«Мы будем работать с Россией. Но другой Россией». О чем российская оппозиция говорила с европейцами на конференции в Брюсселе

В Брюсселе, в здании Европарламента, состоялась самая крупная с начала вторжения в Украину встреча российской оппозиции в изгнании. На ней политики, активисты, правозащитники и эксперты из России и стран ЕС обсуждали, как могла бы быть устроена постпутинская Россия. В преддверии конференции некоторые предрекали, что мероприятию суждено стать «объединительным съездом оппозиционеров», но этого не произошло — сторонники Алексея Навального ехать на форум отказались. Би-би-си отправилась в Брюссель, чтобы выяснить, как видят перспективы демократизации России российская оппозиция и европейцы.

В этом тексте упоминаются Екатерина Шульман, Дмитрий Гудков, Геннадий Гудков, Евгений Киселев, Марк Фейгин, Гарри Каспаров, Михаил Ходорковский, Федор Крашенинников, Владимир Милов, Леонид Гозман, Лев Пономарев, Александра Гармажапова, Леонид Волков, а также фонд «Феминистское антивоенное сопротивление», «Свободная Бурятия» и Фонд борьбы с коррупцией, у которых в России есть статус иностранных агентов (у ФБК также статус экстремистской организации); издание «Медуза» и фонд «Свободная Россия», признанные российским Минюстом нежелательными организациями; легион «Свобода России», признанный властями РФ террористической организацией.

Утром 5 июня на входе в стеклянное здание Европейского парламента в Брюсселе образовался затор. У дверей перед досмотром, напоминающим проверку в аэропорту, ожидали не только еврочиновники, спешащие на работу. В очереди, откуда отчетливо доносилась русская речь, терпеливо ждали политолог Екатерина Шульман, писатель Борис Акунин, украинский политик Алексей Арестович, ведущий Евгений Киселев, оппозиционеры Дмитрий Гудков и его отец Геннадий (оба в прошлом — депутаты Госдумы) и многочисленные независимые журналисты, активисты и правозащитники — всего больше 300 человек. Все они приехали на двухдневную конференцию с названием The Day After («На следующий день»), вполне подходящее для фильма-катастрофы, или «Брюссельский диалог».

С начала российского вторжения в Украину в разных городах Европы уже состоялось немало мероприятий, которые можно описать термином «форум российской оппозиции». Проводились они и до войны, но именно после 24 февраля на фоне преследований в России за рубежом оказалась большая часть потенциальных участников таких встреч (многие из них в прошлом относились к подобным собраниям, мягко говоря, с иронией).

Прошедшая в Брюсселе конференция отличалась тем, что ее для оппозиционеров устроили четыре представителя разных фракций Европарламента: бывший премьер Литвы Андрюс Кубилюс, Сергей Лагодинский (Германия), Бернар Гетта (Франция) и экс-премьер Польши Влодзимеж Цимошевич. У каждого есть специальный статус докладчика по России.

В разговоре с Би-би-си Лагодинский рассказал, что, собирая в Брюсселе россиян, организаторы ставили перед собой две задачи. Во-первых, «собрать вместе многопластовую силу гражданского общества». «[Мы хотели] показать европейским структурам его разнообразие, а не только пять голов, которые всегда видны», — иронично заметил депутат. Во-вторых, объясняет Лагодинский, организаторы хотели, чтобы «посылы» этого гражданского общества услышали в Европе. Пока, по его словам, к ним прислушиваются не слишком — почти все внимание европейцев сейчас сосредоточено на помощи Украине.

Но парадоксальным образом, по мнению Андрюса Кубилюса, подобные собрания могут помочь не только россиянам, но и украинцам: «Окно возможностей для изменений в России зависит от украинской победы. Победа Украины зависит от западных поставок оружия. Поставки этого оружия зависят, в том числе, от того, начнет ли Запад верить в демократию в России».

Многие европейские страны до сих пор боятся, что победа Украины может привести к тому, что на место Владимира Путина придет еще более жесткий сменщик, объясняет Кубилюс: бывший премьер Литвы хочет, чтобы ЕС увидел, что в России все-таки возможны позитивные изменения. «Я очень боюсь, что осенью некоторые европейские столицы могут начать давить на Украину и пытаться заставить ее начать мирные переговоры. Потому что если не веришь в демократию России, то лучше начать переговоры — ничего ведь все равно не изменится», — объясняет депутат свою логику.

