С началом войны с Россией Украинская православная церковь (к ее названию часто добавляют «Московского патриархата», однако с юридической точки зрения правильнее называть ее все же просто УПЦ) попала в сложную ситуацию.
С одной стороны, УПЦ тесно связана с Русской церковью. Более того, до начала конфликта на Донбассе она даже гордилась этим: мол, посредством своей церкви-матери она связана с мировым православием, в отличие от «самопровозглашенного» и непризнанного Киевского патриархата.
После 2014 года о связях с Москвой в УПЦ лишний раз не напоминали, но и менять в них ничего не стремились.
С другой стороны, после начала полномасштабной войны с Россией стало понятно, что дальше так продолжаться не может. Патриарх Московский и всея Руси Кирилл, которого в УПЦ поминали как «великого господина и отца нашего», фактически поддержал «специальную военную операцию» и благословил российское войско на боевые действия в Украине.
Предстоятель УПЦ митрополит Онуфрий осудил войну, назвав ее Каиновым грехом. Обращения как самого Онуфрия, так и синода УПЦ к российским коллегам с просьбой повлиять на тамошнюю власть и защитить украинцев остались без ответа.
Тревожные процессы начались и на местах. С начала войны уже около 400 приходов перешли в автокефальную Православную церковь Украины — кое-где это сопровождалось конфликтами и драками.
- Украинская православная церковь заявила о независимости от Московского патриархата
- «Не можете сказать правды — просто помолчите». Ракетные и словесные удары по Украине заставляют УПЦ все больше отдаляться от Москвы
- «Святая Русь — это Киев». Запорожский митрополит Лука — о причинах войны и отношениях с РПЦ
И хотя десятки епархий УПЦ начали сбор помощи для украинских военных и оказывали помощь беженцам — имидж «московской церкви» побуждал неравнодушных граждан по всей стране к активным действиям против «кремлевских попов».
В нескольких городах западной и центральной Украины местные власти принимали решения — хоть и незаконные, но все же показательные — о запрете деятельности УПЦ на своей территории. В парламенте регистрировались законопроекты о запрете церкви на национальном уровне — наблюдатели называли их «хайповыми», однако сам факт их появления нервировал УПЦ.
В региональной прессе то и дело попадались новости о том, что священников УПЦ обливают зеленкой или поколачивают на блокпостах.
«Битье определяет сознание», — перефразировал Карла Маркса один из участников пятничного собора, правящий архиерей одной из центральноукраинских епархий, в своей речи. Только слепой, по его мнению, не увидел бы, что церкви нужно что-то делать, чтобы изменить отношение к себе.
Однако недовольство текущим положением дел нарастало в церкви и без этого. С началом российских авиабомбардировок Сумской области местный митрополит Евлогий проинформировал Московскую патриархию о том, что священники его епархии прекращают поминать патриарха Кирилла на своих богослужениях — «осуждая кровавую агрессию России против Украинского государства и украинского народа».
Патриарх Кирилл заявил, что такие действия являются «расколом», но это, похоже, уже никого в Украине не интересовало. Примеру Евлогия последовали еще полтора десятка украинских епархий, а еще несколько, по данным Би-би-си, решили прекратить поминовение Кирилла без официального документального оформления этого шага.
Однако и это была только верхушка айсберга. В ряде епархий начали собирать подписи под обращениями к митрополиту Онуфрию с требованием немедленно объявить о разрыве связи с Русской церковью.
Широкую огласку получило подписанное четырьмя сотнями священников и монахов УПЦ письмо к патриархам древних восточных церквей с просьбой судить Кирилла «церковным трибуналом» за ересь «русского мира» и благословение войны.
В этих обстоятельствах молчание высшего руководства церкви могло восприниматься — и воспринималось — многими верными УПЦ как желание переждать трудные времена в расчете на то, что «как-то оно будет».
Однако центробежные тенденции в церкви усиливались, количество вопросов к ней нарастало, и вот в середине мая синод УПЦ принял решение провести 27 мая собрание епископов, духовенства, монахов и мирян и обсудить на нем актуальные вопросы бытия церкви.
Вариантов несколько, все плохие
В преддверии собрания вариантов действий у его участников было немного, и все их трудно было назвать оптимальными.
