В ходе войны с Россией одним из главных открытий для украинского общества стал советник президента Зеленского Алексей Арестович. До вторжения кто-то знал его как военного эксперта (он, кстати, предсказал войну с Россией еще в 2019 году), кто-то — как актера, кто-то — как коуча, кто-то — как спикера украинской делегации на Минских переговорах.
Би-би-си поговорила с одним из главных медийных лиц Украины последнего месяца — ниже приведены выдержки из его интервью.
О российской «специальной операции»
«Посмотрим чисто на российские источники: на следующий день после начала кампании они просят нас о переговорах. Я неплохо знаю военную историю и не могу припомнить случая, когда агрессор с превосходящими силами на следующий день просит о переговорах. Это значит, что в первые же сутки все пошло не так».
О готовности вести переговоры с Украиной российская сторона заявляла с первого дня войны, которую в Москве до сих пор, по прошествии четырех раундов очных мирных переговоров и неизвестного количества сеансов общения онлайн, называют «спецоперацией». Через день после начала вторжения — 25 февраля — в Кремле уже вполне конкретно предлагали направить делегацию в Минск — для обсуждения «нейтрального статуса Украины».
О ситуации в Мариуполе
«Сейчас попытка добить Мариуполь и оцепить зону операции объединенных сил [зону боевых действий в Донецкой и Луганской областях] будет главной их [российских войск] задачей. И нам, сразу говорю, там будет не так весело, как было до сих пор. И будет очень тяжело. Очень тяжело, и еще неизвестно, чем кончится. Будет ли успех у нас или у них — это большой вопросительный знак, 50 на 50. Они сейчас концентрируют силы».
Город-порт на берегу Азовского моря — одна из самых горячих точек этой войны. Здесь разрушено около 90% зданий. Местные власти говорят, что в Мариуполе остается около 170 тысяч человек из примерно 500 тысяч до войны. 5 тысяч человек погибли. Российские военные несколько раз говорили, что город полностью взят, однако бои и обстрелы все еще продолжаются.
На вопрос о том, есть ли у Мариуполя шанс удержаться, Арестович отвечает так:
«Скажем так, у него есть задача держаться. Мариуполь действительно держит большие силы противника, которые в противном случае были бы брошены на другие участки фронта. И чем дольше защитники Мариуполя держатся, тем больше они дают шансов военному руководству страны, и политическому руководству, и международному сообществу принять меры, которые, во-первых, обезопасят мирных жителей, а во-вторых, изменят ситуацию в военном отношении».
В американском министерстве обороны говорили, что считают взятие Мариуполя российскими войсками вопросом времени. Арестович не отрицает такую возможность — но считает, что для Москвы это будет пиррова победа — учитывая понесенные ей потери, которые он оценивает в 40% личного состава (официальные цифры минобороны России по состоянию на 25 марта — 1351 человек, оценки НАТО значительно выше — от 7 до 15 тысяч. При этом до войны американские СМИ оценивали объем российской группировки у границ с Украиной в 130-150 тысяч военных).
«Это все равно что выяснить, что пожар уничтожил 50% твоего дома, а любимая чашечка не повреждена. Так это будет для России. Они, конечно, эту чашечку раздуют до огромных размеров и будут выдавать ее за значительную победу. Но ведь все понимают, и они сами понимают, что это поражение — и большое поражение».
О ситуации на востоке
«Там сложная обстановка, я сразу говорю. Я известен как главный оптимист, но я просто трезвый человек. И когда нужно предупреждать — я предупреждаю. И вот сейчас я предупреждаю о том, что там в ближайшие дни будет очень тяжело. Но и наше командование это понимает и предпринимает определенные меры, чтобы было тяжело россиянам, а не нам. Но как будет — посмотрим».
29 марта после переговоров в Стамбуле (и после того, как было взято это интервью) Россия объявила о сокращении военной активности в направлении Киева и Чернигова и намерении сосредоточиться на Донбассе. Это предсказывала и американская разведка, указывая на то, что наступление россиян на украинскую столицу застопорилось.
О наступлении на Киев
На вопрос, как российским войскам удалось за день от белорусской границы дойти до окраин Киева, Арестович отвечает так:
«Все очень просто, есть две причины. Первая: у нас с Россией и Беларусью суммарно 6,5 тысяч километров границы. Ни одно государство мира, даже США не сможет равномерно защитить такую протяженность границы. Это физически невозможно.
Во-вторых, многие обвиняют: а почему вы Крымский перешеек не перекрыли? Потому что любое количество стоящих там войск было бы перемешано российской авиацией с песком. Что мы и видели, кстати, по уничтоженным украинским колоннам в Херсонской области«.
В украинских соцсетях можно найти немалое количество обвинений украинского военного руководства в том, что своевременное перекрытие Крымского перешейка могло бы обезопасить материковую Украину и предотвратить взятие российскими войсками Херсона.
«Я не знаю, что там было, после войны будем разбираться. Но я так понимаю, их сначала отвели, потом бросили назад, чтобы удержаться, и все это было уничтожено российской авиацией. Невозможно противостоять в чистом поле авиации, у которой время подлета две минуты.
Так же под Киевом. В полесских лесах (имеются в виду территории на север от Киева — Би-би-си) можно было бы стать и давать бой, но «плечо» авиации из Беларуси очень короткое. И наши войска там просто перемешали бы с песком, вот и все.
Поэтому их оттащили под «зонтик» ПВО на окраине Киева. И сейчас мы видим, что идет определенное контрнаступление, потому что, во-первых, и авиацию проредили, можно уже наступать, а во-вторых, там перемешались боевые порядки, тяжело авиацию применять. То есть мы вынуждены были в айкидо сыграть — немного отойти, чтобы потом переломить.
