Когда твоя бабушка за обедом вдруг рассказывает, как в 1945-м сумела бежать из нацистского концлагеря вместе с восемью другими участницами Сопротивления, поневоле хочется узнать об этом больше. Писательница Гвен Штраус решила пройти по следам героических женщин, восстановить ход событий и сделать всё, чтобы сохранить для потомков память о произошедшем более 75 лет назад.
Дело было в 2002 году. Гвен Штраус обедала со своей 83-летней двоюродной бабушкой Элен Подляски. Элен была француженкой, Гвен, американская писательница, тоже жила во Франции.
Гвен лишь в общих чертах знала, что бабушка участвовала во французском Сопротивлении. Старушка ничего про это не рассказывала, а тут вдруг разговорилась.
И Гвен услышала драматическую историю об аресте, пытках в гестапо и нацистском концлагере.
В самом конце войны заключенных, среди которых была Элен Подляски, построили в колонну и куда-то повели. Они были уверены, что их гонят на казнь.
«А потом мне и моим подругам удалось бежать», — лаконично закончила пожилая дама.
Внучка была потрясена.
«Нередко случается, что выжившие узники молчат годами, либо рассказывают о пережитом посторонним людям, а не близким, — говорит она. — Но жизнь бабушки близилась к концу, и ей, наверное, захотелось со мной поделиться».
Гвен захотелось узнать больше — прежде всего о подругах бабушки по счастливому избавлению. Результатом стала книга под названием «Девять».
Молодые подпольщицы
24-летняя Элен Подляски была связной Сопротивления на северо-востоке Франции, ее конспиративное прозвище было «Кристин». Она имела инженерное образование и говорила на пяти языках, включая немецкий.
«В иерархии Сопротивления она стояла достаточно высоко, — рассказывает Гвен. — Больше года поддерживала связь между агентами и занималась приемом грузов, сбрасываемых на парашютах. Она была выдающейся личностью: элегантная, спокойная и волевая».
Перед отступлением из Франции в 1944 году гестаповцы решили напоследок рассчитаться со своими противниками и провели массовые аресты. Среди схваченных оказались Элен, ее школьная подруга и еще семь женщин, с которыми они познакомились позже.
22-летняя Сюзан Моде (подпольная кличка «Заза»), по рассказам Элен, была очень оптимистичной, доброй и щедрой. Она и ее жених Рене помогали молодым французам скрываться от отправки на работу в Германию. Их арестовали спустя месяц после свадьбы.
Самой видной фигурой в подполье была Николь Кларанс.
«Ей было всего 22, а она руководила сетью связников во всем парижском регионе, — рассказывает Гвен Штраус. — Это было очень опасно. Николь арестовали за три недели до освобождения Парижа, в августе 44-го, и отправили в Германию последним рейсом».
Одной из последних вывезли из Парижа и 29-летнюю Жаклин Обери дю Буле («Джеки») — разведчицу Сопротивления и самую старшую в «девятке». Ее муж был военным и погиб во время скоротечной войны в 1940 году.
Жаклин воспитывали дядя и тетя, потому что ее отец-моряк почти всегда был в плавании.
- Женщины, стоящие внимания: бесстрашные шпионки западного фронта Второй мировой войны
- Агент 309883, любимчик Хромой дамы. Как кольцо помогло восстановить память о забытом герое
- Как отважная французская монахиня спасла 83 еврейских детей от нацистов
«Когда он появлялся в доме, дочка ходила за ним по пятам и сама, так сказать, просолилась. Она употребляла матросские словечки, не стеснялась прямо говорить, что думает, вечно курила, разговаривала низким хриплым голосом и старалась казаться суровой».
Но за внешней оболочкой скрывалась верная и заботливая душа, говорит Гвен.
27-летняя Маделон Верстийнен («Лон») и 23-летняя Гилеметте Денделс «(«Джиджи») происходили из богатых нидерландских семей и были подругами. Они приехали в Париж для связи с местным подпольем и почти сразу угодили в гестапо.
«Гилеметте была физически крепкой, но очень кроткой и какой-то воздушной, а Маделон — девушкой с характером, из тех людей, которые стремятся всюду влезть и быть в центре событий», — описывает их Гвен Штраус.
