«Я слишком долго воюю, чтобы меня сажать». Сколько украинских военных оставляют службу и почему они это делают

С начала полномасштабной войны в Украине были открыты 95 тысяч уголовных дел о самовольном оставлении части и дезертирстве. По самым приблизительным оценкам, это примерно одна десятая часть всей украинской армии. Мы рассказываем, что заставляет военных оставлять поле боя и какие меры украинские власти предпринимают для борьбы с СОЧ.

Это немного сокращенный перевод материала, опубликованного на сайте Украинской службы Би-би-си. Полную версию на украинском языке можно прочитать здесь.

«Уголовное производство против меня открыто, но я не скрываюсь», — рассказывает военный с позывным «Кабан», полгода назад совершивший СОЧ (самовольное оставление части) после конфликта с командиром.

В тот момент он занимал должность и. о. командира взвода. Вслед за «Кабаном» часть покинули около двух десятков его сослуживцев.

Некоторые из них уже вернулись на службу в другие бригады. Остальные, как и сам Кабан, остались в статусе самовольно покинувших воинскую часть.

«В конце апреля, на следующий день после СОЧ, я дал все свои данные ВСП [Военной службе правопорядка — Ред.] и ГБР [Государственное бюро расследований] и попросил помочь мне разрешить эту ситуацию, сообщить мне номер моего следователя. За полгода ко мне никто так и не обратился», — рассказывает «Кабан».

Через три месяца военный вновь обратился в ГБР — на этот раз ему дали номер уголовного дела. Тогда «Кабан» попросил номер своего следователя — и в этом ему отказали, но обещали передать следователю контакт военного. Однако, по словам «Кабана», с тех пор на связь никто так и не вышел.

Военная служба правопорядка и Государственное бюро расследований в ответ на запрос Украинской службы Би-би-си отказались сообщить точное число дезертиров и военнослужащих, самовольно покинувших часть.

Но из данных, опубликованных на сайте Генпрокуратуры, Би-би-си удалось установить, что с начала полномасштабной войны в Украине было возбуждено более 95 тыс. уголовных производств по статьям о СОЧ и дезертирстве.

В начале 2024 года Владимир Зеленский заявил, что в рядах ВСУ служат 880 тысяч человек, а секретарь Совета национальной безопасности и обороны Украины Александр Литвиненко в конце октября уточнил, что в Силы обороны Украины призвали 1 млн 50 тысяч граждан.

Таким образом пойти в самоволку и дезертировать могла почти десятая часть всей армии. Хотя такие расчеты, конечно, достаточно приблизительны.

С января по октябрь 2024 года ГБР открыло 40 659 уголовных дел о СОЧ и еще 19 826 — о дезертирстве. Это в два с половиной раза больше, чем за весь 2023 год (16 316 дел о СОЧ и 7755 — о дезертирстве), говорится на сайте генпрокуратуры. В 2022 году таких дел было менее десяти тысяч по обеим статьям.

Источники Би-би-си в Генеральном штабе ВСУ говорят, что реальные цифры еще больше — около 100-150 тыс. случаев СОЧ и дезертирства. Официального подтверждения данной информации нет.

«Разница между самоволкой и дезертирством — в уровне общественной опасности», — объясняет Андрей Неживой, юрист общественной организации «Юридическая сотня».

Самовольное оставление части — это когда военный покидает место службы без разрешения командира или уважительных причин. Но если у него есть намерение полностью избежать воинской службы, то это уже дезертирство. Оба преступления попадают под уголовную ответственность.

Наказание отличается несущественно: за СОЧ дают от пяти до десяти лет лишения свободы, за дезертирство — от пяти до двенадцати.

Почему за последние полгода так резко увеличилось число военных, покидающих службу?

Усталость и «бусификация» (то есть насильная мобилизация с использованием микроавтобусов, которые в Украине часто называют «бусами») — эти две причины высокопоставленный украинский чиновник назвал в разговоре с Би-би-си.