Очевидный вариант — оставить все, как есть до конца войны, — имел право на существование. Один из его сторонников, митрополит Запорожский Лука, в разговоре с Би-би-си говорил, что война — не лучшее время для любых фундаментальных изменений в бытии церкви.
Однако ситуация, в которой твой «господин и отец» благословляет солдат, убивающих мирных жителей твоей страны, для слишком многих его собратьев по церкви выглядела неприемлемой.
Объявить о разрыве отношений с Русской церковью? Тоже очевидный вариант. Но что дальше? «Самопровозгласить» собственную автокефалию значило бы стать непризнанной церковью, «отрезанным ломтем» мирового православия. По сути — повторить судьбу Филарета (Денисенко), который десятилетиями руководил канонически изолированным Киевским патриархатом. К этому были готовы далеко не все в УПЦ.
Просить автокефалию? Но у кого? У патриарха Московского? Шансы на то, что Кирилл, который является главным идеологом доктрины «русского мира» и фактически считает украинцев и россиян одним народом, предоставит ее Украинской церкви, нулевые.
Кроме того, есть мнение о том, что Русская церковь даже теоретически не могла бы предоставить украинцам автокефалию — это является якобы исключительным правом Вселенского патриархата. Но с Константинополем УПЦ разорвала отношения еще осенью 2018 года, вслед за РПЦ.
По данным Би-би-си, в среде Украинской церкви есть иерархи, которые были бы не прочь возобновить отношения с патриархом Варфоломеем — более того, согласились бы стать переговорщиками с Константинополем. Но в церковной среде есть и другие голоса, которые считают, что спор с Вселенским патриархатом принципиален, и примирение с ним невозможно.
Источники Би-би-си в Константинополе говорят, что Вселенский патриархат не разрывал отношения ни с РПЦ, ни с УПЦ, которую считает неотъемлемой частью Русской церкви. Однако в случае такого обращения возможность предоставления УПЦ автокефалии даже не рассматривалась бы, ведь, с точки зрения Константинополя, в Украине уже есть одна автокефальная церковь — созданная в декабре 2018 года ПЦУ.
Собственно, присоединение к ПЦУ — оптом или в розницу — называли еще одним вариантом дальнейших действий для УПЦ. Однако этот вариант выглядел наименее вероятным. Официально УПЦ Православную церковь Украины даже церковью не считает.
«Вариант перейти в ПЦУ нереален. Мы от этого потеряем самое главное — каноническую истинность нашей церкви. А это — именно то, чего ищет наша паства и что она находит именно в нашей церкви», — говорил Би-би-си перед собранием митрополит Нежинский УПЦ, глава синодального информационно-просветительского отдела этой церкви Климент.
Не стоит забывать и об огромном эмоциональном багаже сосуществования УПЦ и ПЦУ на одних и тех же территориях, часто сложные человеческие отношения между священниками и верующими этих двух церквей — эти факторы тоже не добавляли шансов на их беспроблемное воссоединение.
Наконец, собеседники Би-би-си в Константинополе указывали на еще один «гибридный» вариант решения проблемы в украинском православии. В соответствии с ним УПЦ могла бы обратиться к патриарху Варфоломею с просьбой определить ее статус, аргументировав, почему именно ее представители не хотят просто присоединиться к ПЦУ.
«На практике всегда можно найти какую-то форму нормализации», — говорит Би-би-си источник во Вселенском патриархате.
Вероятнее всего, приходы и епархии УПЦ, которые захотели бы разорвать все связи с РПЦ, однако не были бы готовы присоединиться к ПЦУ, в таком случае в качестве исключения перешли бы на какое-то довольно продолжительное время в прямое подчинение Вселенскому патриарху.
Однако, чтобы запустить этот вариант, УПЦ нужно было бы опять же отменить свое принципиальное решение о разрыве отношений с Константинополем.
Итак, как еще в апреле резюмировали собеседники Би-би-си в УПЦ, все варианты дальнейших действий не являются оптимальными, и каждый из них несет риск раскола церкви.
«Ни один из этих вариантов не будет восприниматься как абсолютно легитимный всей полнотой УПЦ, а такое неприятие будет означать не единение, а появление очередного раскола — возможно, и не одного. Это то, чего мы больше всего хотим избежать», — говорил Би-би-си митрополит Климент.