Рене Лебон Шатнэ, миниатюрную кудрявую блондинку с маленькой щербинкой меж передних зубов, остальные звали «куколкой», но Гвен говорит о ней как о человеке исключительной храбрости. В подполье Рене имела кличку «Зинка». Она и ее муж укрывали сбитых над Францией британских летчиков.
После ареста Рене родила девочку, которую назвала в честь своего отечества — Франс, но пробыла с ней лишь 18 дней. Потом ребенка отняли, а мать этапировали в Германию.
Была еще Ивонн ле Гийю («Мена») — «девушка из рабочего класса, которая любила быть влюбленной». Среди подпольщиков, с которыми она сотрудничала в Париже, были голландцы, один из них стал ее парнем. На момент ареста ей исполнилось 22 года.
Самой юной из девяти была 20-летняя Жозефин Борданава («Жози»), арестованная в Марселе. Она была испанкой, имела прекрасный голос и особенно любила петь маленьким детям, которые сразу переставали плакать.
Молодые женщины встретились и подружились в бараке женского концлагеря Равенсбрюк в 90 километрах севернее Берлина.
Зловещее место
Нацистская администрация уничтожила списки заключенных. Но по имеющимся данным, с мая 1939-го по апрель 1945 года через Равенсбрюк и его отделения прошли 133 тысячи «немок, опозоривших нацию», и участниц Сопротивления со всей Европы. Туда же весной 1940 года доставили германских коммунисток, выданных Москвой после заключения пакта Молотова-Риббентропа.
Около 50 тысяч узниц умерли от недоедания и болезней, 5-6 тысяч тех, кто больше не мог работать, расстреляли или умертвили в газовой камере, 86 стали жертвами медицинских опытов.
Часть надзирательниц отличалась патологическим садизмом. Им помогали охранники-мужчины с собаками и плетками. После войны 16 бывших сотрудников лагеря были казнены за участие в массовых убийствах.
По прибытии заключенных стригли наголо и выдавали полосатые робы и деревянные шлепанцы. Пища состояла из кипятка, в котором плавали куски картошки пополам с очистками, брюквенного кофе и 200 граммов хлеба в день.
Помогла дружба
Героини этой истории говорили, что их спасла дружба.
Условия были ужасными. Узниц били, во время обысков раздевали догола, в дождливые и морозные дни проверки нарочно растягивали на два-три часа.
Женщины завели «миску солидарности». Во время обеда каждая отливала в нее ложку баланды, и образовавшуюся дополнительную порцию отдавали самой обессилевшей.
Их постоянно терзал голод. Возник вопрос — говорить о еде или нет? Решили, что лучше говорить. Каждый вечер Николь, умевшая хорошо готовить, делилась рецептом жареных каштанов со сливками или мусса по-баварски с клубникой и вишневым ликером. Ее рецепты записывали на с трудом добытых клочках бумаги, и так образовалась кулинарная книга, которую Николь прятала в своем матрасе.
Через какое-то время их вместе с большой группой узниц перевели в филиал лагеря при заводе по выпуску фаустпатронов в Лейпциге. Элен рассказала внучатой племяннице, что они продолжали чувствовать себя бойцами и при всякой возможности вредили производству.
«Марши смерти»
27 апреля 1945 года охрана Равенсбрюка, оставив на месте 3,5 тысячи неспособных передвигаться, погнала больше 20 тысяч заключенных на запад. Что с ними намеревались сделать, осталось неизвестным. 29-30 апреля пешая колонна и сам лагерь были освобождены советскими войсками.
Всего за последние месяцы существования Третьего рейха таких «маршей смерти» из концлагерей было 52.
То же самое чуть раньше случилось с заключенными лейпцигского филиала. После того, как завод разбомбила союзная авиация, около пяти тысяч изможденных женщин в легкой одежде, со стертыми кровоточащими ногами повели куда-то в восточном направлении.
«Они были уверены, что либо умрут с голоду, либо всех перебьют, и надо бежать, — рассказывает Гвен Штраус со слов двоюродной бабушки. — Улучив момент, когда охрана отвлеклась, они прыгнули в придорожную канаву и притворились мертвыми. Трупы тогда лежали повсюду, так что хитрость сработала и колонна ушла дальше без них».
