Погибшая в Ереване Манана Асламазян — бывший гендиректор российского фонда «Интерньюс», лауреат премии ТЭФИ — была человеком, в значительной степени повлиявшим на появление независимой журналистики в России. Би-би-си пообщалась с некоторыми из сотен тех, для кого она символизировала целую эпоху медиа в России.
Манана Асламазян погибла во вторник, попав в аварию в центре Еревана. Журналист Виктор Мучник, ее давний друг и сооснователь одной из самых титулованных российских региональных телекомпаний — томской ТВ2 (закрытой в 2015 году), рассказал Би-би-си о произошедшем:
«Ее сбила Tesla на узенькой улочке. Мы разговаривали с женщиной, которая все видела, она работает в киоске рядом, говорит, был сильный удар. Врач в реанимации сказал нам тогда, что спасти Манану никаких шансов нет, травмы были очень серьезные. Водитель сейчас находится в СИЗО, следствие выясняет подробности, но ясно, что скорость была высокой», — рассказал Мучник.
Не будучи журналистом, Манана Асламазян была ключевой фигурой для развития независимого телевидения в 1990-е и 2000-е годы. В возглавляемом ей фонде «Интерньюс» прошли обучение тысячи российских журналистов. Обучающие школы вели Владимир Познер, Леонид Парфенов, Светлана Сорокина, Марианна Максимовская и другие признанные профессионалы.
«Весть о гибели Мананы Асламазян меня ошеломила. Это так нелепо, так невозможно. Это такая потеря. Я не помню, за что Манана получила ТЭФИ, но надеюсь, что это было за вклад в развитие российского телевидения. Трудно даже оценить этот вклад, потому что его можно измерить только количеством людей, которым она сумела дать понимание того, что есть ТВ, что есть журналистика. Повторяю, этот вклад неизмерим, а уход Мананы невосполним», — заявил Владимир Познер.
Расцвет и разгром «Интерньюс»
Манана Асламазян выросла в Армении, в семье директора театра — как описывают ее друзья, «интеллигентной семье высшей пробы». Свою карьеру Асламазян начала в Москве, менеджером в театре на Малой Бронной.
А в 1991 году стала первым директором Фонда защиты гласности (включен в России в реестр НКО -«иноагентов»), который был призван защищать права журналистов.
«Гласность» — один из главных лозунгов горбачевской перестройки середины 80-х годов прошлого века. И сейчас многие находят символичным, что Горбачев и Асламазян ушли в один день — через полгода начала войны в Украине, когда независимые медиа в России уничтожены, и даже слово «война» оказалось под запретом.
«Не просто политическая эпоха уходит. Ушел Горбачев — символ нового мышления, гласности и перестройки. И то, что он и Манана Асламазян ушли в один день — это такой исторический удар по столпам гласности», — сказала в разговоре с Би-би-си директор Центра защиты прав СМИ Галина Арапова (она и Центр признаны в России «иностранными агентами»).
В 1994 году Манана Асламазян возглавила российский фонд «Интерньюс», позднее переименованный в «Образованные медиа». Он входил в ассоциацию Internews International со штаб-квартирой в США и офисами в 22 странах.
«Интерньюс» был одной из первых российских НКО и крупнейшей школой тележурналистики в России. Финансировался он на старте на американские гранты, но затем из самых разных источников — американских, европейских и российских, в том числе российских государственных.
В фонде проводили профессиональные тренинги для репортеров, операторов, руководителей СМИ, рекламщиков — учили делать программы, продавать рекламу, создавать и развивать телекомпании на коммерческой основе, независимо от властей.
«Для всех наших телекомпаний «Интерньюс» — это же была бесконечная школа. Фонд помог создать вот эту индустрию региональную телевизионную, которой не надо было бегать за каждой копейкой куда-то к властям», — делится Виктор Мучник.
«Людей учили не только правилам журналистики. «Интерньюс» учил медиа, как на местных рынках выстраивать самостоятельный бизнес, как самим зарабатывать. Очень у многих это получалось, и это вызывало бешенство, потому что если тебе не надо с протянутой рукой ходить в областную администрацию, ты и ведешь себя иначе», — продолжает он.
Арина Бородина, журналист и телеобозреватель, называет Асламазян «объединителем»: «Манана — кодовое слово которое связывало стольких людей по всему миру. Она по природе своей для всех, как мать родная, близкий друг и плечо. Она создавала, помогала появиться и встать на ноги региональному телевидению в России».
«Из шинели «Интерньюса» вышли сотни журналистов, учившихся в «Интерньюсе», вышли руководители крупнейших частных телекомпаний России, руководители государственных телекомпаний, топ-менеджеры медиакомпаний России, продюсеры, руководители разных уровней, онлайн кинотеатров, радиостанций… И многие из них, знаю, очень благодарны лично Манане», — писала Бородина к 70-летнему юбилею Асламазян. «Манана и смерть — это что-то несовместимое. Манана и жизнь — это да, это Манана», — написала она сейчас.