Вот и получилось, что до конца мая иерархи УПЦ обсуждали дальнейшие варианты действий разве что в звонках и в переписке между собой. А чего ждать от созванного на прошлую пятницу собрания, знал разве что его инициатор — митрополит Онуфрий.
Собрание, ставшее собором
Источники Би-би-си говорят, что один из самых эмоциональных моментов собрания произошел в самом его начале.
Предстоятель УПЦ митрополит Онуфрий принес две простые белые папочки для бумаг. Обращаясь к собравшимся, он сказал, что постоянно получает от верующих обращения с просьбами решить судьбу церкви.
В первой, сказал он, лежат просьбы об автокефалии, полной самостоятельности Украинской церкви. Во второй — просьбы оставить все, как есть. Первая — гораздо больше, сказал Онуфрий.
Есть еще третья папка, продолжил он, впрочем, не показывая ее. В ней лежали обращения верующих с выражениями поддержки ему как предстоятелю: мол, как он решит, так тому и быть.
А дальше — ожидаемо для одних участников собрания, неожиданно для других — собрание предложили переформатировать в собор. Разница между ними принципиальна. Собрание — это такая дискуссионная площадка, собор — высший орган управления церковью, уполномоченный принимать важнейшие решения, касающиеся ее жизни.
«Решение превратить собрание в собор не было единогласным. И вообще легитимность этого собора можно подвергнуть сомнению. Делегатов именно на собор никто не выбирал. На нем не было представителей духовных школ, а согласно уставу, это необходимо. Делегации от неподконтрольных Украине территорий включались по «Зуму», при этом связь не всегда была стабильной. С другой стороны, откуда мы знаем, не стояли ли за камерой люди с автоматами? С несколькими делегациями вообще связи не было», — говорит Би-би-си один из делегатов собора.
Митрополит Климент подтверждает: по состоянию на сегодняшний день у Киева нет связи с Северодонецкой епархией. «Мы даже точно не знаем, живы ли они», — говорит он.
Кроме того, в день собора не удалось установить связь с Херсонской и Новокаховской епархиями. Однако возможных проблем с легитимностью собора и принятых на нем решений он не усматривает.
Прочь от Москвы?
Сразу после публикации постановления собора СМИ подхватили один из его пунктов: «Собор принял соответствующие дополнения и изменения в устав УПЦ, свидетельствующие о полной самостоятельности и независимости УПЦ».
Многие комментаторы — в первую очередь, в соцсетях — однозначно восприняли это как свидетельство полного разрыва УПЦ с Русской церковью.
Текст измененного устава УПЦ еще не опубликован. Однако если заглянуть в его старую версию, то окажется, что первый же его пункт звучит так: «УПЦ является самостоятельной и независимой в своем управлении и устройстве».
Так что же изменилось в «самостоятельной и независимой» церкви, что она стала «самостоятельной и независимой»?
«Мы и раньше были самостоятельными и независимыми, — говорит Би-би-си митрополит Нежинский УПЦ Климент. — Правками в устав собор устранил те положения, которые могли порождать неоднозначную трактовку норм о независимости нашей церкви. [В новой редакции устава] нет ни слова ни о России, ни о РПЦ, ни о Москве. [Кроме того, отдельно указано, что] руководящий центр УПЦ находится в Киеве».
Еще один собеседник Би-би-си из числа участников собора подтверждает: из устава были изъяты все 10 содержавшихся в нем упоминаний о РПЦ.
Было «УПЦ является самоуправляемой частью Русской православной церкви» — стало просто «Украинская православная церковь является самоуправляемой». Было положение о том, что митрополит Киевский по кафедре является постоянным членом синода РПЦ — это положение было вычеркнуто. Было положение о том, что новоизбранный предстоятель УПЦ входит на престол только после благословения со стороны патриарха Московского — это тоже убрали.
Все бы хорошо, но с этим есть как минимум две проблемы.
Прежде всего, Украинская православная церковь не входит в диптих — то есть в повсеместно признанный список поместных православных церквей.
С другими церквями — и это было прописано в старой редакции устава — она была соединена через РПЦ. То есть, например, на международные церковные форумы представители УПЦ ездили в составе делегаций Русской церкви.