Единственным украинским спикером конференции оказался Алексей Арестович, который начал свое выступление со слов «чужой свободы не бывает». Он тоже говорил о том, что демократизация России будет выгодна Украине, хоть и отметил, что из-за «тяжелейшей травмы войны» представляет «не самую популярную точку зрения» в своей стране.

Как признавали организаторы и со сцены, и в частных разговорах, в Европе политики, считающие, что с российской оппозицией надо сотрудничать, а в самой России возможна демократия, тоже пока остаются в меньшинстве. В некотором смысле это отразилось и на программе форума: его российские участники преимущественно обсуждали, как менять Россию, между собой, а не с европейцами.

Хотя несколько высокопоставленных чиновников из ЕС на конференции все же выступили. Например, замглавы Европарламента, в прошлом министр юстиции Германии Катарина Барли говорила, что «только россияне могут привести свою страну к изменениям»: «И такие люди есть. Смелые люди, которые готовы пойти на риск ради лучшего будущего».

Хвалила российских оппозиционеров и активистов за смелость и Вера Юрова, заместительница председателя Европейской комиссии (это исполнительный орган ЕС). А Михаэль Зиберт, отвечающий за Россию в Европейской службе внешних связей (проще говоря — дипломатической службе ЕС), прямо говорил, что внешняя агрессия, которую допустила Россия, связана с «внутренними репрессиями» в стране. Он заверил участников конференции, что, вопреки заявлениям российских властей, европейцы не желают «развала России»: «Мы будем работать с Россией. Мы хотим работать с Россией, но другой Россией».

Соорганизатор форума Бернар Гетта (помимо прочего, сводный брат известного диджея Давида Гетта) так объяснял журналистам значимость «Брюссельского диалога»: «Это впервые, когда наши политические силы признают российскую оппозицию как политическую силу. Впервые мы, и вообще кто-либо в Европарламенте, а может и во всем ЕС, говорит о возможности постпутинизма».

Это не вполне так — например, в начале феврале в том же здании в Брюсселе прошел «Форум свободных народов России», участники которого в том числе обсуждали, как лучше разделить страну. Правда, его организацией, в отличие от «Брюссельского диалога» , евродепутаты не занимались, поэтому подобного статуса у форума не было.

Важность того, что июньская встреча оппозиции проходила в стенах Европарламента и по приглашению его членов, все время подчеркивали и ее участники. Политолог Екатерина Шульман на своей сессии, например, заметила, что конференция, которую она охарактеризовала как «выдающееся событие» (многие другие выступающие называли его историческим), состоялась «в сердце европейской демократии».

«То, что с нами происходит, называется процесс обретения легитимности, — приободряла она слушателей. — Причем легитимности рационально-правового типа: по Максу Веберу, это самый стабильный тип».

Тематически форум был поделен на три части: The Year Before («За год до»), The Day After («На следующий день») и The Year After («На следующий год»). Той точкой, за год до или через день после которой должны были происходить обсуждавшиеся на форуме события (пока гипотетические), по мысли организаторов, был бы конец правления президента России Владимира Путина. Сессии, длиной по полтора часа, шли практически без перерыва и из-за большого числа участников приобрели скорее форму экспертных выступлений, чем открытой дискуссии.

Примечательно, что о том, как именно добиться смены режима, на конференции практически не говорили — дискуссии велись в основном о теоретической возможности существования демократии в России и обустройстве страны, если эта демократия наступит: люстрациях, репарациях, организации военного трибунала, избежании ностальгии по временам Путина и так далее. На одной из сессий экс-депутат Госдумы Геннадий Гудков даже возмутился: «А как режим будет ликвидирован? Кем? Мы что, пойдем войной отсюда или колонной с шариками на Кремль?». Эти вопросы так и повисли в воздухе.

Темой, которая тоже обсуждалась на форуме только вскользь, стало существование состоящих из россиян вооруженных группировок, которые участвуют в войне на стороне Украины — в первую очередь, легиона «Свобода России» и «Русского добровольческого корпуса». Весной эти объединения провели несколько диверсионных рейдов в Брянской и Белгородской области — один из них, в Новую Таволжанку, прямо в день конференции. Многие участники объединений имеют откровенно неонацистские взгляды — вероятно, именно с этим связано то, что разговоров о сотрудничестве с такими силами «Брюссельский диалог» предпочитал избегать.

