецк. Когда-то в прошлой жизни такое путешествие занимало ночь в комфортном купе фирменного поезда «Донбасс». По старинке многие называли его «Уголек».
Теперь мы проведем в дороге от 27 до 30 часов, возможно, и больше. За это время можно из Европы добраться до Новой Зеландии.
Нам придется предъявлять на пограничном контроле несколько паспортов, указывать разные цели путешествия и следить за тем, на каком языке ты говоришь с таможенником.
Нам предстоит выехать из одной страны, проехать по другой и въехать на территорию, которая больше не имеет единого обозначения на картах.
Это — непризнанная территория.
Четыре таможни и несколько паспортов
С начала пандемии проезд на оккупированную территорию Донецкой области через линию разграничения стал практически невозможным.
Контрольно-пропускные пункты с обеих сторон закрыли в марте 2020-го, когда на Украине начался первый коронавирусный карантин. Через три месяца украинские власти открыли сначала два, а потом и остальные пункты пропуска. А вот со стороны контролируемой боевиками территории работу возобновили только два пункта.
Один — возле Станицы Луганской, через него можно раз в месяц проехать в «ЛНР». А второй — возле Еленовки в 30 км от Донецка, единственный пункт, через который с территории, подконтрольной Киеву, можно попасть в «ДНР».
Он открывается два раза в неделю, и чтобы воспользоваться им, нужно получить специальное разрешение «штаба Донецкой народной республики». Ждать его приходится долго, и в большинстве случаев в проезде отказывают.
Данные на сайте Верховного комиссара ООН по правам беженцев показывают, что до закрытия пунктов линию разграничения ежемесячно пересекало от одного до двух миллионов человек, а теперь — не более 50 тысяч. Из них через Еленовку проезжает всего две тысячи людей.
Единственным способом попасть в Донецк из Украины стали частные перевозки в объезд — через Россию. Они делают крюк длиной в тысячу километров и пересекают две границы — сначала между Украиной и Россией, потом между Россией и «ДНР».
Стоимость такой поездки из Киева в Донецк в один конец составляет в среднем 2900 гривен (чуть больше 100 долларов) — примерно в четыре-пять раз больше, чем стоила когда-то поездка на поезде.
Кроме заоблачной цены и утомительной дороги такие поездки еще и нарушают закон. Гражданам Украины запрещено пересекать неконтролируемый участок российско-украинской границы в районе непризнанных республик, и за нарушение этого правила до недавнего времени был предусмотрен штраф. Сейчас его отменили, но запрет остался.
На границе между Украиной и Россией проверить, куда направляется наш автобус, сложно. На вопрос пассажиров, что говорить пограничникам и таможеннику, наш водитель Андрей весело отвечает: «Говорите, что едем в Белгород. На свадьбу».
В этом жонглировании паспортами сложно не запутаться. Мы выезжаем из Украины по украинскому загранпаспорту, в который ставят штамп о выезде. Россию проезжаем транзитом по внутреннему украинскому паспорту без каких-либо отметок в нем и его же предъявляем на границе «ДНР».
В украинском паспорте обязательно должна быть донецкая прописка, без нее на неподконтрольную территорию не пропустят.
Неконтролируемую Украиной границу между «Донецкой народной республикой» и Россией жители непризнанной территории могут пересекать с паспортами «ДНР» или РФ.
Перед первым КПП под Харьковом Андрей расставляет на приборной панели рядом с пачками сигарет и банками с «энергетиком» свернутые трубочкой украинские купюры. При въезде на КПП водитель приветливо здоровается с украинскими пограничниками за руку.
На украинской и российской таможне мы проводим около трех часов. Люди переминаются с ноги на ногу от холода, выдыхают пар. Таможенники неповоротливо двигаются в зимнем камуфляже и меховых ушанках.
Разговор с МГБ
Андрей провезет нас только через одну границу. На заправке под Белгородом нас уже ждет другая машина. Она привезла людей с неподконтрольной территории и скоро повезет туда нас.