И в Константинополе существования УПЦ как отдельной, полноправной церкви не признают: в ежегодном календаре, издаваемом Вселенским патриархатом, содержится список всего православного духовенства мира. И там, говорит собеседник Би-би-си, архиереи УПЦ ныне числятся в качестве «епископов Русской церкви, проживающих в Украине».
Как УПЦ соединено с мировым православием сейчас, после того как упоминание о РПЦ исчезло из ее устава?
Делегат собора, с которым пообщалась Би-би-си, объясняет: этот вопрос решили тем, что в текст устава внесли ссылку на Благословенную грамоту патриарха Алексия II от 1990 года — именно этим документом Русская церковь превратила свой Украинский экзархат в самоуправляемую Украинскую церковь. Собственно, в этой грамоте также говорится о посредничестве Русской церкви в общении УПЦ с мировым православием.
«Хотя мы и не входим в диптих, мы имеем гораздо больше прав и возможностей, чем те церкви, которые в него входят», — говорит Би-би-си митрополит Климент.
Например, на том же пятничном соборе УПЦ приняла решение открывать свои приходы за границей — для того, чтобы заботиться о сотнях тысяч украинцев, бежавших за пределы родины от войны. Той же ПЦУ запрещает открывать приходы за границей ее томос об автокефалии, верующими этой церкви за границей полагается заниматься Константинопольскому патриархату.
Однако, если уж речь зашла об административных отношениях между Киевом и Москвой, то здесь возникает другая коллизия.
Ведь, несмотря на то, что УПЦ убрала из своего устава пункт о том, что ее предстоятель является «по должности» постоянным членом синода РПЦ, идентичное положение сохраняется в уставе Русской церкви& То есть, с формальной точки зрения митрополит Онуфрий одновременно является и не является членом синода РПЦ. Да, в последних его заседаниях он участия не принимал — как говорили в Москве, «в связи с международной обстановкой», но вопрос вроде как остается открытым.
Митрополит Климент настаивает, что в состав синода Русской церкви отныне предстоятель УПЦ не входит: «Кто входит в состав синода РПЦ, определяет устав РПЦ. Но действие этого документа не распространяется на УПЦ, потому что мы уже три десятилетия имеем свой устав об управлении. В нем об обязательстве Блаженнейшего [предстоятеля УПЦ] быть членом синода РПЦ отныне речь не идет».
Уже в воскресенье, 29 мая, на первом богослужении после изменения устава УПЦ митрополит Онуфрий помянул патриарха Кирилла не как своего патриарха — без предыдущей формулировки «великого хозяина и отца нашего», а просто как одного из предстоятелей церквей в диптихе — именно так обычно делают главы поместных церквей.
При этом Вселенский патриарх Варфоломей и еще три предстоятеля, церкви которых признали ПЦУ, помянуты Онуфрием не были.
«Фактически мы вчера определили формат нашей церкви как абсолютно автокефальный», — говорит Би-би-си митрополит Климент. Отказ употреблять именно этот термин, по его словам, довольно легко объяснить: «Автокефалию не провозглашают, автокефалию получают. Если бы мы вчера провозгласили автокефалию, это бы закончилось расколом и глобальным кризисом в украинском православии».
Собеседник Би-би-си в Константинопольском патриархате считает иначе: «Это маскировка. Если Онуфрий не поминает предстоятелей, признавших ПЦУ, но при этом продолжает поминать Кирилла, то это просто маскировка. Они не порвали с Москвой».
Свидетельством того, что о настоящем разрыве с РПЦ речь не идет, может считаться ситуация со миром — специальным веществом, используемым в церковных таинствах. Сейчас УПЦ получает миро из Москвы — это прописано в уставе РПЦ.
Однако в решении пятничного собора содержится формулировка: «Собор имел размышления о возобновлении мировоззрения в УПЦ». На самом деле миро в Киево-Печерской лавре варили вплоть до Первой мировой войны, все необходимые «мощности» для этого сохранились.
Сейчас, говорят собеседники Би-би-си, получать миро из Москвы проблематично из-за отсутствия транспортного сообщения, так что восстановление собственного его производства выглядит логичным — но оно бы в таком случае стало лишним громким свидетельством того, что УПЦ уходит «прочь от Москвы».