Помочь таким бойцам ожидаемо и открыто призвал гражданское общество бывший советник офиса президента Украины Алексей Арестович. «Они гибнут за свободу России, — объяснял он, — Мы говорим, а они погибают. Не могу советовать, чтобы вы объединились [с ними], но хотя бы не критикуйте».

Похожую позицию высказал адвокат Марк Фейгин. А Гарри Каспаров в своем выступлении напомнил, что во время Второй мировой британский премьер Уинстон Черчилль был вынужден вступить в союз с Иосифом Сталиным. Просила «не обесценивать» подвиг россиян, воюющих против Путина, и экологическая активистка Евгения Чирикова: «Мы должны говорить, что это наши герои. Вот как украинцы говорят про своих героев. А не обвинять их, что они нацисты!»

Впрочем, большинство участников конференции оставляли эти призывы без реакции. Лишь политолог Федор Крашенинников заметил, что люди со взглядами, которые разделяют многие участники РДК, вряд ли смогут построить демократию. О потенциале вооруженной оппозиции — но не той, что воюет в Украине, а, в перспективе, российских мобилизованных — говорил писатель Борис Акунин. Он призывал направить «агитационную работу» на людей с оружием, чтобы вызывать у тех недовольство властями.

При этом в целом и российские участники конференции, и выступавшие на ней чиновники и эксперты из Европы сходились на том, что сейчас больше всего для конкретной борьбы с российскими властями делает украинская армия. О том, что без победы Украины изменения в России не произойдут, говорил каждый второй спикер. А многие со сцены просили Запад оказать Киеву полную поддержку и нарастить поставки оружия — эти призывы зал каждый раз встречал аплодисментами.

В том, что либерализация России, если уж Владимир Путин каким-то образом покинет Кремль, возможна, кажется, не сомневался почти никто из участников форума. «Хороших людей больше, но плохие лучше организованы», — говорил собравшимся Дмитрий Гудков. Он вспоминал, как объединившись, демократы достигали успехов местного значения — например, на муниципальных выборах.

Владимир Милов отмечал, что российские власти недаром тратят такое количество сил на борьбу с независимыми политиками и СМИ в России: по его мнению, в Кремле верят, что их взгляды могут получить широкую поддержку.

«Мы понимаем сомнения, но продемократические россияне не могут позволить себе считать, что демократия невозможна» , — эмоционально убеждала зал Наталья Арно, глава фонда «Свободная Россия». Свое выступление она начала со слов «there are good Russians» — «хорошие русские есть» (сама фраза «хорошие русские» вошла в обиход после того, как прошлой весной СМИ заподозрили, что оппозиционеры в изгнании хотят разработать «паспорт хорошего русского» для уехавших россиян, которые не поддерживают войну — Би-би-си).

Выступающие соглашались, что обеспечить демократизацию могут лишь сами россияне, но без поддержки и помощи Европы им придется трудновато. А некоторые даже критиковали Евросоюз за нерешительность.

«Я тут не чтобы критиковать ЕС, но если бы Путин достиг успеха в Украине, вы бы встречались не с нами, а с его марионеточным правительством, — говорил Гарри Каспаров, выступающий по видеосвязи. — Мы все в долгу перед украинцами, которых ведет вперед Зеленский. Но для Европы настало время признать, что только активное участие в делах России даст шанс (но не гарантии), что Россия будет двигаться в нужном направлении».

Журналист-расследователь Михаил Маглов заметил, что европейские власти, хоть и вводят санкции против России, но не всегда их соблюдают. «Маленький нюанс: а можно ЕС научиться выполнять санкции, которые он принял еще после [аннексии] Крыма в 2015 году? Если перефразировать Довлатова, то мы, конечно, проклинаем товарища Путина, но кто поставил товаров двойного назначения на миллиарды — непосредственно Путину?!» — возмущался он.

Еще жестче высказалась Арно. «Западные лидеры 20 лет жали Путину руки, покупали дешевый газ, а в это время Путин был занят тем, что уничтожал СМИ и гражданское общество», — говорила она под овацию зала. Россиян Арно назвала «не самыми большими», но первыми жертвами «путинского режима» и призвала Европу бить «по ценностям, а не по паспорту».