Десять дней женщины пробирались на запад, чтобы попасть к американцам. Джеки была больна дифтерией, Зинка — туберкулезом, Николь недавно оправилась после воспаления легких, а Элен страдала от хронической боли в тазобедренном суставе.
Гвен Штраус понадобились три поездки в Германию и воистину детективная работа, чтобы в точности воспроизвести их маршрут. Информацию приходилось черпать по крупицам из оставленных женщинами записок, интервью с их родными, военных архивов и у кинематографистов, ранее занимавшихся историей Маделон Верстийнен.
«Больше всего меня поразило, как медленно они продвигались — всего по 5-6 километров в день», — говорит она.
«Нужно было что-то есть и где-то спать. Элен и Маделон, свободно говорившие по-немецки, отправлялись на переговоры со старостой очередной деревни и просили какой-нибудь пищи и позволения переночевать в амбаре. Они понимали, что лучшая тактика — вести себя как можно естественнее и не выказывать страха. Хотя, конечно, все боялись, что их убьют или выдадут».
Последним препятствием на пути стала река Мульде в Саксонии.
«Стоя на мосту через Мульде и глядя на воду, я не могла сдержать волнения», — говорит Гвен.
Когда женщины перебрались на ту сторону, Джеки едва дышала и просила оставить ее, но все сказали, что спасутся только вместе.
И вот наконец послышалось рычание джипа, машина остановилась, два американских солдата приветствовали спасенных и угостили их сигаретами.
Молчание и одиночество
В ходе своего расследования Гвен Штраус узнала и о том, как нелегко было ее героиням освоиться в послевоенной жизни.
Часть людей относилась к женщинам, прошедшим депортацию и лагеря, мягко выражаясь, неоднозначно. Они скоро поняли, что эту часть биографии им лучше не афишировать.
«Они плохо выглядели, при этом считалось, что в пребывании в лагере есть нечто постыдное. Они были очень одиноки», — говорит Гвен.
«Они так много пережили вместе, но потом пошли каждая своей дорогой и оказались среди людей, которые не очень-то стремились их выслушивать, а они стеснялись рассказывать. Бывших солдат лечат от посттравматического синдрома, но они не были военнослужащими».
«В списке выдающихся героев французского Сопротивления [составленном по распоряжению президента де Голля] значится 1038 человек, и среди них всего шесть женщин, четырех из которых на тот момент уже не было в живых. Это смехотворно мало, с учетом того, что мужчин и женщин в Сопротивлении было примерно поровну».
Участницы этой истории долго не виделись, за исключением Джиджи и Мены, которые остались близкими подругами и сделались крестными матерями детей друг друга.
«Те, кто еще оставался в живых, в последний раз собрались вместе примерно в то время, когда двоюродная бабушка поведала мне свою эпопею. Я бы сказала, запоздалое свидание», — говорит Гвен.
Что случилось с маленькой Франс?
Гвен разыскивала ее три года. «По чистой случайности я наконец нашла ее. Оказалось, что она живет на юге Франции относительно недалеко от меня. «Надо же, — сказала она при встрече, — я дожила до 70 лет и только теперь узнала столько нового о маме!»
«Зинка» Шатнэ после войны отыскала дочь, но тяжело болела туберкулезом, которым заразилась в лагере, перенесла несколько операций и часто не могла заниматься девочкой, отсылая ее к родственникам. Она умерла в 1978 году, так и не поведав дочери о своих приключениях.
«В лагере Зинка все время повторяла, что обязана вынести всё и спастись ради дочери, а дочь только от меня узнала, как важна она была для мамы и как помогла ей выжить», — говорит Гвен.
Элен Подляски скончалась в 2012 году в возрасте 93 лет. По словам внучатой племянницы, до самого конца случались минуты, когда было ясно, что прошлое продолжает ее преследовать.
«Женщины страдают от войны по-особому, мы даже не до конца понимаем, насколько сильно, — говорит Гвен Штраус. — Я хотела, чтобы все об этом узнали».