Один из делегатов собора высказал Би-би-си мнение о том, что за словами «имели рассуждения» стоит обращение в РПЦ за разрешением варить миро самим. Впрочем, митрополит Климент в разговоре с Би-би-си этого не подтверждает: варят его только в течение Страстной недели, поэтому этот вопрос пока не ко времени, да и определенные запасы мира церковь еще имеет.
Еще один аргумент источника Би-би-си в Константинополе звучит так: если бы в самом деле речь шла о реальном уходе УПЦ от Москвы, Российская церковь уже «начала бы истерику».
«УПЦ уклонилась в раскол»
Реакция Москвы на решение собора УПЦ действительно является достаточно сдержанной.
«Украинский вопрос настолько болезненный для священноначалия, что никто и не будет сейчас много слов говорить. Связи сейчас разорваны, поэтому непонятно, как будет действовать Киев дальше. Все ждут», — еще перед тем, как митрополит Онуфрий помянул патриарха Кирилла «по-новому», сказал Би-би-си один из высокопоставленных сотрудников Московской патриархии.
Он подчеркнул, что не может говорить от своего имени, потому что все комментарии позволено делать только нескольким людям. Один из них — глава отдела внешних церковных связей РПЦ, митрополит Волоколамский Иларион. В своем лаконичном заявлении по поводу результатов собора УПЦ он упомянул о «многих враждебных силах, брошенных на то, чтобы уничтожить церковь», но, впрочем, несколько раз подчеркнул, что ничего особенного на соборе не произошло.
По сути, об этом же говорит заместитель и председателя синодального отдела по взаимоотношениям РПЦ со СМИ Владимир Легойда: «Поскольку в адрес РПЦ не поступало обращений от УПЦ, мы не можем реагировать на информацию, получаемую нами из прессы и из интернета».
Заместитель Легойды Александр Щипков оказался менее сдержанным: «УПЦ МП уклонилась в раскол. Все канонические нормы нарушены… 27 мая 2022 года УПЦ исчезла. Заказчик — Госдепартамент США; исполнитель — митрополит Онуфрий (Березовский)».
Впоследствии это заявление исчезло, успев попасть в ленты российских государственных информагентств. Вместо него появился раздраженный пост начальника Щипкова, уже упомянутого Владимира Легойды: «Обращаю ваше внимание на то, что именно слова митрополита Илариона, а также мой вчерашний комментарий являются на сегодня официальной позицией РПЦ».
Позже, уже в воскресенье, на тему изменений в устав УПЦ высказался и сам патриарх Кирилл. Он заявил, что в РПЦ «с пониманием» относятся к необходимости руководства УПЦ «мудро действовать, чтобы не усложнять жизнь своего верующего народа».
Пока все официальные спикеры РПЦ стараются не употреблять слова «раскол», в этом не отказывают себе консервативные СМИ, близкие к Русской церкви. Уроженец Львова, чрезвычайно активный в медиа протоиерей Андрей Ткачев, например, заявил, что залог единства Украинской церкви он видит в «победоносном и скорейшем завершении Россией Великой Отечественной специальной военной операции».
В ответ на вопрос, как он оценивает реакцию представителей РПЦ на решение собора, митрополит Климент говорит: «Для меня те, кто официально представляет обществу позицию РПЦ, — это прежде высшее руководство церкви. Александр Щипков или Андрей Ткачев — это такие же представители РПЦ, как любой батюшка из какой-нибудь далекой сибирской деревни. Право высказываться от имени всей РПЦ, насколько мне известно, им официально не делегировали. Из комментариев тех, кто имеет право официально говорить от имени РПЦ, я понимаю, что они не склонны драматизировать ситуацию».
Митрополит Климент добавляет, что в Москву изменения в устав УПЦ специально вряд ли посылали: нет у Украинской церкви такой обязанности.
Впрочем, уже в воскресенье на внеочередном заседании синод РПЦ отметил, что изменения в устав УПЦ «требуют изучения» на предмет соответствия уставу Русской церкви, «согласно которому такие дополнения и изменения должны быть представлены на одобрение патриарху Московскому».
Здесь следует отметить, что в уставе УПЦ нет упоминаний о том, что изменения к нему должны одобряться в Москве, а следовательно, не исключено, нас ждет конфликт интерпретаций церковного права.