В 2007 году фонд ликвидировали. В офисе «Образованных медиа» прошли обыски, сотрудники департамента экономической безопасности МВД изъяли из фонда документы и серверы.
Асламазян тогда предположила, что следственные действия связаны с уголовным делом, возбужденным против нее. В январе 2007 года она была задержана по возвращении из Парижа в аэропорту «Шереметьево» за провоз валюты сверх разрешенной нормы без декларации (она везла с собой 9,5 тысяч евро, что в пересчете на тогдашний курс доллара оказалось выше разрешенной суммы в 10 тысяч долларов).
Правление фонда «Образованные медиа» было вынуждено было закрыть тренинговый центр, а Манане Асламазян пришлось уехать из России. Ей заочно предъявили обвинение и объявили в международный розыск.
Телекомпания ТВ2 в то время инициировала открытое письмо Владимиру Путину в поддержку Мананы Асламазян и фонда «Интерньюс». Под ним подписались более 2000 человек по всей стране, включая телевизионных «звезд».
«Я печатала его текст, ставила фамилии тех, кто подписал (повторюсь, там было более 2000 человек!), и относила в Кремль, в Администрацию президента. — вспоминает Арина Бородина. — Это был редкий пример единения очень разных людей, в поддержку Мананы».
«Многие помогали непублично, но всегда были рядом в трудную минуту. И это тоже очень разные люди — в том числе государственные, занимавшие высокие должности. Манану любят и уважают все. Я не знаю людей в мире медиа, которые бы не ценили и не уважали Манану», — добавляет Бородина.
В мае 2008 года Асламазян выиграла дело в Конституционном суде и все обвинения с нее были сняты, она полностью оправдана, дело прекращено.
Однако центр по обучению журналистов прекратил свое существование.
«Мы закрыли «Интерньюс» по политическим мотивам, оформленным в виде спора хозяйствующих субъектов», — рассказывала позже сама Манана Асламазян. В интервью Би-би-си в 2012 году она так объясняла произошедшее с фондом:
«Мне кажется, это было таким показательным примером — мы были крупными, известными, существовали много лет — в этом году нам бы исполнилось 20 лет. Это был показательный пример для других, чтобы неповадно было».
«Может, [причина] еще и в том, что то, чему мы учили — ответственная, свободная, неангажированная журналистика — становилась все менее востребованной в стране. И еще в том, что мы стали каким-то центром для журналистов из провинции» — говорила она.
«Манана не была «эффективным менеджером», не любила формальности, не выстраивала «бизнес-процессы», она любила людей, ценила таланты и умела их объединять, — вспоминает телеакадемик, учредитель ТВ2 и экс-президент Томской медиа-группы Аркадий Майофис. — Благодаря этим ее качествам, плюс феноменальной работоспособности и самоотдаче, и появилось такое незаурядное явление как российское региональное телевидение 1990-х-начала 2000-х. Убийство этого телевидения началось с убийства главного Мананиного детища — «Интерньюса».
«Если бы «Интерньюс» не убили в России, она и ее коллеги могли бы очень много сделать для российской тележурналистики полезного… И мы бы не имели дела с такой агрессивной телепропагандой сейчас и отсутствием независимого контента на региональном уровне. Несмотря на разгром «Интерньюс» и трагедию, что ее ученики или остались не у дел, или перешли на сторону пропаганды, она даже это пережила с определенной долей оптимизма, веря, что еще что-то можно сделать и помочь. У нее не было ощущения полной безнадеги», — уверена Галина Арапова.
«Большая беда, что через школу «Интерньюс» прошли десятки людей, начиная с [руководителя RT Маргариты] Симоньян, которые сейчас благополучно делают все то мерзкое в российском телевидении, не имеющее отношение к профессии и создающее ту беду, в которую сейчас погружена Россия» — сетует Виктор Мучник.
«На мананиной помощи выросли богатые самостоятельные люди — владельцы провинциального телевидения, — вспоминает президент Фонда защиты гласности Алексей Симонов. — Их всех повыжгли железом — и леса нет, одни деревья. К сожалению, от коммерческого независимого телевидения не осталось практически ничего».
«Манана одновременно счастливый человек — потому что, она делала дело, которое полюбила, а с другой стороны — несчастный, потому что это дело в конечном счете на ее глазах по сути дела рухнуло. Она вынуждена была жить в Ереване, потому что здесь ей было жить невмоготу. Она здесь никому не была нужна, то есть не могла делать то, чего больше всего делала в жизни — быть нужной людям», — добавляет он.
Безымянная ТЭФИ
В 2010 году российская телеакадемия присудила Асламазян премию ТЭФИ «За личный вклад в развитие российского телевидения», она в тот момент уже работала в Ереване. Но во время церемонии ее имя со сцены не назвали. Такого не случалось ни разу за 16 лет существования премии. Президент телеакадемии Михаил Швыдкой тогда сослался на технические проблемы с трансляцией церемонии, но всем была понятна политическая подоплека.
Телеведущая Марианна Максимовская тогда назвала это «чудовищной ошибкой руководства телеакадемии» и «ударом по репутации людей, которые не захотели прилюдно чествовать человека, которого называют мамой российской региональной тележурналистики».