Пока пассажиры направляются за долгожданным кофе и в туалет, водители переносят вещи из нашей маршрутки с украинскими номерами в микроавтобус с номерными знаками «ДНР». Чемоданы стыковочного рейса перемещаются в обратном направлении.
В очередной раз в этой поездке меня посещает мысль о нашем сходстве с нелегальными мигрантами.
Водители Андрей и Дима быстро выкуривают по сигарете, обмениваются ситуацией на таможнях, жмут друг другу руки и садятся за руль. Андрей с новой партией пассажиров разворачивается и возвращается к российско-украинской границе, которую мы только что пересекли.
Андрею въезд на неподконтрольную Киеву территорию закрыт.
Диме предстоит проехать тысячу километров назад от Белгорода до Донецка. С номерными знаками непризнанной республики он также не может въехать на Украину.
Он за рулем уже больше суток. На мой вопрос, как это можно выдержать физически, смеется — жена уже месяц просит его переклеить обои в коридоре, поэтому он торопится домой.
Мы едем по магистрали М-4, соединяющей Москву с южными городами России, к полудню следующего дня доезжаем до Ростовской области и сворачиваем к Новоазовску.
На горизонте видна полоска Азовского моря, рядом — Хомутовская степь со скифскими курганами, Каменными могилами и неизменными суховеями.
Мы въезжаем на пункт пропуска самопровозглашенной «ДНР».
Возле шлагбаума — щит с надписью «Донецкая народная республика» на трех языках: русском, английском и украинском — на черно-сине-красном фоне.
Несмотря на появление навесов и будок, пункт пропуска не сильно отличается от стихийных блокпостов, укрепленных мешками с песком, возникших здесь в первые месяцы боевых столкновений.
У нас собирают паспорта и просят оставаться в автобусе. Через некоторое время документы возвращают всем, кроме меня. Мою фамилию громко объявляют и говорят пройти в соседний вагончик. «Да не волнуйся, МГБ пару вопросов задаст», — успокаивает водитель Дима.
Внутри тускло освещенной обшитой пластиком кабинки стоит стол со старым компьютерным монитором и стул, на который я усаживаюсь. За столом человек в кожаной куртке с грамотной речью и пронизывающим взглядом.
Обращаясь ко мне по имени и отчеству, он коротко задает вопросы: сколько лет, где живу, кем работаю, куда еду, часто ли въезжаю на территорию «ДНР» и когда была в последний раз. Я отвечаю так же кратко и четко, стараясь не отводить глаз.
Дима говорит, что иногда спрашивают еще: за кого дед воевал, могут проверить фото в телефоне и звонки на частые номера, просят показать аккаунты в соцсетях, но мне, кажется, повезло.
С моим возвращением в автобус пассажиры выдыхают и заметно оживляются несмотря на усталость. На указателе — 120 км до Донецка, мы практически у цели и даже уложились в минимальные 27 часов.
За окном знакомые с детства пейзажи вдоль дороги к Азовскому морю, но топонимы приобрели иное значение — мы проезжаем Иловайск.
Здесь в августе 2014-го шли одни из самых ожесточенных боев между украинскими военными и сепаратистами, которых, по утверждению украинского Генштаба, поддерживали регулярные части российской армии. Те бои во многом повлияли на то, какой на годы станет линия разграничения в Донбассе.
На въезде в Донецк стоит бетонный постамент с фурой российского «гуманитарного конвоя» — колонны таких автомобилей приезжали сюда летом 2014-го.
По заверениям российской стороны, там была гуманитарная помощь, украинская сторона не исключала, что в машинах может быть оружие. На постаменте надпись — «от благодарных жителей ДНР».
Я — дома, но у меня его больше нет.
Есть ли жизнь после Евро
Центр Донецка все еще может похвастаться красотой времен чемпионата Европы по футболу в 2012 году.
Тогда в городе появился новый аэропорт, был полностью отстроен вокзал, отреставрированы гостиницы и отремонтированы дороги.
Пунктиром вдоль центральной улицы Артема пролегли велодорожки с заботливо устроенными бордюрными спусками, а коммунальщики ухаживали за клумбами даже ночью.