Екатерина Шульман на одной из сессий предложила Европарламенту подумать о том, чтобы назначить своего рода «омбудсмена» по правам россиян, оказавшихся в эмиграции после российского вторжения в Украину.

Некоторые выступающие говорили о перспективах демократизации России чуть менее оптимистично. Например, Михаил Ходорковский предложил залу честно признать, что собравшиеся готовы представлять «не все население России», часть которого поддерживает вторжение в Украину. «Но, надеюсь, именно демократическая и антивоенная часть общества и определит будущее страны», — сказал он.

Довольно мрачным получилось обращение Нобелевского лауреата Дмитрия Муратова, который выступил перед залом по видео из Москвы. Риторику российских властей он сравнил с поведением героя мультика «Шрек» Лорда Фаркуада и даже процитировал его: «Многие из вас погибнут, но эту жертву я готов принять».

«Россия больше не Европа. Путин завершил мечту императора Петра Первого, который мечтал прорубить окно в Европу. Это окно заколочено. Возможно, навсегда, возможно — на время ближайших поколений», — сказал Муратов, попросив, тем не менее, «прожить оставшееся время по-человечески» и «даже во время ада защищать права человека» .

Писатель Борис Акунина во время лекции об истории России предположил, что страна может развиваться по трем сценариям. Это настоящая федерализация или «демосквизация» через демократию (его Акунин считает лучшим), потенциальная гражданская война с участием региональных элит с «непредсказуемыми последствиями» или третий вариант — возвращение России в «недра великой азиатской империи» и ее превращение в сателлит Китая. Этот вариант Акунин назвал самым вероятным и при этом «ужасным для всех», хотя все-таки выразил надежду, что благодаря битве «за умы и сердца россиян», возможно, «удастся изменить ход истории».

Политолог Кирилл Рогов предложил участникам «Брюссельского диалога» не преувеличивать и не преуменьшать место оппозиции . Потенциал «либеральной коалиции» в нынешней России Рогов оценил в 20-25% голосов на гипотетических честных выборах: «Это много. Это недостаточно для устойчивой демократии, но достаточный противовес, чтобы удерживать режим от срывов».

Полное военное поражение России Рогов назвал «малореалистичным» и даже «опасным», потому что это, по его мнению, «создаст окно для неуправляемых эскалаций» — если кто в зале и занимал эту позицию, то оказался там в меньшинстве. «Самый благоприятный сценарий: частичные поражения ослабляют режим, создают недовольство, мы попадаем в другую ситуацию», — рассуждал он.

Кроме того, Рогов предсказал, что при смене власти в стране может возникнуть дискуссия между «реваншистами» и радикальной оппозицией — например, о том, стоит ли государству платить репарации Украине. Многие россияне, заметил Рогов, такие жесткие меры (за них выступают большинство участников форума) могут и не поддержать.

— То есть не надо репарации поддерживать? — удивленно спросил модератор сессии, журналист Константин Эггерт.

— [В России после Путина] будут две части [оппозиции]. Главным подрывным моментом будет их потенциальный конфликт. Ты можешь соответствовать представлениям Европы и Украины (но ты будешь менее влиятелен для сомневающейся аудитории) или наоборот, — объяснил Рогов.

На важность диалога именно с теми людьми, которые находятся в России, обратил внимание и политик Леонид Гозман: «Мы редко обращаемся к соотечественникам. Мы обращаемся друг к другу и к западным лидерам. Но мы будем жить рядом с людьми, которые голосовали за Путина, которые считают, что на Россию напало НАТО. Куда они денутся? Они останутся в России». Общаться с такими людьми Гозман призывал не в форме «высокомерных поучений»: «Вы хотите успеха, когда вы называете людей ватниками?! Может, вам тогда чем-то другим заняться?!».

Тема связи с гражданами России вообще была одной из центральных на конференции. На форуме выяснилось, что многие политики и активисты серьезно озабочены тем, что российские власти готовятся к полной блокировке YouTube и Telegram — во многом единственных каналов общения с жителями России, где с начала войны были заблокированы несколько зарубежных социальных сетей и большинство независимых СМИ.