Потому что любая позиционная оборона для нас — смерть. И тогда, и сейчас. Поэтому маневрируем. Втягиваем в ловушки, даже в городах так делаем — запускаем, потом обрезаем и уничтожаем обрезанных».
О потерях украинской стороны
«Цифры, конечно, есть. Я их знаю с точностью почти до человека, но не назову. Потому что ни одна армия мира не называет своих потерь во время войны. Это государственная тайна, во-первых. А во-вторых, это может помочь противнику показать эффективность его действий и оценку его боевого потенциала».
«После войны выдадим данные по каждому человеку — это Украина, здесь нельзя скрыть, даже если бы мы хотели это сделать. Все будут установлены, каждый будет сочтен, каждый останется в памяти, и каждой семье будет предоставлена помощь и оказано уважение».
12 марта президент Владимир Зеленский говорил о потере 1300 украинских военных.
О высадках российского десанта
В ходе войны Россия активно использовала десант. Уже в первые дни немногочисленные десанты российских войск пытались с шумом ворваться в крупные украинские города — например, Киев и Харьков — со стороны их окраин. Эти операции не были успешными: российские военные были ликвидированы силами регулярных частей ВСУ и территориальной обороны.
Другой пример — высадка десанта на аэродром в Гостомеле под Киевом. Десятки российских вертолетов неожиданно высадили десант, который, вероятнее всего, должен был обеспечить посадку на этом аэродроме транспортных самолетов с силами, которые должны были войти в Киев с северо-запада. Этого так и не произошло: взлетная полоса аэродрома была уничтожена украинской артиллерией, а значительная часть «гостомельского десанта» позже погибла в боях с ВСУ.
По мнению Арестовича, неожиданная и громкая высадка десанта может считаться эффективной тактикой — но не в этот раз и не в этом месте.
«Если бы у нас была централизованная власть, как у них, то она (в результате такой высадки десанта — Би-би-си) была бы парализована. Но у нас же бардак — вечная площадь и Гуляй—поле, мы просто не знали, что нужно паниковать, и ребята из Оболонской теробороны и наш спецназ постреляли их там прямо на месте (речь идет о попытках российской армии прорваться в Киев с севера и северо-запада в первые дни войны— Би-би-си).
То есть они рассчитали все верно и действовали так, что могли бы преуспевать. Более того, если бы они имели дело с таким же государством, как Россия, централизованным — они бы на 90% преуспели. Они просто не на то государство напали».
О покушении на Зеленского и красных линиях
В интервью российским журналистам Владимир Зеленский, не вдаваясь в подробности, говорил о «нескольких попытках [покушения] разными людьми». Советник президента Михаил Подоляк говорил о том, что их было больше десяти.
Алексей Арестович говорит, что попытки убить Зеленского продолжаются, а в районах вокруг офиса президента Украины стрельба звучала четыре раза. Но бомбить само здание, в котором пребывает президент, из которого в режиме онлайн ведутся переговоры с Россией, продолжает он, — значит отрезать пути к переговорам.
«А если не будет переговоров — это совсем другая ситуация. Потому что одна из главных тем, волнующих их во время переговоров, — это снятие экономических санкций. Представьте реакцию Запада и всего мира после удара даже не по офису президента, по переговорщикам. То есть даже у россиян есть какие-то международно-дипломатические красные линии, которые нельзя пересекать».
Об угрозе ядерной войны
«Путин — это человек, который хороший маникюр делает, сидит в 20 метрах от собеседника. Всего боящийся человек, который строит дворцы и яхты и заводит любовниц не для того, чтобы погибнуть в пламени ядерной войны».
Владимир Путин посылал несколько сигналов, которые были восприняты на Западе как угроза эскалации в сторону ядерного конфликта. За несколько дней до начала войны Россия провела испытания баллистических ракет, способных нести ядерное оружие.
В своем заявлении о начале «специальной операции» Путин пообещал, что если европейские страны вмешаются в боевые действия, это приведет к «таким последствиям, с которыми вы в своей истории не сталкивались».
27 февраля он привел российские силы сдерживания, то есть ядерные войска, в режим повышенной боеготовности. По официальной версии — из-за фразы главы МИД Великобритании Лиз Трасс о том, что НАТО может быть вовлечено в вооруженный конфликт.
О коллективной ответственности
«Коллективная ответственность — это подрыв основ европейской цивилизации. Не может быть никакой коллективной ответственности».
Установление конкретных виновных в войне — гораздо эффективнее, считает Арестович.
«На государство Россию должна быть возложена ответственность — по частным и корпоративным искам».
О будущем Украины и отношениях с Россией
«Через пять лет это [Украина] будет самая авторитетная и с точки зрения человеческих свобод и справедливости и правды страна мира и культура мира. Я считаю, она будет работать по принципу Запорожской Сечи — там никогда не спрашивали о национальности или языке, там спрашивали: ты хочешь разделить этот образ жизни или нет? Да? Заходи».
«Я вам сейчас скажу очень непопулярную вещь, но как оно есть. Войны заканчиваются, а мы соседи — как ни крути. Все равно постепенно будут восстанавливаться культурные и экономические связи. Скорость и качество этого восстановления будет зависеть от того, будет ли там путинский режим или Россия будет либерализироваться. Если второе — то все это будет гораздо быстрее, а если будет Путин, то все будет происходить медленно и долго. Посмотрим. Но вы понимаете, что и семей, где отец из России, а мать из Украины или наоборот — миллионы».
***
Полную версию интервью Алексея Арестовича на украинском языке можно посмотреть здесь.