Когда в дни матчей улицы заполняли французские, английские, испанские и португальские болельщики, иллюзия жизнерадостного европейского города была невероятно правдоподобной.
Трудно было представить, что расхожая тогда шутка «Есть ли жизнь после Евро?» станет пророчеством, которое исполнится всего через два года.
Чужой родной город
Я выхожу на улицы города, в котором родилась и прожила всю свою сознательную жизнь. Дома, дворики, скверы наполнены воспоминаниями от раннего детства до последних дней перед отъездом в июле 2014 года.
Однако сейчас я чувствую себя здесь туристкой, героиней фантастической повести, которая слетала на машине времени в прошлое, а когда вернулась, обнаружила, что все изменилось до неузнаваемости.
Билборды с портретами боевиков и символы новой власти создали поверх знакомых городских ландшафтов другую реальность, чужую и абсурдную.
Чтобы вернуть себе связь с привычным миром, я достаю мобильный телефон и проверяю, можно ли сделать звонок. Украинский оператор «Водафон» все еще работает, хотя дозвониться удается не сразу и разговор несколько раз прерывается.
У многих дончан сохранились действующие номера украинского оператора, потому что мобильная связь с Украиной возможна только через него. Положить деньги на счет можно в интернете или при помощи многочисленных посредников. Раньше, до закрытия пропускных пунктов сим-карты пополняли, когда выезжали на подконтрольную Киеву территорию.
Однако позвонить на городские номера, вызвать такси или заказать грузчиков теперь можно только по местной мобильной связи «Феникс». Работает он так же плохо, как и «Водафон».
«Феникс» создан на захваченных сепаратистами мощностях бывшего украинского оператора «Киевстар». С него можно позвонить в Россию и подключиться к интернету, но связи с Украиной нет.
Чтобы купить симку «Феникса», нужно предъявить паспорт и ИНН, цена стартового пакета на месяц начинается от 120 российских рублей.
По улице Артема
Я решаю пройти своим старым прогулочным маршрутом — от бывшего главного института угольной промышленности Советского Союза до гордости довоенного Донецка — футбольной «Донбасс Арены», где играл клуб «Шахтер» и где проводились матчи Евро-2012.
В угрюмо-величественном здании ДонУГИ в стиле сталинского ампира теперь расположилось министерство доходов и сборов «республики».
Среди по-прежнему ухоженных клумб и подведенной разметки на центральной улице Артема неожиданно поражают заколоченные досками магазины, заброшенные кофейни и поросшие травой детские площадки.
Теннисные корты спортивного комплекса «Локомотив» недалеко от «Олимпийского» заросли кустарником в человеческий рост.
Торговый центр «Белый лебедь» и прилегающий к нему супермаркет «БУМ» закрыты и превратились в призрачных гигантов.
«Белый лебедь» был крупнейшим универмагом Донецка, в нем располагались магазины бижутерии, галантереи, обуви и бытовой техники, он так и не открылся с мая 2014 года. На входе до сих пор висит табличка «Универмаг временно не работает».
Дорожки вокруг стадиона и прилегающий к нему парк «Виктория» были любимым местом отдыха жителей города. Теперь лужайки покрыты жухлой травой.
Отреставрировали только фасад самой арены, и по вечерам даже включают неоновую подсветку. Стадион стоимостью 400 млн долларов теперь стал фоном для селфи изредка прогуливающейся здесь молодежи.
Все не закончившиеся к 2014 году стройки города тоже замерли.
В аварийном состоянии один из старейших отелей Донецка и первое десятиэтажное здание в городе — гостиница «Украина». Ее реставрацию не успели завершить к «Евро», по слухам, из-за возникших проблем с фундаментом.
Тогда фасад прикрыли огромным баннером с символикой «Евро-2012», который оставался на здании еще несколько лет. Гостиница до сих пор стоит пустой.
Рядом с ней памятник Тарасу Шевченко. Здесь в конце 2013 года собирался донецкий Евромайдан, который требовал отставки Виктора Януковича. А уже весной 2014-го были возведены баррикады боевиков напротив захваченного здания Донецкой областной администрации.