Муратов в своем выступлении предложил создать коалицию «инженеров», которые «заступятся за свободу слова» и не позволят российским властям заблокировать независимые источники информации (в том числе «Википедию»). Об этом же говорил и журналист Сергей Пархоменко — причем он призвал заняться работой с большими технологическими компаниями не российскую оппозицию, а Евросоюз: «Нам сложно контактировать с Google, Аpple, YouTube. Мы не видим понимания ситуации. Они заняты бизнесом, хотя в их руках колоссальные возможности. Они могут противостоять тоталитарным намерениям лишить аудиторию источников информации».

Зампредседателя Еврокомиссии Вера Юрова заверила Пархоменко, что такую работу с западными компаниями Евросоюз старается вести.

Правозащитник Лев Пономарев призвал создать «информационную машину», которая даст россиянам доступ к развлекательному контенту (например, сериалам Netflix, заблокированным в России). А между программами предложил рассказывать жителям о том, «что такое демократия».

Идея понравилась гендиректору «Медузы» Галине Тимченко. По ее словам, в каком-то смысле чем-то подобным занимались продюсеры российских государственных каналов («воплощение зла»), которые внедряли пропагандистский контент в развлекательные шоу.

Европейских чиновников и участников форума Тимченко призвала сосредоточиться на институциональной поддержке (в первую очередь финансовой) единственной «выжившей и процветающей индустрии» — медиа. «Мы — условие движения, мы — тот самый мостик, который связывает политиков с аудиторией, избирателями. Мы — те люди, которые умеют разговаривать с миллионами людей», — говорила она.

Со сцены перед собравшимися выступали и представители тех медиа, которые появились уже после вторжения в Украину — например, создательница «Верстки» Лола Тагаева и журналистка Фарида Рустамова, развивающая издание Faridaily. «Мы не имеем права оставлять людей наедине», — говорила Тагаева. Об этом же сказала и Рустамова, которая просила журналистов не закрываться от своей аудитории: «Теперь простого информирования для продвижения ценностей недостаточно».

От других подобных конференций «Брюссельский диалог» отличало большое число участников, которые занимаются не политикой, а, скорее, активизмом — то есть напрямую помогают россиянам как в самой России, так и за ее пределами. Их знакомство с европейскими элитами некоторые участники называли главной задачей форума.

«Мне это было очень важно, потому что гражданское общество — это не только пять человек, которых всех знают. Это маленькие и большие инициативы, которые работают на земле. Их надо поддерживать, надо сделать так, чтобы их было видно, — объяснял Би-би-си Сергей Лагодинский. — Потому что это они Россия будущего, а не люди моего возраста и старше. Пока мы дойдем до России будущего, мы уже на пенсии будем».

На это обратил внимание и Владимир Милов — по его словам, организаторы старались сделать так, чтобы на сцене сидело не «политбюро из старых дяденек», а «молодежь, новые движения, активисты». Справедливости ради, большую часть времени те самые активисты наблюдали за происходящим из зала, а не со сцены. Хотя в первый день форума Михаил Ходорковский организовал закрытую сессию, на которой новые лица оппозиции и активизма представляли свои проекты Европейской комиссии, Европарламенту и дипслужбе ЕС.

«Эти ребята сейчас стараются выстроить отношения, я им стараюсь в этом помочь, — сказал Би-би-си Ходорковский. — Неважно, чем они сегодня занимаются. Важно, что они политически активные люди, а кто завтра из низового активиста выстрелит в потенциального политического лидера, мы не знаем. Но кто-то точно выстрелит» .

Сами активисты говорят, что начали чувствовать поддержку более опытных оппозиционеров. «Они пытаются, работают в этом направлении» , — рассказывала Би-би-си основательница фонда «Свободная Бурятия» Александра Гармажапова. Именно с ее подачи в зале Европарламента прозвучали слова о зачастую высокомерном отношении россиян к малым народам, «ксенофобской политике» нынешних российских властей, необходимости реальной федерализации и поддержке национальных языков. «Нам нужно признать проблему расизма в России. Это будет ответ на риторику Кремля, который решил «денацифировать» Украину. Когда я это услышала, я подумала — а что насчет РФ?! — говорила Гармажапова под аплодисменты. — Нам нужно заниматься дешовинизацией России. Имперский нарратив не при Путине появился».