«Я помню слова восхищения Мананой и огорчение, возмущение, что так произошло, от Светы Сорокиной, Эдуарда Михайловича Сагалаева, Юли Мучник, Марьяны Максимовской, Николая Сванидзе… (всех я цитировала тогда в заметках). Я помню, как позвонила тогда Маргарите Симоньян, с которой мы тогда ещё здоровались и политкорректно общались, что вот такая ситуация произошла на ТЭФИ», — вспоминала Арина Бородина.
«Симоньян, возглавлявшая уже тогда RT, сказала мне для «Коммерсанта»: «Мне очень грустно, что заслуженную победу Асламазян не объявили на церемонии. Манана Альбертовна дала путевку в профессиональную жизнь сотням телевизионщиков и уже очень давно заслужила публичное признание. Жаль, что и в этот раз признание осталось кулуарным». Это была краска, но очень важная краска. Манану ценят все, независимо от политических взглядов», — подчеркивала Бородина.
Позже телеакадемия извинилась перед Асламазян — премию ей вручили, когда она смогла приехать в Москву. Но работать в России она уже не могла — она продолжила заниматься развитием журналистики по всему миру в фонде Internews International, работала во Франции, Армении, Кыргызстане. В Париже она руководила европейскими проектами Internews, в Индии помогала получать информацию беднейшим людям, у которых не было телевизора и доступа к интернету.
После землетрясения в Гаити команда Асламазян раздавала потерпевшим маленькие радиоприемники. «Я осознала, что информация — правильная, четко поданная через средства, которые доступны людям, — становится великой помощью и абсолютной необходимостью», — рассказывала она.
В последние годы Асламазян работала в качестве консультанта Internews International по Центральной Азии. Председатель фонда увековечения памяти жертв политических репрессий Сергей Пархоменко вспоминает, как общался с ней в связи с проектом «Последний адрес», который он координирует: «У нас были заявки на установку памятных знаков в Ереване, я звонил ей и она давала мне контакты правозащитников, историков, специалистов по сталинской эпохе — она была совершенно энциклопедическим человеком».
По словам Пархоменко, после разгрома «Интерньюс» Асламазян пыталась возродить обучение журналистов и несколько раз возвращалась в Москву.
«Но было понятно, что ей работать не дадут, и эти обучающие усилия являются опасными и вредными для нынешней российской власти», — добавляет он.
Вторжение России в Украину 24 февраля этого года вынудило Манану Асламазян, как и многих, снова уехать. Последние месяцы своей жизни она провела в Ереване.
Манана — «Маманя»
Смерть Мананы Асламазян потрясла медийное сообщество, соцсети взорвались эмоциональными комментариями, из которых один самых распространенных — «она была для меня второй мамой». Между собой и в общении с ней, медийщики любя называли ее «маманя» вместо Мананы.
«Она была моральным мерилом, термометром для всех нас, абсолютный камертон, — говорит Галина Арапова. — Главный человек в медиапространстве была, чью репутацию и профессионализм никто не подвергал сомнению ни разу. Это было полное совпадение личности с тем, что она делает. Мы просто все осиротели».
О доброте ее ходили легенды. Близкие рассказывают, что даже когда бывшие ученики «Интерньюс», уже работая на федеральных каналах, делали пропагандистские сюжеты во время разгрома фонда, Манана их «жалела как-то беззлобно».
«Я была свидетелем, как журналисты федеральных СМИ, которые были с Мананой в тесном контакте и дружили с ней, выпускали гнусные очерняющие сюжеты о ней, — рассказывает Галина Арапова. — Это были ее ученики, люди, которых она выпестовала, которые постоянно участвовали во всех мероприятиях «Интерньюс». Они показали съемку скрытой камерой, как ее задержали в аэропорту, было понятно, что специально снимали, чтобы слить потом федеральному телевидению».
«Когда вышел такой сюжет, это было неприкрытое предательство. Я тогда вела занятия в «Интерньюс» для журналистов и увидела ее глаза, как ей было больно. Было понятно, что таким образом пытаются убить «Интерньюс». Но она не держала на них зла и несколько лет назад уже вспоминала о тех событиях с улыбкой. Она была такой жизнерадостной — ее улыбка нас всех поддерживала», — вспоминает Арапова.
«Манана была масштабной фигурой, любили ее не только люди из профессии. Она пыталась делать свободную журналистику, которую делают свободные люди для свободных людей. Возможно это была утопия, потому что свободных людей в нашем отечестве, видимо, на нужный момент оказалось недостаточно», — говорит Виктор Мучник.
«Но…Манана хотя бы попробовала. По всему миру сотни людей сегодня, может тысячи, скорбят о Манане, вспоминают ее добрым словом и хорошо понимают то, что она пыталась сделать в нашей профессии. Это было красиво, то что она пыталась сделать», — добавляет он.
Планируется, что Манану Асламазян похоронят в Москве, и, поскольку не все желающие могут приехать в Россию, возможно, будет организована церемония прощания в Ереване.