От здания городской администрации — «Белого дома» в народе — начинается бульвар Пушкина, на котором теперь сконцентрирована вся светская и культурная жизнь города.
В кафе и ресторанах сидят люди, работают фонтаны. На афишах драматического и оперного театров, расположенных рядом, спектакли российских трупп. Говорят, что билеты нужно покупать за несколько месяцев — в театрах аншлаг.
В кинотеатре Шевченко показывают актуальный американский блокбастер.
Эта часть города практически не изменилась с довоенных времен. Здесь гуляет привычная респектабельная донецкая публика, припарковано много дорогих машин.
Только изредка на дверях магазинов попадаются знаки с перечеркнутым пистолетом или надписи: «Оружие оставлять здесь» на входе в кафе.
На улицах немало людей в униформе, в транспорте и на остановках можно увидеть объявления с призывом вступать в ряды «народной милиции ДНР».
С центром резко контрастирует район Путиловки на северо-западе города и поселок Октябрьский. Они пострадали больше всего во время боев за Донецкий аэропорт.
Там опустели целые кварталы, в стенах домов дыры от снарядов, окна с выбитыми от взрывов стеклами заколочены досками.
Следы минометных обстрелов есть и на зданиях, расположенных гораздо ближе к центру, например, на улице Челюскинцев возле Краеведческого музея — недалеко от «Донбасс Арены».
Некоторые дома отреставрировали, другие постепенно разрушаются.
Днем в городе пешеходов и машин не меньше, чем в довоенные времена. Однако в 7-8 часов вечера улицы вымирают. Кафе работают до 22.00, в половину десятого приносят счёт.
Люди спешат разойтись по домам до начала комендантского часа, который длится с 11 вечера до 5 утра. Уже в 23.05 есть серьезный риск попасть в участок и отсидеть там всю ночь в компании тех, кто вышел в тапочках за пивом или вынести мусор — и не добежал до подъезда.
«Живи свободным, поступай по совести»
Рекламные щиты с портретами боевиков, граффити с символикой Новороссии, флаги и гербы непризнанной республики и России создают совсем иное, чем раньше, пространство.
Вдоль улиц на каждом шагу висят билборды с высказываниями бывшего главы «ДНР» Александра Захарченко и боевика Арсена «Моторолы» Павлова. Это цитаты вроде: «Мы строим справедливое общество свободных и равных людей» или «Живи свободным, поступай по совести».
Всего в нескольких километрах от центра города на месте бывшего культурного центра «Изоляция» — тюрьма. Там, по свидетельствам выживших узников, среди которых, например, украинский журналист и писатель Станислав Асеев, без суда удерживают, пытают и казнят людей.
Среди современных жителей города многие не верят в существование этой тюрьмы — или не хотят верить.
Слоганы «Наш выбор Россия» и «Мы — русский Донбасс» буквально заполонили Донецк накануне выборов в российскую Госдуму в сентябре 2021-го.
Жителей неподконтрольных Киеву украинских территорий активно агитировали принять в них участие. Для них организовывали автобусные туры на избирательные участки в Ростов, а те, кто уже получил российский паспорт, могли принять участие в электронном голосовании.
Новые герои
На знакомых улицах неожиданно много новых памятников. Большая часть из них — это личности, имеющие отношение к русской и советской истории, но никак не связанные с Донецком: например, цесаревич Алексей или герой Великой Отечественной войны генерал Иван Панфилов.
Возле монумента «Освободителям Донбасса» героям Второй мировой войны разбили аллею «героев Донецкой народной республики».
На черных мраморных постаментах по очереди возникли бюсты Александра Захарченко, певца Иосифа Кобзона и боевиков Моторолы, Гиви и Мамая.
Родился и прожил жизнь в Донецке только один из них — электромеханик и бизнесмен, а потом глава «ДНР» Александр Захарченко. Россияне Арсен Павлов с позывным «Моторола» и Олег Мамиев («Мамай») до 2014 года никакого отношения к Донбассу не имели.
Захарченко погиб в результате покушения в августе 2018 года в кафе под названием «Сепар» (то есть, «сепаратист») на бульваре Пушкина. Кто организовал убийство, до сих пор не понятно: власти «ДНР» и Киев придерживаются взаимоисключающих версий.
