Это перевод материала корреспондента Корейской службы Би-би-си Сунвук Ли. Оригинал на английском языке можно прочитать здесь.
«Если я не буду переводить на русский, другие дети не поймут ни одного урока», — говорит Яна Ким, 11-летняя ученица начальной школы Данпо в Асане, городе невдалеке от Сеула.
Яна лучше всех в классе говорит по-корейски. Большинство из ее 22 одноклассников говорят по-русски, а вот на корейском — не очень.
Почти 80% учеников школы Данпо считаются «мультикультурными учениками» — то есть они или иностранные граждане, или их родители не являются гражданами Кореи.
«Точные цифры назвать сложно, поскольку у родителей разное гражданство и статус проживания, — говорит завуч школы Чу Дэ Ёль. — Но считается, что большинство мультикультурных учеников — это корёин».
Корёин — это этнические корейцы, чьи предки эмигрировали из Кореи на Дальний Восток Российской империи в конце XIX — начале XX веков. Многие из этих семей были депортированы в Центральную Азию в 1930-х годах в рамках сталинской политики «зачистки границ». Они жили в бывших советских республиках — в Узбекистане и Казахстане, — и по мере смены поколений постепенно забыли корейский язык, поскольку он был запрещен.
Семья Яны переехала обратно в Южную Корею семь лет назад, и теперь многие следуют ее примеру. «Я освоила корейский сама по себе, потому что до школы играла с корейскими друзьями, но сейчас в школе гораздо больше детей, которые не говорят по-корейски», — рассказывает она.
В начальной школе Данпо в 2018 году 26,6% учеников считались мультикультурными. В 2024 году этот показатель составляет 79,3%.
Это неудивительно — численность этнических корейцев с иностранным гражданством росла в Асане быстрее, чем где-либо еще в Южной Корее. В 2010 году в городе их насчитывалось менее 300, но к 2023 году их стало в 52 раза больше.
После исторического решения конституционного суда в 2001 году, расширившего определение «соотечественники», Южная Корея начала предоставлять вид на жительство этническим корейцам, проживающим в Китае и бывших советских республиках. Но число мигрантов-корёин начало быстро расти в 2014 году, когда им разрешили привозить членов семьи.
Раньше большинство этнических корейских иммигрантов были выходцами из Китая и владели корейским языком. Но число корёин, не говорящих по-корейски, резко возросло. В прошлом году в стране насчитывалось около 105 тысяч корёин — почти в пять раз больше, чем десять лет назад.
Южная Корея переживает острый демографический кризис. Несмотря на щедрые денежные дотации и поддержку с жильем, в стране самый низкий в мире коэффициент рождаемости, продолжающий падать из года в год.
В 2023 году коэффициент рождаемости составил 0,72, в то время как для поддержания стабильной численности населения в отсутствие иммиграции этот показатель должен составлять как минимум 2,1. По оценкам, если эта тенденция сохранится, к 2100 году население Южной Кореи может сократиться вдвое.
По данным министерства занятости и труда Южной Кореи, для осуществления долгосрочных прогнозов экономического роста в течение следующего десятилетия стране потребуется еще 894 тысячи работников, особенно в сфере услуг.
«Хотя зарубежная корейская виза часто воспринимается как форма поддержки этнических корейцев, она в первую очередь служит для обеспечения стабильной рабочей силой обрабатывающей промышленности», — говорит Чой Сеори, исследователь из Центра миграционных исследований и обучения.
В Асане многие корейцы живут рядом с индустриальным парком, где расположены заводы субподрядчиков Hyundai Motor.
Денис Ни из Казахстана — один из них. «В последнее время я не вижу на заводе корейцев, — говорит он. — Им кажется, что работа сложная, и они быстро уходят. Более 80% тех, с кем я работаю, — корёин».
«Без корёин эти фабрики не работали бы», — говорит вербовщик Ли, попросивший называть его только по фамилии.
Большинство прочих трудовых мигрантов, которые не являются этническими корейцами, получают рабочие визы со сроком действия, не превышающим четырех лет и 10 месяцев. Чтобы получить новую визу, они должны вернуться на родину и оставаться там как минимум полгода. Но корёин могут продлевать срок пребывания в Корее каждые три года и не обязаны для этого покидать страну.
Сегрегация в школе и за ее пределами
Корёин селятся и в других промышленных городах, таких как Кванджу и Инчхон. Но, как выяснили в Асане и начальной школе Данпо, иммиграция может принести немало сложностей.
«Корейские дети играют только с корейцами, а русские — только с русскими, потому что они не могут общаться», — говорит 12-летний местный ученик Бобби Ким. Яна соглашается, добавляя, что они часто дерутся, потому что не могут общаться.