За реальную федерализацию и уважение к правам всех народов, живущих в России, на форуме выступали почти все участники «Брюссельского диалога» . При этом большинство, например, Ходорковский и политолог Крашенинников, подчеркивали, что и для Европы, и для России был бы губителен распад страны. В том, что Россия может сохраниться в тех же границах и построить демократию, открыто сомневался писатель Борис Акунин, который назвал процессы, происходящие в стране, «распадом последней колониальной империи».

О помощи конкретным россиянам, не желающим участвовать в войне, собравшимся рассказывал Григорий Свердлин, основатель проекта «Идите лесом», оказывающего юридическую поддержку мобилизованным и тем, кто еще только может попасть под призыв. Европейских чиновников Свердлин просил о том, чтобы тем, кто дезертирует из российской армии, давали убежище в ЕС.

Прозвучало на конференции и редкое для подобных собраний выступление о правах и поддержке женщин. На сессии, которую организовала дочь убитого политика Бориса Немцова Жанна, выступала Александра Талавер, гендерная исследовательница и активистка «Феминистского антивоенного сопротивления». Она рассказывала участникам о том, как домашнее насилие ведет к насилию государственному, и о том, что лишь уважительное отношение к уязвимым группам поможет изменить страну к лучшему.

Ее выступлением тема права женщин не исчерпывалась. На второй день форума известная юристка Каринна Москаленко после одной из сессий обратила внимание, что российские правозащитники, активисты и политики «плохо ладят с уважением к гендерному балансу». «Предыдущая сессия целиком состояла из «пиджаков», а таких сегодня было три. Мне хочется спросить — вам уютно в ваших «пиджаках»?… Женский вопрос у нас где-то между котиками и защитой китов», — кричала Москаленко. За ее спиной в этот момент собралось несколько десятков участниц форума.

В конце своей речи Москаленко предложила выходить из зала, если впредь на подобных мероприятиях на сцене не будут представлены женщины. Это предложение стоя встретили аплодисментами почти все участники встречи — и мужчины, и женщины. Организаторы пообещали учесть критику.

Не в последнюю очередь из-за места проведения конференции еще до ее начала некоторые наблюдатели описывали встречу как своеобразный «объединительный съезд» российской оппозиции. Объединить свои силы российские демократы за последние годы пытались не раз, но сделать это им не удалось. После начала широкомасштабного вторжения в Украину, усиления репрессий в России и, как следствие, отъезда многих оппозиционеров за границу тему коалиции начали обсуждать опять.

Европейские организаторы конференции заверили Би-би-си, что не ставили себе задачу сплотить оппозицию, а лишь дали гражданскому обществу в изгнании платформу для общения и выработки общей стратегии. И Лагодинский, и Кубилюс в разговоре с Би-би-си подчеркнули, что добиваться объединения оппозиционеры должны сами. При этом бывший премьер Литвы напомнил, что в конце апреля несколько десятков независимых объединений и политиков подписали Берлинскую декларацию, в которой заявили о поддержке Украины и назвали нелегитимными российские власти.

Если у участников и организаторов и была тайная надежда, что Брюссель станет площадкой для создания широкой независимой коалиции, то сбыться ей было не суждено. Ехать на конференцию отказались члены команды Алексея Навального — самого известного и на родине, и за рубежом российского оппозиционера (Берлинскую декларацию они тоже не подписали).

Выступавшие на форуме отсутствия ФБК как будто не замечали. По крайней мере, ни на одной из сессий эта тема не обсуждалась, а имя Навального упоминалось в основном в контексте его недавнего дня рождения и акций в его поддержку. Лишь Арестович и Гозман просили оппозицию прекратить распри, не называя конкретных имен.

Зато в кулуарах форума и за сэндвичами, оплаченными, по выражению Константина Эггерта, «европейскими налогоплательщиками», о соратниках Навального говорили уже больше. Европейские организаторы конференции комментировали отсутствие ФБК скорее дипломатично. «Я считаю, что ландшафт гражданского общества, особенно в изгнании, не до конца полон, если их нет. Но это их право решать, на какие конференции приезжать, а на какие нет. Не считаю, что мы должны на кого-то давить», — сказал Би-би-си Сергей Лагодинский.

Андрюс Кубилюс высказался об отказе от приглашения чуть жестче. По его словам, в январе «звучало так», будто соратники Навального приедут на форум, но потом они передумали. Свой отказ они объяснили депутату тем, что «сфокусированы на избирателях внутри России, не тех, кто уехал» (сам Кубилюс этот аргумент достаточно убедительным не считает).

