«Сидим ждем, а чего ждать?» Родственники оставшихся в Судже жителей просят воюющие стороны договориться о гуманитарном коридоре

Рано утром 6 августа священник из Воронежской области отец Сергий позвонил своей маме — в Суджу — и в очередной раз попросил ее уехать. «Я узнал из телеграм-каналов неофициальных, что возле границы Суджанского района [Курской области] скапливается большое количество войск ВСУ. Не нужно быть военным стратегом, чтобы понимать, что если во время войны у границы скапливаются войска, значит, они собираются войти на территорию другой страны», — рассудил он.

Отец Сергий уже полтора года уговаривал пожилых родителей и сестру эвакуироваться из приграничья, но они всегда отказывались. Его мать болеет, ходит только по дому с ходунками, и долго сидеть в машине ей тяжело. Сестра не хотела уезжать одна, потому что заботилась о родителях. Кроме того, они недооценили серьезность угрозы.

«Они сказали: мы смотрели вчера телевизор, там говорят, что ничего не будет, будет все хорошо. Да, очень сильно стреляли ночью, но такое бывало, мы уже привыкли, — пересказывает их слова отец Сергий. — Они не были предупреждены, не было ни сирен, ничего, и они не поверили мне, что надо уезжать. Ну, я же не могу их насильно везти».

Это был последний разговор отца Сергия с родителями. Тогда же, 6 августа, появились первые фотографии украинских военных на территории Курской области. Связь пропала.

ВСУ до сих пор контролирует райцентр Суджу и десятки окрестных деревень. В десятых числах августа российская армия начала контрнаступление: ВС РФ отчитались об освобождении 10 населенных пунктов. Наступление подтвердил и Владимир Зеленский, добавив, однако, что это «идет по нашему, украинскому плану».

В то же время, рано утром 6 августа, из Суджи выезжали Татьяна Мозговая с бабушкой и мужем Антоном. У них была тяжелая ночь, Суджу очень серьезно обстреливали. «Было такое ощущение, что это вот прямо за дверью. Укрытия не было. Сидели втроем я, муж и бабушка в коридоре на полу, просто вжимались в стены», — вспоминает Татьяна.

И все-таки в то утро они не думали, что покидают дом надолго: взяли совсем мало вещей, оставили домашних животных — овчарку, дворняжку и кота. Именно о животных переживал Антон, когда супруги остановились в Курске у друзей, а из Суджи и окрестностей стали приходить новости о том, что туда пришли украинские военные.

«Никогда не веришь в войну. Я представляю, что думали украинцы, когда начиналась эта война: наверное, так же точно думали, что это все какое-то кино», — говорит отец Сергий.

Он и сам несколько дней надеялся, что все это быстро кончится. Потом, 12 августа, они с женой поехали в Суджу вызволять родных. Сначала искали их в Курске в пунктах временного размещения беженцев. Не нашли и поняли, что родители и сестра все-таки остались на занятой украинскими войсками территории. Священник пытался проехать в Суджу с трех сторон, но всякий раз слышал стрельбу и взрывы и разворачивал машину, понимая, что уперся в идущий вокруг бой.

Добраться до семьи у отца Сергия так и не получилось. Но, пытаясь проехать через линию фронта, в селе Малый Камень он встретил других своих родственников, забрал их и вывез.

Жители приграничных поселений Курской области рассказывали Би-би-си, что власти не организовывали никакой эвакуации из Суджи: люди просто уезжали на своих машинах, если могли.

А вот Антон Мозговой все-таки смог вернуться на оккупированную территорию. 10 августа он, ничего не сказав жене, повез друга Михаила в Суджу через линию фронта: там осталась маломобильная мама друга, и тому нужно было к ней попасть. Татьяна уверена, что Антон хотел не только помочь другу, но и спасти своих животных, особенно овчарку Чарли, которую он очень любит.

И они действительно доехали — но только в одну сторону.