На месте убийства теперь мемориал. «Захару», как его называют дончане, приносят цветы и мягкие игрушки, посвящают стихи. По словам многих, жизнь при нем была лучше, чем при нынешней власти, — «цены дешевле и порядка в городе больше».
«МастерСпорт» и «настойка на виски»
Флаги, гербы и другая символика непризнанной республики буквально повсюду — от талончиков в транспорте и вывесок магазинов до нашивок на джинсах; можно даже сделать соответствующий маникюр.
Слова «республиканский» и «народный» превратились в навязчивые ярлыки: супермаркеты и банки — «республиканские», товары — «сделанные в ДНР», даже о детях говорят не иначе как «рожденные в ДНР».
Кинотеатр «Кинокульт», в который мы до войны ходили смотреть ретроспективу Вуди Аллена или артхаусное кино, теперь называется «Республиканский дом народного творчества и кино».
Ребрендингу подверглись и все бывшие украинские и международные сети магазинов.
Супермаркет украинской сети АТБ превратился в «Первый республиканский», магазины сети «Амстор» стали «Геркулес молоком». Большая часть новых названий созвучны старым: «Варус» стал «Парусом», магазин спортивной одежды «Спортмастер» — теперь «МастерСпорт», а продавец бытовой техники «Фокстрот» — просто «Фокс».
Дорогие неоновые и дизайнерские вывески на фасадах магазинов во многих местах заменили на бюджетную широкоформатную печать. Она быстро выцветает на солнце и истрепывается от непогоды.
Сетей брендовых магазинов, таких как Benetton, Nike, Zara или Adidas, в Донецке больше не существует. Одежду и обувь в основном продают в небольших магазинчиках образца 1990-х или подороже — они наполнены товарами из Турции или с миланских распродаж.
Такой же ассортимент предлагают и сохранившиеся торговые центры, например, «Донецк-Сити», «Континент» или «Золотое кольцо» возле Южного автовокзала. На месте «Спортмастера» возле «Детского мира» открылся большой магазин молодежной одежды китайского производства Like.
Салоны дорогих модных брендов, расположенные вдоль центральной улицы города — Артема, закрыты. На многих остались старые вывески, окна заколочены досками. Арендовать их помещения дорого.
Чтобы одеться, купить бытовую технику и другие нужные современному человеку вещи, молодежь и люди с достатком отправляются в Ростов, остальные — на рынок.
До пандемии многие заказывали товары в интернете из Украины до ближайшего от линии разграничения отделения почты. Оттуда посылку забирал курьер и привозил ее через блокпосты в Донецк. Доставка небольшой посылки весом до 3 кг обходилась тогда в 300 гривен (почти 11 долларов). С закрытием КПП купить вещи таким способом стало сложнее.
Теперь, как рассказывает знакомая, раз в два-три месяца она выезжает с мужем или мамой в Ростов, бронирует там гостиницу на несколько ночей и отправляется за покупками в город.
За качественной медицинской помощью дончане так же едут в российские города, если, конечно, им позволяют финансы.
Цены на обычные продукты в супермаркете приблизительно такие же, как в украинской столице, если переводить их в гривны, но найти еду хорошего качества в среднем ценовом сегменте трудно, выбора практически нет.
Полки заставлены преимущественно алкоголем и снеками. Практически вся продукция — российского производства, сыры везут из Беларуси.
Среди импортных товаров нередко можно обнаружить контрафакт. Так в отделе алкоголя «Паруса», одного из центральных супермаркетов города, продаются напитки Black и Red Daniels.
Этикетки на бутылках имитируют известный бренд виски, но на ценнике надпись — «настойка на виски». Стоит напиток 150 рублей, в 10 раз дешевле стоящего рядом оригинального Jack Daniels.
Банковская карта системы «электронный кошелек»
С конца 2015 года денежной валютой в «республиках» стал российский рубль.
«ДНР» еще осенью 2014 года создала так называемый «Центральный республиканский банк». Отделения разместили в захваченных помещениях украинских банков.