Церковный сепаратизм?
Возможно, намного более интересным является другой пункт постановления собора, которым церковь пыталась справиться с тем широчайшим плюрализмом мнений, царящим в ней сейчас.
Согласно этому пункту, на период военного положения епархиальные архиереи получают право самостоятельно принимать решения по тем или иным вопросам жизни своих епархий, которые в мирное время принадлежат к компетенции синода или лично предстоятеля УПЦ.
Речь здесь идет, например, о том, что теперь — после изменений в устав — священники УПЦ имеют полное право не поминать патриарха Кирилла в своих богослужениях. Но такая позиция, по всей вероятности, может дорого стоить священникам на оккупированных территориях.
Собор УПЦ дал епископам на местах возможность гибко подходить к решению этого и подобных оперативных вопросов церковной жизни на своих территориях — конечно, без самодеятельности в принципиальных вопросах догматического характера.
«Собор исходил из того понимания, что каждая епархия является поместной церковью, и каждый епископ — глава своей поместной церкви», — говорит митрополит Климент.
По его словам, только такая нестандартная форма дальнейшего существования УПЦ позволит ей сохранить внутреннее единство в условиях войны и многих других проблем: «Она дает возможность объединять церковь не столько директивами, сколько любовью и поддержкой друг друга».
Однако уже первые дни существования церкви по новым правилам показали, что на практике их применение может оказаться не таким уж безболезненным.
Донецкая епархия, которая подключалась к собору по «Зуму» из оккупированного Донецка, после собора сообщила, что решения собора по поводу изменений в устав не будут касаться их епархии.
«Более точно в заявлении сказано, что церковная жизнь в Донецкой епархии не претерпит изменений. Собор предоставил такую возможность епархиям на временно неподконтрольных Украине территориях», — комментирует заявление дончан митрополит Климент.
Через несколько часов свое сообщение для СМИ опубликовала и Симферопольская епархия УПЦ. В нем формулировки были еще жестче: «Делегация Симферопольской и Крымской епархии единогласно проголосовала против принятия предложенных поправок к уставу УПЦ. Симферопольская и Крымская епархия остается под омофором Святейшего Патриарха Московского и всея Руси».
«Сам факт участия крымских епархий в соборе УПЦ свидетельствует о том, что их предстоятель церкви — это блаженнейший митрополит Онуфрий», — отвечает митрополит Климент и объясняет: крымские епархии УПЦ уже восемь лет функционируют в «среде, где царит другая общественная реальность». Это все понимают. Однако, подчеркивает он, эти внешние обстоятельства не отразились на церковном единстве УПЦ на полуострове.
В любом случае, угроза нарастания центробежных тенденций в УПЦ после того, как архиереи на местах превратятся в «маленьких предстоятелей», кажется очень сильной.
«Скорее всего, мы увидим начало процесса дезинтеграции УПЦ. Мы видим, что УПЦ и так уже была фактически федерацией, а может превратиться и в конфедерацию епархий. Это спекулятивное предположение, но УПЦ вполне может разделиться по меньшей мере на две части. Одна будет дрейфовать в сторону диалога с мировым православием и ПЦУ, а другая — в сторону Москвы: возможно, с перспективой создания экзархата РПЦ в Украине. Хотя, конечно, многое будет зависеть от успехов ВСУ по освобождению украинских земель», — говорит Би-би-си богослов, архимандрит Кирилл Говорун.
«Риск [дезинтеграции церкви] есть», — соглашается в разговоре с Би-би-си митрополит Климент.
«Но если бы собор просто проигнорировал бы вопросы, часто требовавшие диаметрально противоположных решений, то все бы закончилось скандалом, и на этом история УПЦ могла бы и завершиться. А я уверен, что 27 мая история УПЦ не только не завершилась, а наоборот — мы, с божьей помощью, одержали очередную победу» — настаивает он.
Другой делегат собора серчает, что мнение восточноукраинских епархий относительно будущего церкви не было услышано, и это не предвещает ничего хорошего будущему УПЦ.
В ответ на вопрос Би-би-си о том, открывает ли собор новую страницу в истории его церкви, он глубоко вздыхает: «Я бы хотел, чтобы это была новая страница в истории церкви, но боюсь, как бы она не оказалась последней».