«До 14-го числа я вообще не знала о их судьбе ничего, только доходили слухи: кто-то видел машину расстрелянную, кто-то говорил, что они точно уже на мине подорвались. Эти четыре дня — просто как в аду, — вспоминает Татьяна. — А 14-го числа я смотрела видеоролики, которые были сняты иностранными СМИ, там показывали Суджу. И в одном из роликов я увидела своего супруга».

Антона было видно на съемке из школы-интерната в Судже: у здания большой подвал, в котором от обстрелов укрывается много мирных жителей. И там же часто снимают журналисты, приезжающие на занятую ВСУ территорию. Мозговой не давал интервью, но Татьяна, по крайней мере, убедилась, что с ним ничего не случилось.

«Было огромное облегчение, что он жив, я была просто счастлива, что его увидела, — говорит Татьяна. — Ну, а потом… Время идет, а понимание не приходит, в каком статусе они там находятся».

А вот родители и сестра отца Сергия не попали на видео. С начала августа священник ничего не знает об их судьбе. «Месяц прошел, мы сидим ждем. А чего ждать-то? Скоро осень, во-первых, — рассуждает он. — Во-вторых, российская армия начинает свое наступление. Вы видели украинские города после наступления? Что остается от города после того, как на него наступает чья-то армия — неважно, чья? Ну, вот, скорее всего, с Суджей будет то же самое».

Поэтому Татьяна, отец Сергий и другие родственники людей, застрявших на занятой ВСУ территории Курской области, объединились и написали петицию с просьбой открыть гуманитарный коридор. Сейчас у петиции чуть меньше 200 подписантов.

Письмо апеллирует к Женевской конвенции, согласно которой мирное население в осажденном городе не должно подвергаться обстрелу и непосредственному нападению. «Но мы понимаем, что это невозможно», — написано в документе.

«14 августа вице-премьер Украины Ирина Верещук заявила, что Украина готова открыть гуманитарный коридор для жителей Курской области — как в сторону Украины, так и в сторону России. И что украинская сторона ждет официального запроса России, — говорится в письме. — Мы, родственники людей, оказавшихся на территории боевых действий, просим Вас содействовать скорейшей организации гуманитарного коридора для вывоза мирного населения. Мы просим официальных лиц Российской Федерации и Украины начать переговоры об эвакуации».

Петицию отправили Владимиру Путину и в Госдуму, а также украинской стороне — президенту Украины Зеленскому, омбудсменам обеих стран (Татьяне Москальковой и Дмитрию Лубинцу), в Красный Крест и даже в ООН. Пока ответов не получили.

«Когда близкие люди находятся в такой опасности, начинает голова в экстренном режиме работать, пытаешься найти лазейки для того, чтобы как-то помочь», — говорит Татьяна. Она писала уполномоченным по правам человека в Курской области, там попросили составить списки людей, которые засветились на видео украинских и других журналистов, снимавших в Судже, и направили ее обращение в Москву. Но ответа по существу она пока не получила.

«Всё решают не совсем на том уровне, до которого ты можешь дотянуться, — поняла Татьяна. — Поэтому мы вот с отцом Сергием решили пойти другим путем, решили обращаться дальше, выше. И дать огласку, потому что люди не понимают, какое количество мирных людей там осталось под обстрелами. Может быть, поэтому как-то это вялотекуще идет, или я не знаю, по какой причине».

По подсчетам родственников, на оккупированной территории остается по меньшей мере 698 гражданских. Они предполагают, что таких еще больше. Врио губернатора Курской области Алексей Смирнов 12 августа говорил о 2 тысячах человек в зоне, подконтрольной ВСУ.

Нельзя сказать, что российская и украинская стороны вообще ни о чем не договариваются. В августе и сентябре стороны обменялись пленными: России отдали в том числе срочников, которые попали в плен в Курской области. Украина, по словам президента Зеленского, получила бойцов Национальной гвардии, полиции, пограничной службы, часть защитников «Азовстали», а также гражданских лиц.

Би-би-си отправила запросы в Российский Красный Крест и ООН с вопросом, получили ли они петицию и что могут предпринять для помощи мирным жителям.