Оболонь — жилой район на севере Киева — еще позавчера был знаменит разве что своим пивзаводом. Сегодня его имя гремит в СМИ всего мира. И натурально гремит тоже: в пятницу утром здесь были отчетливо слышны взрывы со стороны расположенного неподалеку аэродрома в Гостомеле. Именно через Оболонь, считают украинские военные, могут войти в город российские войска, подступающие к Киеву.
Обычно дорога с Оболони в центр города занимает полчаса — и то от силы. Сегодня я добирался чуть не два часа — и с приключениями.
Они начались, едва я вышел на свою лестничную площадку. По ступенькам спускался мой сосед сверху — я часто видел его на лавочке возле подъезда, такой добродушный дядька в очках.
Только вот сейчас он был одет в камуфляж, на его спине был военный рюкзак, а на плечах — новенький автомат Калашникова.
Я немного очумело поздоровался, он ответил и, как ни в чем не бывало, последовал дальше. На улице возле подъезда его ожидал его товарищ, одетый точно так же, и с таким же «обвесом». Они остались курить, а я пошел дальше, вспоминая о том, что украинское руководство накануне объявило, что все граждане, записавшиеся в войска территориальной обороны, получат доступ к огнестрельному оружию для отражения вторжения. С того времени автоматы были выданы 18 тысячам киевлян, одним из которых оказался житель моего подъезда.
Дорога до метро обычно занимает семь минут. Прямо во дворе — круглосуточный киоск. Вчера возле него была очередь в десяток человек — в основном люди разбирали воду в шестилитровых баклагах и консервы. Эта очередь никуда не делась.
Чуть дальше — аптека. Вчера здесь тоже была очередь, сегодня — нет. Подхожу ближе. Оказывается, она закрыта. Еще ближе к станции метро — банкомат. Возле него тоже никого. Так и есть: в нем кончилась наличка — скорее всего, еще вчера.
И вот я возле метро. Возле входа стоят трое мужчин с автоматами, одетые в гражданскую форму.
Спускаюсь — и тут оказывается, что все три станции метро, расположенные на Оболони, не работают. В смысле, войти в них можно, но уехать — никак. Все они превратились в бомбоубежища.
На платформе станции «Минская», к которой я подошел, на ступеньках, ведущих к ней, возле турникетов, сидят, стоят и лежат сотни людей. Кто-то общается с кем-то по видеосвязи — мол, людей много, но не душно. Кто-то гладит кошку. Кто-то утешает ребенка. Одни люди расположились на принесенных с собой стульчиках, другие — разложились на карематах. Очередь в единственный на станции служебный туалет растянулась на пару десятков метров.
Но мне нужно уехать. Я поднимаюсь наверх и включаю «Убер». «К сожалению, на вашей территории услуга недоступна», — читаю сообщение на экране телефона. Другое популярное в Киеве приложение такси — «Болт» — тоже не работает.
Рядом со мной несколько человек по старинке «голосуют» — пытаются поймать машину, маша рукой. Никто не останавливается. Слышу от кого-то, что вроде работает «Уклон» — украинская служба такси, в которой цену за поездку указывает пассажир, и чем выше эта цена, тем больше вероятность уехать.
Я давно стер «Уклон» с телефона. Надо бы поставить назад, но тут в воздухе раздается звук сирены воздушной тревоги. Я, конечно, слышал заявления российских военных о том, что жилые кварталы украинских городов в безопасности, да. Но еще я видел фотографии развороченного «прилетом» подъезда киевского дома и не разорвавшейся ракеты, застрявшей в асфальте посреди Московского проспекта в Харькове. Поэтому решаю от греха подальше зайти обратно в метро.
Моему примеру следует еще десятка два прохожих. Большая часть из находящихся на поверхности, кажется, не обращают внимания на сирену — как все-таки быстро она стала для киевлян обычным делом.
Под землей интернет работает на минимальной скорости, поэтому «Уклон» закачивается только после того, как я выхожу на поверхность.
Цена за поездку от «Минской» в центр — 120 гривен. От силы 150. «Уклон» предлагает мне найти машину за 250. Хорошо. Но поиски такси длятся минуту, две, пять. За это время я успеваю обзвонить еще несколько служб такси и помахать рукой проезжающим машинам. Никто не останавливается, и я начинаю поднимать цену. 300 гривен, 400, 500. Рубен на белом «Рено» находится за 600.
Звонит мне. Предупреждает: во дворы заезжать не будет, я должен выйти на обочину какой-то большой улицы. Мое местоположение его устраивает, и вот через пять минут он подъезжает.
Рядом со мной «голосует» семья. Молодой парень, его жена и маленькая дочь. В руках у дочери — переноска с котом. Женщина заметно беременна.
«Куда вы едете? Доедем до Теремков (район на юге Киева)?» — спрашивает парень. «Нет, мы в центр».
«Подкиньте хотя бы до Почтовой», — за пределами Оболони метро работает в нормальном режиме.
«Не вопрос, садитесь, это по пути», — говорю я.
Но это не входит в планы Рубена. «500 гривен», — говорит он.
«Но позвольте, это мой заказ, вам просто нужно будет сделать остановку по пути», — пытаюсь возразить я.
«Не рассказывай мне, что мне делать, — отрезает тот. — Иначе не поедет никто».
Такая перспектива не радует никого из нас. Мы погружаемся в машину и какое-то время едем молча. Потом Рубен начинает мотивировать свое решение.
«Ты деньги в моем кармане не считай. Я сейчас мог бы дома сидеть, и вы бы все никуда не уехали. Я что, за бесплатно часами в очередях за соляркой стою?» — в последние дни на украинских заправках действительно возникли проблемы с доступностью топлива.
Доезжаем до Почтовой площади. Мои попутчики высаживаются, расплачиваются и прощаются с водителем. «Доброго вам здоровья, берегите себя», — сердечно прощается с ними Рубен.
Мы доезжаем до моего адреса назначения и тоже прощаемся. Угловым зрением успеваю заметить, что за следующий заказ Рубен заработает 2500 гривен. До войны за эти деньги можно было доехать — ну, например, за Чернигов, до границы с Беларусью. Сегодня, подозреваю, ни один киевский таксист не отвезет туда ни за какие деньги.