Чтобы преодолеть языковой барьер, начальная школа Данпо каждый день проводит двухчасовой урок корейского языка для иностранных учеников, но этого, по мнению учительницы Ким Ын Чжу, недостаточно. «Я думаю, что многие дети с трудом понимают уроки, когда переходят в следующий класс», — говорит она.
Прочие уроки проводятся на корейском языке, и Яна говорит, что время пролетает быстро, потому что многим ученикам нужно переводить то, что говорится в классе.
Жесткая конкуренция в области образования в Южной Корее хорошо известна, и школа теряет местных учеников, так как родители беспокоятся, что качество образования в «мультикультурной» школе может быть подорвано.
«Я немного волновалась, когда перевела свою дочь в эту школу», — говорит Пак Хана, чья семья родом из Асана. Она записала свою восьмилетнюю дочь в Данпо в прошлом году. «Несмотря на то, что соседняя школа переполнена, многие родители из местных предпочитают отправлять своих детей туда», — говорит она.
Заместитель директора школы Ким Гэн-тэ говорит, что управление школой, в которой около 80% учеников считаются «мультикультурными», — непростая задача, и что раньше, когда их было меньше, было проще изучать корейский язык внеклассно, поскольку у большинства из них был хотя бы один родитель-кореец.
Согласно данным общенационального исследования, проведенного в 2021 году, уровень зачисления в старшие классы среди «мультикультурных» учеников немного ниже, чем у местных жителей. Пак Мин Чжун, научный сотрудник Центра миграционных исследований и обучения, опасается, что многие ученики-корёин бросят школу, если не получат необходимой поддержки.
«Если так будет продолжаться, меня беспокоит, как эти дети смогут жить в Корее в будущем», — говорит старший преподаватель Чу.
Сегрегация распространяется не только на школы — например, в Асане все больше корёин селятся в старом городе, а местные жители переезжают в новую его часть.
Денис Ни, работник фабрики, приехавший в Южную Корею из Казахстана с женой и пятью детьми в 2018 году, говорит, что заметил, что многие его соседи-корейцы переехали из своих домов.
«Похоже, корейцам не нравится, что соседи у них — корёин, — говорит он с неловкой усмешкой. — Иногда корейцы спрашивают нас, почему мы им не улыбаемся. Мы такие, какие есть, и не потому, что злимся. Но люди, которые нас не знают, думают, что мы злые».
Он говорит, что в его районе случаются конфликты между детьми, и он слышал о случаях, когда дети-корёин грубо вели себя во время этих конфликтов.
«После этого корейские родители говорят своим детям, чтобы они не играли с корёин. Думаю, так и происходит сегрегация».
Отсутствие иммиграционной политики
Опыт Асана в работе с этническими корейцами из-за рубежа высвечивает более широкие проблемы, с которыми сталкивается Южная Корея при решении проблемы иммиграции — весьма сложного вопроса в одной из наиболее этнически однородных в мире стран.
«Уже сейчас существует значительное психологическое сопротивление притоку этнических корейцев, которые внешне не отличаются от нас. Поэтому меня беспокоит, как Корея сможет принять других иммигрантов в будущем», — говорит Сон Дон Ги, эксперт по корёин из университета Инха.
Ли Чхан Вон, директор Центра миграционных исследований и обучения, соглашается: «На уровне правительства страны нет четкого плана по иммиграции. Решение демографической проблемы за счет иностранцев не было тщательно обдумано заранее».
В прошлом году в Южной Корее проживало около 760 тысяч этнических корейцев из Китая и русскоговорящих стран — около 30% всех иностранцев в стране.
Южная Корея — также популярное место для трудовых мигрантов из таких стран, как Непал, Камбоджа и Вьетнам, и в 2023 году в стране проживало около 2,5 млн иностранцев.
Большинство из них заняты неквалифицированным трудом, и только 13% занимают профессиональные должности.
По словам Ли, нынешняя иммиграционная политика в значительной степени ориентирована на низкоквалифицированных работников, что играет на руку стереотипу о том, что иностранцы работают в Южной Корее лишь недолгое время, а затем уезжают. В результате, по его словам, вопрос о долгосрочном обустройстве иммигрантов практически не обсуждается.
«Я надеюсь, что ощущение кризиса, которое мы испытываем в отношении численности населения, может стать катализатором для нашего общества, чтобы взглянуть на иммиграцию по-другому, — говорит исследовательница Чой. — Сейчас самое время подумать о том, как интегрировать иммигрантов».
Несмотря на некоторые трудности, Денис Ни не жалеет о своем решении переехать в Южную Корею: «Для моих детей здесь дом. Когда мы посетили Казахстан, они спросили: „Зачем мы здесь? Мы хотим вернуться в Корею“».