На фасаде здания «Укрэксимбанка» долгое время оставался след от букв «UKR», на другом здании вывеска «Центральный республиканский банк» наклеена скотчем прямо на зеленые брендовые цвета украинского «Приватбанка».
«Центральный республиканский банк» выпустил свои карточки, но их функционал ограничен.
Как поясняется на сайте самого «банка», это своего рода электронный кошелек, через который можно пополнить счет, расплатиться в крупных супермаркетах и снять деньги в банкомате.
На такие карты выплачивают зарплату бюджетникам, а пенсионерам — пенсию.
Но поскольку полноценной банковской системы тут не существует, денежные переводы как с подконтрольной Украине территории, так и из России невозможны. Эта проблема решается при помощи подпольного обналичивания.
Если вам нужно, например, передать деньги родственнику в Донецк из Киева, вы переводите их на гривневую карту обнальщика, а он отдает получателю наличные в рублях, обычно по заниженному курсу и с 5-8% комиссии.
После того как власти «республик» фактически перекрыли проезд через линию соприкосновения и большинство людей, а особенно пенсионеры, потеряли возможность выехать на подконтрольную Украине территорию, комиссия за обналичивание выросла.
Теперь чтобы снять с карты украинскую пенсию, люди передают ее данные посреднику, он переводит на свою карту нужную сумму, а за выдачу рублей берет от 15 до 20%.
Квартирный вопрос
Еще пару лет назад вечером в центральных кварталах города горело не больше половины окон. Сейчас риелторы утверждают, что в центре практически не осталось пустых квартир. Их раскупают приезжие из области или разбитых окраин Донецка.
Продать квартиру на оккупированной территории мечтают все, кто был вынужден покинуть свой дом, однако совершив долгожданную сделку, мало кто испытывает радость.
Цены на недвижимость упали в три-четыре раза. Трехкомнатная «сталинка» с хорошим ремонтом в самом центре города стоит меньше 30 тысяч долларов. Однако и ее продать непросто, спросом пользуются квартиры в ценовой категории 15-18 тысяч.
Квартиры продают с мебелью и бытовой техникой, а предложение настолько превышает спрос, что покупатель буквально может выбирать цвет обоев или марку кофемашины.
С 2019 года в «ДНР» запретили продавать недвижимость по доверенности. Теперь, чтобы продать жилье, собственник должен лично приехать на неподконтрольную территорию, переоформить документы на квартиру по местному «законодательству», а потом — провести сделку.
Так как с 2017 года сделки больше не оформляют на подконтрольной Киеву территории, в украинских реестрах собственник так и остается владельцем квартиры или дома, проданных в «ДНР» и «ЛНР».
Все это может создать интересный прецедент, если Украина в будущем вернет себе оккупированные территории. Люди начнут возвращаться домой и будут иметь полное право на проданное по недействительным законам «республик» жилище.
Если вам удалось продать квартиру, сразу же возникает вопрос: как вывезти отсюда деньги и вещи.
В переводе денег снова приходят на помощь полулегальные финансовые схемы. Вы передаете доллары в определенный пункт обмена валюты в Донецке, а одновременно ваше доверенное лицо получает их в указанном заранее обменном пункте в Киеве.
За такой «перевод» придется заплатить 3-4% от суммы и расстаться со значительным количеством нервных клеток.
Не менее сложно найти надежного перевозчика, который согласится вывезти ваши вещи через четыре таможни.
За переезд называют цену 1,5-2 тыс. долларов, однако соглашаются взять далеко не все. Крупногабаритную мебель и диваны, а особенно книги на таможне могут не пропускать неделями.
Запрещено вывозить марки и сувениры, медали и документы своих дедушек и бабушек тоже не удастся вывезти. Под запрет попадают и книги, изданные до 1971 года, то есть более 50 лет назад, а это — большая часть собраний сочинений на полках старых домашних библиотек.
Перевозчики говорят, что квартирные переезды особенно усложнились в последнее время. Теперь, чтобы проехать российскую таможню, они берут с собой пассажира с российским паспортом, который скажет на границе, что это его личные вещи, а при надобности сможет даже назвать имена людей в семейном альбоме.