«Мне печально, что этих ребят нет, — сказал Би-би-си Михаил Ходорковский. — То, что ФБК принял осознанное решение не участвовать, меня огорчает». Рассуждая о причинах отказа ФБК от участия в конференции, он предположил, что сторонники Навального не хотят делить лидерство в оппозиции.

Би-би-си Ходорковский так изложил свое видение противоречий в оппозиции: по его мнению, сторонники Навального пытаются строить «революционную партию» по примеру большевиков, а другие оппозиционеры (в том числе он сам) — широкую народную коалицию.

«Не могу сказать, что их позиция с точки зрения революции — неправильная. Революционная партия может взять власть. Другое дело, что мы не знаем ситуации, когда власть брала бы одна революционная партия, а на выходе получалась бы демократия», — объяснял Ходорковский, явно намекая на политику Владимира Ленина и его сторонников — единственных успешных (с точки зрения захвата власти) оппозиционеров в изгнании в российской истории, которые тоже когда-то собирались в Брюсселе.

Соратник Навального Леонид Волков в разговоре с Би-би-си назвал представления Ходорковского о позиции команды Навального «чушью».

При этом сказать, что на конференции вообще не было сочувствующих ФБК, нельзя — например, выступавший на ней политик Владимир Милов много лет плотно работает с командой Навального. Би-би-си он прямо сказал, что считает отсутствие его сторонников «проблематичным».

«Но я понимаю их скептицизм: движение Навального рождалось как альтернатива чехарде комитетов-однодневок. Команда Навального потом и кровью наработала большой политический капитал, и они видят риск того, что он размоется и обесценится из-за бесплодных дискуссий», — объяснил Милов логику ФБК. При этом ничего «фатального» в их отказе приехать в Брюссель он не увидел: «Форум прошел конструктивно, это добавит в копилку того, что они когда-нибудь в следующий раз приедут».

Леонид Волков, отвечая корреспонденту Би-би-си на вопрос об отсутствии на конференции, предложил ознакомиться с его стримом, где он подробно изложил позицию ФБК. По его словам, изначально сотрудники фонда действительно собирались поучаствовать в дискуссии об устройстве постпутинской России. Но затем у них возникли опасения, что политик Гарри Каспаров и соратник Михаила Ходорковского Леонид Невзлин, с которыми у команды Навального есть разногласия, якобы попытаются избрать на конференции «представительный орган, который будет заниматься паспортами хороших русских и всякой такой фигней и будет всех россиян в диаспоре представлять».

Опасения у ФБК возникли и в связи со взглядами Каспарова, которые Волков назвал «русофобской шарманкой». «Создадим комитет, потом Гарри Каспаров будет бегать и от его имени говорить, что всех русских надо убить… У десятков миллионов антипутински настроенных россиян, это будет вызывать отторжение. Если мы окажемся рядом, мы в этом всем замажемся», — объяснял Волков. Не хотелось соратникам Навального выступать и на одной площадке с экс-депутатом думы Ильей Пономаревым, который в последние годы жил в Украине и выступает за вооруженное сопротивление российским властям.

Если опасения Леонида Волкова и были оправданы, то они, в итоге, не сбылись. Леонид Невзлин в конференции не участвовал. Гарри Каспаров выступил лишь по видеосвязи (и убивать русских не призывал, хотя просил сосредоточиться на поддержке Украины, а не российской оппозиции).

А вот Илья Пономарев действительно приехал в Брюссель и, по слухам, даже был в здании Европарламента, но на форуме не появился (организаторы сказали Би-би-си, что и не приглашали его). Не обсуждался на конференции и вопрос создания «паспортов хороших русских».

Когда один из участников форума, экономист Сергей Алексашенко, обратил на это внимание ФБК, Волков ответил, что негативный для соратников Навального сценарий (то есть попытка создать объединительный комитет) не сбылся лишь потому, что они не приехали в Брюссель.

«Мы приняли правильное решение. Рады, что конференция понравилась ее участникам и организаторам, это главное. В будущем мы будем рассматривать любые предложения и принимать решения в каждом конкретном случае», — сказал Би-би-си Волков.

Чтобы продолжать получать новости Би-би-си, подпишитесь на наши каналы: