Сергей вел машину, как безумный. До войны немногословный украинец был юристом. Теперь он сидел за рулем пикапа Mitsubishi, мчавшегося по грунтовой дороге со скоростью 100 км/ч.
На заднем сидение — мы трое, ремней безопасности нет. Впереди — пункт назначения, и его постоянно обстреливает российская артиллерия.
Машина вильнула, чтобы объехать застрявший в земле снаряд. «Кассетная бомба», — сказал Сергей. Звучало как предупреждение: дальше ехать не надо.
«Ты хочешь сначала посмотреть деревню или наш бункер?» — спросил он, когда зеленый пикап остановился. «Бункер», — хором ответили мы с оператором Дарреном Конвеем.
Из-за развязанной Владимиром Путиным войны на восточном фронте Украины день превратился в ночь, а людям пришлось уйти в подполье. Цель нашей поездки — село рядом с городом Изюм, в котором сосредоточены российские силы. Когда мы спускались в прохладную темноту укрытия, артиллерийский обстрел уже стихал.
Не сумев захватить всю страну, Россия решила попытаться брать Украину по частям. Люди в бункере — а их много — делают все, чтобы этого не допустить. Изюм в руках россиян, его называют воротами в Донбасс. Во время празднования Дня Победы в России 9 мая российских оккупантов города показывали в прямом эфире.
Голые лампочки освещали темное пространство в бункере — новом доме группы бойцов-добровольцев, входящих в состав территориальной обороны Украины.
Обстановка в бункере была вполне похожа на времена прошедших войн — если не считать современные технологии. Широкоэкранный телевизор транслировал изображение с мощных камер, направленных на российские позиции. «Подарок от наших друзей», — сказал мне один из командиров: камеры прислала одна из западных стран.
Бойцы сидели и просматривали Instagram и Facebook, переписываясь с женами и любовницами. Войска на передовой готовы хоть завтра объявить Илона Маска героем Украины — его спутниковая сеть Starlink дает военным бесплатный доступ в Интернет.
Снаружи возобновился обстрел, достаточно мощный, чтобы заплясала паутина на потолке. «У русских закончился перекур», — сказал боец, вставая с армейской койки.
Нам пора было двигаться дальше. Мы должны были сопровождать пеший патруль, часть маршрута которого проходила по открытой местности, до первой линии обороны. Снаружи все стихло. Потом где-то послышалась автоматная стрельба.
«Не кучкуйтесь», — посоветовали нам, когда мы гуськом шли через разрушенную деревню. Конечно, под огнем инстинктивно хочется держаться поближе друг к другу, но плотная группа — это прекрасная мишень.
Обстрел возобновился. Один снаряд просвистел над головой и разорвался совсем недалеко. Сначала стрелял российский танк, потом добавился и минометный огонь. Бойцы, которые вели нас, продвигались через задние дворы и сады, избегая дорог и стараясь оставаться вне поля зрения дронов-корректировщиков.
Я пригнулся, когда еще один снаряд просвистел над головой и взорвался в 300 метрах от меня. «Если вы его слышите, это не ваш», — сказал сопровождавший нас Юрий. Убивают снаряды, которых ты не слышишь. Уже третий раз за эту войну кто-то при мне отпускает эту мрачную шутку.
Бойцы двинулись дальше, и вскоре мы достигли места назначения. Оно оказалось намного дальше, чем мы думали. Внутри обедали солдаты, никак не реагируя на постоянные взрывы.
«Боже, храни королеву», — сказал Юрий, указывая на присланный британцами противотанковый гранатомет. «Спасибо, мистер Джонсон, но нам нужно больше», — сказал он со смехом. Мне подумалось, что этим людям действительно нужна бронетехника: за весь день на фронте я ее не видел.
Мы переждали еще один обстрел. Не пора ли россиянам снова перекурить?
Затем мы снова двинулись в путь по свежим воронкам, вдыхая запах пороха и дыма. Земля была усеяна вражескими боеприпасами.
Мы миновали коровники, из которых настороженно выглядывали коровы, загоны с издерганными овцами — у бежавших жителей деревни не было времени спасать свой скот. Но тут из одного из домов вышла рыжеволосая женщина, словно чтобы посмотреть, из-за чего весь этот переполох.
Наташа заплакала. Она рассказала нам, что не может покинуть свою деревню, потому что здесь похоронен ее муж. Говорит, это было бы предательством.
Обстрел вновь усилился, патрулю пришлось задержаться, и даже Наташа пригнулась. «Мальчики, хотите борща?» — спросила она. Вместо этого мы укрылись в ее погребе в саду, где на деревянных полках хранились банки с разносолами.
Наконец, раздались звуки залпов украинской артиллерии. Украинские снаряды пролетели над домом Наташи, направляясь к своим российским целям. Мы решили, что это сигнал для нас: пора идти. Наташа уходить по-прежнему не пожелала. У нее в гостиной на стене — портрет мужа. Военные пообещали потом прислать кого-нибудь за ней.
Вернувшись в оперативный штаб, бойцы столпились вокруг экрана. Пока мы были в дозоре, двадцать русских пехотинцев при поддержке минометов пытались атаковать деревню. Украинские пушки их не накрыли, но и прорваться россиянам не удалось. Окружавшие нас бойцы снова выполнили свой долг. Ворота Донбасса остались на замке.
Поражение на севере Украины вынудило Россию сосредоточиться на Изюме, где находится штаб командования российских войск, и на Донбассе в целом. Но даже сконцентрировавшись лишь на этих направлениях, российская армия с трудом продвигается вперед.
День, однако, еще не закончился. Россияне продолжали обстрел, а нам еще нужно было по открытым и простреливаемым дорогам вернуться к себе на базу. Уже вечерело, когда на своем зеленом пикапе за нами вернулся Сергей. Возможно, у него было хорошее настроение, а может, это был фронтовой юмор — но он напевал «Боже, храни королеву».
Перед тем, как отправиться в эту поездку, я встретил американскую журналистку-ветерана, побывавшую в той же части фронта. «Вы будете молиться по дороге туда и по дороге обратно», — сказала она. Пока я прокручивал в голове «Отче наш», мы разгонялись по полям и врезались во что-то твердое на дороге.
По счастью, российский снаряд, упавший в грязь, не разорвался — уже во второй раз за свою короткую жизнь.
Чтобы продолжать получать новости Би-би-си, подпишитесь на наши каналы:
Загрузите наше приложение:
