«Свой паспорт я сжигала именно потому что он – мой собственный, потому что по закону эта собственность государства в том числе и моя собственность. И наказать меня за это сожжение может теоретически только Российская Федерация», — говорит Мариам.
Но задержали девушку все-таки на территории Турции. Мариам заранее готовилась к акции, специально консультировалась с активистами и юристами, чтобы уменьшить риск своего задержания, просматривала кейсы похожих арт-выступлений, и все же что-то пошло не так.
Перформанс Мариам Песвианидзе заключался не только в сожжении паспорта РФ. Сперва девушка поучаствовала в президентских выборах: вошла в здание консульства, испортила бюллетень антивоенными надписями и вышла на улицу. И только спустя два часа начался перформанс. Сжиганию документа предшествовала смысловая часть. Покрытая красной вуалью Мариам прошла вдоль очереди из желающих проголосовать.
«Самая важная символика – кровь, пролитая, в основном, в Украине в последние два года. В первую очередь, она символизировала кровь, во вторую – была отсылкой к мусульманскому миру, к парандже и вообще к женской истории, к необходимости скрывать лицо, кто-то даже может найти там отсылку, например, к коммунизму и красным, к коммунистическому террору», — объясняет активистка.
Вместе со своим оператором Берком Мариам присмотрела наиболее подходящее для сожжения паспорта место на пешеходной улице Истикляль – людное, но не сильно просматриваемое.
«Потом я задрала рукава, где у меня заранее было написано «Ruzzia kills», — продолжает Мариам.
Финальным актом перформанса стало сожжение заграничного паспорта Российской Федерации. Говоря об уничтожении своего документа, Мариам отмечает, что это не имеет ничего общего с русофобией:
«Паспорт гражданина России у меня с 14 лет. Потому что я родилась в Москве, и в общем-то, я коренная москвичка, как бы это странно ни звучало – по маме. И, как я люблю говорить, если бы не все политические события последних 20 лет, я бы с удовольствием жила в Москве, честно скажу. Это мой родной город, и мне кажется, это важно сказать, потому что очень часто люди начинают говорить о русофобии».
Перед тем, как воспользоваться зажигалкой, девушка демонстративно развернула паспорт, показала герб России и заранее заготовленный посыл на одном из разворотов документа:
«Putin is a killer. I will never forgive him. He ruined our future»
«Путин – убийца. Я никогда его не прощу. Он разрушил наше будущее»
Когда страницы разгорелись, огонь обжег девушке палец, и она выронила паспорт. Через несколько минут к Мариам подошли люди в черной одежде и настоятельно попросили пройти в машину. Они обратились также и к оператору Берку – представившись секретной полицией, приказали удалить видеозапись задержания.
«Я сразу поняла, что это не просто полиция, а какие-то спецслужбы, условно. Ни на одном из них не было никакой формы. Вообще, это просто были люди в черном. Они попросили меня сесть в машину, которая подъехала – это была просто черная машина с синей мигалкой сверху».
Так начались четыре дня задержания Мариам Песвианидзе. Девушка еще не знала, где ей придется их провести.
«Когда они меня задержали, это было достаточно… ну, меня никто не бил, но они меня так пинали немножко, отбирали у меня мой паспорт. Короче, напряженно достаточно».
Первым пунктом назначения была больница.
«Это был очень странный ритуал. Меня вели под руки зачем-то. Я говорю: «Зачем вы меня под руки берете? Я же не сопротивляюсь, я не преступник. Что происходит? Зачем вы меня тащите?». При этом они не говорят по-английски».
По словам Мариам, такое поведение наблюдалось только в больнице. В отделении же женщины-полицейские вели себя более дружелюбно.
«Когда меня привезли в отделение, естественно, мой первый вопрос был: «Какова причина задержания? Где мой переводчик? Где мой адвокат? Что происходит, и когда я отсюда уйду?». Вот что, в общем-то, меня интересовало. Переводчик появился только через час».
В этот момент Мариам казалось, что история с полицией скоро закончится, она начала получать ответы на свои вопросы.
«Они мне изначально сказали, что причина [ареста] в том, что протест на Истикляле запрещен. Я говорю: «Ребята, так, постойте, это же не протест, это арт-перформанс». У меня вот есть artist-statement, и у меня он заранее был написан, я его на турецкий быстро в гугле перевела. Там было все понятно объяснено: зачем я совершила данный перформанс, который состоял из нескольких частей. Они почитали и сказали: «О, ты такая классная». И я такая думаю: «Ну, клево, они мне респектуют, наверное, все будет супер». Атмосфера была абсолютно мирная. Я была уверена, что вообще, слава богам, все нормально. Сейчас мы протокол составим, объяснительную, грубо говоря, и я выхожу».
Но Мариам даже не подозревала, что бумаги, которые она подписывает, не гарантируют ей свободы.
«После того, как я уже подписала протокол, я просмотрела его через google-переводчик, все было абсолютно нормально. Они сказали: «Ты сейчас пойдешь вниз, мы тебя отпускаем через 10 минут».
Но этого не произошло. Вечером этого дня Мариам привезли в лагерь для нелегальных мигрантов. При этом девушка пересекла границу Турции законно и находилась на территории страны абсолютно легально, не нарушая никаких регуляций.
По словам активистки, о существовании подобных лагерей мало кто знает.
«Когда я находилась там, я говорила: «Вы пожалеете о том дне, когда меня сюда закрыли, потому что теперь об этом узнают все!».
«В условиях войны мирный протест неадекватен»: активист Данила Ткаченко о протесте художника
Многоэтажное здание с решетками на окнах, где живут и ждут решения миграционной службы десятки женщин, затмило впечатления Мариам от собственной истории.
«Мой перформанс с паспортом даже стал гораздо менее важным, чем то, куда они меня отправили. Если очень коротко: это система, по сути, концлагерей, такого Гулага, куда могут поместить человека даже с легальными документами, как меня. Получается, что, если что-то не понравилось турецкому правительству, вот вы что-то сделали не так – вас туда отвозят».
Мариам провела за решеткой без связи, медицинской помощи и средств личной гигиены четыре дня.
«Я четыре дня чистила зубы пальцем. Девочки поделились зубной пастой, потому что кто-то там по несколько месяцев уже сидит. У меня с собой было всего 40 лир. Я в первый же день в этом местном магазине, в который они под конвоем водят, купила в складчину с девочкой сигареты, потому что это – самая главная ходовая валюта».
Мариам рассказывает, что в «лагере» были женщины из разных стран, в основном из Сомали, Эритреи, Ганы, Ирана и Туркменистана. Некоторые – с грудными детьми, с малолетними. Все они находились в одном пространстве за решеткой.
«Это у меня – поддержка медиа, я из достаточно привилегированной семьи, режиссер, журналист – понятно, что я выйду оттуда. И скорее всего, еще все будут об этом говорить, и так далее. А 99% женщин, которые там сидят, – у них нет вообще никаких прав, абсолютно».
По словам Мариам, чтобы сдвинуть свое дело с места необходимо нанять адвоката, чтобы он оспорил или просто разобрался с обвинениями. Это – дорогостоящая услуга, которую может себе позволить не каждый работающий человек, что говорить о нелегальных беженцах с детьми.
Пока Мариам ждала решения своего вопроса, она делала зарисовки происходящего вокруг.
«Это процесс прикуривания сигарет. Потому что тебе вертухай должен зажечь сигарету, это тоже нужно очень долго просить, а когда он ее зажигает, [огонь] передается от одной – к другой, это как олимпийский огонь».
«Такой вот процесс заваривания чая. То есть этот чайник стоит за решеткой, и женщины, очень много мусульманок, сидят около чайника».
«Это – как мы ели. Вот это трехразовое бесплатное питание. То есть, мне кажется, здесь я даже как-то очень обильно нарисовала, там такого не было. Вот кучка супа, тут вот какая-то кучка риса обычно и здесь – какая-то кучка горошка. Это у тебя булка хлеба, это – сок, а это – бутылка воды 0,5».
«Это африканские женщины заплетают друг другу косы. У меня тоже были. Я прилетела как раз с этими африканскими косичками».
«И это – процесс принятия пищи на полу. Там расстилают обычно чистый мусорный пакет, чтобы все-таки была хоть какая-то гигиена, и на него раскладываются остатки пищи, которую люди вынесли с обеда, завтрака, ужина. Это обычно булки хлеба, маленькие такие упаковки, как в самолете, с медом или с чем-то таким. Ну вот мед, хлеб, вода, чай, кофе и все. Ну, может быть, кто-то купил в магазине, не знаю, там чипсы».
«А вот каждый вечер – такой ритуал. По-турецки называется «Сев» или «Сеф». «Сервест» по-турецки – это свобода, а «Сев» – это перевод в другой лагерь. И вот эти женщины, если видят, что подъехал белый большой автобус-«Мерседес», знают, что это – «Сев», и все начинают коллективно рыдать навзрыд. Потому что «Сев» – это значит, что автобус сейчас объявит имена, и всех, кого объявят, повезут в другой лагерь. В общем, да, вот так выглядит это прощание. В последний момент женщины, которые спускаются вниз, а у нас был 3-4 этаж, кричат, куда их увозят, в какой город, потому что они узнают это от водителя автобуса».
«Это вот, собственно, картина, которую видит вертухай. По сути – человек, который сидит и наблюдает. Это клетка, за которой находится коридор. И вот так женщины стоят. Это в принципе может быть что угодно: ожидание звонка, завтрака, обеда, ужина, сигареты, чайника. Просто вот так люди стоят, как в концлагере, стоят и ждут».
Пока Мариам находилась в лагере без связи и понимания того, что с ней происходит, отец девушки Леван Песвианидзе совместно с представителями Грузии в Турции выяснял, что ей грозит. Посольство подтвердило опасения Песвианидзе: на горизонте появилась перспектива депортации активистки в Россию.
«Но потом они осознали, что дипломатически это невозможно. Я въезжала по грузинскому паспорту, а по дипломатическим нормам, если ты въехал по паспорту определенной страны, в данном случае Грузии, депортировать тебя могут только в Грузию или в любую другую страну, куда ты согласишься. Тебя не могут депортировать в Россию просто потому что Россия так захотела. Это невозможно дипломатически. То есть единственный вариант, при котором они могли это сделать, – нарушить дипломатические нормы или сказать, что я лечу в Грузию, развернуть самолет в воздухе и направить его в Москву. Только так».
О причине своего задержания Мариам рассуждает так:
«Думаю, особенно на местах, в российском консульстве мой поступок, конечно, их очень сильно разозлил. Ну, сами понимаете, я еще же умудрилась на участок зайти, как бы мирно, потом выйти и еще сжечь этот паспорт. Для тех, кто испытывает какие-то очень скрепные чувства к российскому гербу, флагу и так далее, понятно, что это оскорбляет их самые лучшие чувства к своей родине».
Режиссер Мариам Бицадзе о цензуре кино в Грузии и женщинах в киноиндустрии
Представить, что ждало активистку в РФ в случае депортации, несложно. Правозащитники, инфлюенсеры, артисты и прочие несогласные с режимом в РФ люди чаще всего попадают под недавно одобренную и самую популярную в современной России статью «нового военного времени»: статья о дискредитации российской армии. Как правило срок наказания за «распространение фейков» подразумевает лишение свободы на срок от 10 до 15 лет.
«Конечно, самый страшный для меня сценарий был, если бы им удалось отправить меня в Россию. Здесь отдельную благодарность стоит выразить, конечно, грузинскому посольству в Стамбуле, моему папе и всем моим друзьям-журналистам».
Так как депортировать Мариам в Россию согласно дипломатическим нормам не представлялось возможным, было принято решение отправить ее в принудительном порядке в Грузию. Чтобы не продлевать пребывание дочери в лагере в ожидании организации перелета миграционной службой, отец Мариам купил билет Стамбул-Тбилиси на личные деньги.
Сейчас Мариам находится в Тбилиси, но признается, что и здесь не чувствует себя в безопасности на 100 процентов:
«Ты никогда не знаешь, что будет завтра. Если мы будем говорить о теме безопасности в Грузии, я не считаю, что здесь безопасно. В смысле, не только мне, а кому-либо, к сожалению, особенно если вы против Путина. Скорее всего, тут работают [российские] спецслужбы, и их достаточно много. Это и Центр «Э», это и ГРУ, и ФСБ, и так далее. И как бы ни хотелось думать, что мы придумываем, будто в каком-то фильме про Джеймса Бонда, как бы ни хотелось верить, что это просто паранойя, к сожалению, я все больше начинаю склоняться к тому, что это уже совсем не паранойя».
После увиденного в Стамбуле Мариам Песвианидзе твердо решила, что ее миссия – не молчать, а рассказывать об участи оставленных там женщин. Теперь она пишет свой материал о происходящем в пригороде крупнейшего мегаполиса Турции и ее главного туристического центра и хочет привлечь к этой теме внимание общественности. Помимо этого, в планах активистки – добиться правосудия.
На уровне Турции девушка планирует подать заявление в суд и оспорить законность своего задержания, а также пожаловаться на обращение сотрудников правоохранительных органов. Второй шаг на пути к справедливости – обратиться в Европейский суд по правам человека и предъявить доказательства нарушений базовых прав.
«Нет убийствам чести!»: история пропавшей чеченки Седы Сулеймановой