Ужин в «ДонМаке»
Вечером одного из последних дней в Донецке я встречаюсь со своей подругой и бывшей однокурсницей.
Предлагаю ей выпить кофе в «Макдональдсе» на площади Ленина. Рестораны всемирной сети быстрого питания закрылись еще весной 2014-го. Но вскоре на месте трех донецких «Макдональдсов» открылась сеть кафе, пережившая уже знакомый нехитрый нейминг — «ДонМак».
Мы заказываем бургер, картошку фри и кофе и садимся напротив старой мозаики с Жар-птицей, которую я помню с детства.
При внешнем сходстве упаковки и дизайна вкус блюд разительно отличается от еды известного производителя фастфуда.
Я обращаю внимание подруги на то, что в продуктах на столе есть что-то бутафорское. И она с горечью отвечает: «Да тут все так! Все, что было раньше, заменили низкопробной подделкой».
«Знаешь, — говорит она, — мы тут живем как в какой-то антиутопии. Люди едва выживают, а на лозунгах — прекрасное будущее. Ты помнишь, как раньше было, билет на самолет в Грузию из Донецка 800 гривен стоил, а теперь вот в Седово [маленький курорт на Азовском море, единственный на неподконтрольной территории] съездить — предел мечтаний».
«За семь лет в городе ничего не изменилось, работы нет, бизнес не развивается. Любой вопрос, как при «совке», решается взятками, — рассказывает она, — но при этом пугают подвалом. Только и историй о том, что кого-то из госслужащих посадили».
Люди заняты тем, где найти нормальную еду и как одеться, говорит она и добавляет: «Хорошо, что дети маленькие — пока не понимают, но они ведь скоро подрастут, и как им объяснить».
Помня о ее проукраинской позиции раньше, я спрашиваю, хотела бы она возвращения Украины, но она отвечает уклончиво.
«С каждым годом в это верится все меньше. Тут у большинства уже российские паспорта. За два года пандемии на Украину практически перестали ездить, зато в Россию — постоянно».
От колхозного рынка ежедневно отправляется несколько рейсов двухэтажных автобусов вместимостью больше 100 человек, которые едут в разные города России, рассказывает моя знакомая.
Таможню, в отличие от транспорта, направляющегося на Украину, они проходят быстро, пересечь границу можно по любому из трех паспортов, внутреннему украинскому, российскому или «днровскому».
В отпуск дончане тоже ездят в Россию, туда же мечтают отправить детей учиться. Для жителей непризнанных республик Российская Федерация упрощает все формальности.
Родители несовершеннолетних детей, получившие российские паспорта, теперь могут оформить материнский капитал, даже на детей, рожденных до 2014 года.
«Это такая повсеместная оккупация головного мозга», — резюмирует моя собеседница.
«А прихода Украины многие боятся, — добавляет она. — Те, кто работает в структурах «ДНР», боятся гонений или потери работы, кто-то боится изоляции от России и коммуналки украинской тоже все боятся». В непризнанных республиках она осталась почти такой же, какой была до 2014-го, а на Украине с тех пор выросла в 5-6 раз.
* * *
На часах — восемь вечера, мы прощаемся, торопясь разъехаться по домам. Хотя до комендантского часа еще три часа, на улицах уже ни души, магазины, кроме продуктовых, закрыты, а городской транспорт ходит редко.
Мне удается вскочить в «двойку» — троллейбус, который идет от Донецкого металлургического завода через весь центр к вокзалу.
Маршрут повторяет направление, по которому развивался город, — от маленького рабочего поселка Юзовки, выросшего возле завода, до современного индустриального миллионника, который до 2014 года был соединен с миром новейшими вокзалом и аэропортом. От цветущего украинского мегаполиса до непризнанной столицы.
Троллейбус отъезжает от остановки. В пустом салоне зловеще звучит объявление по громкоговорителю: «МЧС Донецкой народной республики предупреждает, ходить по тонкому льду опасно».
Имена людей изменены с целью защитить их приватность. В статье использованы фотографии, сделанные автором во время нескольких поездок в Донецк.