По его словам, оставляют позиции в основном либо те, кого мобилизовали силой и без достаточной подготовки отправили на передовую, либо морально истощенные военные, которые служат с самого начала полномасштабного вторжения. Отсутствие ротации и четко установленного срока службы, а также отпусков лишь усугубляют усталость.

«Я устал так активно воевать», — объясняет свое решение о самоволке 25-летний Денис.

Он служит уже более пяти лет — то есть почти всю свою взрослую жизнь. В 2019 году он подписал контракт с ВСУ на три года. С началом полномасштабной войны его срок службы продлили до конца военного положения.

Денис не против вернуться в строй, но не на передовую, а «в 40 километрах от врага».

Уголовной ответственности он не боится: «Я считаю, что слишком долго воюю, чтобы меня сажать».

Роман Лихачев, юрист Центра оказания поддержки ветеранам, добавляет к названным еще две возможные причины: ошибки командования и, как следствие, неоправданные потери личного состава, а также непрофильную службу мобилизованных (когда, например, инженер по образованию на войне становится стрелком).

«Были большие потери, и мы, уставшие и больные, ждали ротации. А нам сказали пойти на позиции, зарыться неподалеку от вражеского танка и сидеть там, как мышки», — рассказывает Би-би-си Карпо (имя изменено), который после этого случая совершил СОЧ. «Когда мы отказались, нам угрожали и пренебрежительно разговаривали с нами».

Карпо служит с первых дней полномасштабного вторжения. Он был ранен, вернулся в строй, получил награду «Золотой Крест».

«За эти два с половиной года война изменилась», — объясняет он. — «Из-за засилья дронов теперь страшно делать то, на что легко шли в самом начале».

Конфликт с командованием называет причиной своего СОЧ и «Кабан»: «Круто было воевать первый год, было уважение командиров, была мотивация. С первым своим комбатом с позывным „Рыбак“ я бы воевал и дальше».

В ВСУ он начал воевать еще в марте 2022 года. На передовую «Кабан» приехал прямо из Парижа и провел на фронте весь 2022 год. Затем военно-врачебная комиссия признала его «ограниченно годным», то есть способным выполнять военную обязанность только в тылу. В ходе службы «Кабан» получил специализацию пилота БПЛА.

Несправедливое, по мнению военного, требование командования идти на передовую и спровоцировало его покинуть часть.

«Я не отказываюсь от дальнейшего прохождения службы, но не в этой воинской части и не с этим руководством, — написал Кабан в заявлении на имя командира части. — Там я чувствую опасность для своей жизни и постоянно подвергаюсь моральным издевательствам».

В ответ на его жалобу Минобороны заявило, что не нашло подтверждения противоправных действий командования.

В сентябре 2024 года Верховная рада декриминализовала СОЧ и дезертирство — для военных, которые это сделали впервые.

Это делается, чтобы поощрить военных к возвращению в строй: для этого они должны письменно сообщить о таком намерении прокурору, следователю или суду. В случае согласия командира воинской части они будут освобождены от уголовной ответственности.

Однако именно согласие командира часто становится проблемой для желающих вернуться на службу. В случае конфликта, как у «Кабана» или Карпо, получить разрешение командира — будь то на возвращение или на перевод — сложно.

В начале октября ГБР заявило о первых успешных случаях возвращения военных на фронт — как тех, кто оставил его в 2024, так и тех, кто ушел в самоволку в 2023 или 2022 году.

Благодаря декриминализации смог вернуться в строй и Тарас (имя изменено).

В июне он в качестве командира взвода выполнял задание в Волчанске. Но вместо запланированных восьми дней его группа провела там 31 день. После возвращения у Тараса произошел конфликт с главным сержантом батальона.

«Когда возвращаешься с позиции, то после всего пережитого есть обостренное чувство справедливости, — объясняет военный. — Я вступился за своих ребят, и меня оформили как СОЧ».

Тарас сразу написал жалобу в Военную службу правопорядка, где указал, что готов воевать дальше в другой части. Вскоре его нашла полиция и предложила по закону о декриминализации вернуться в армию.

«Пока я здоров, буду воевать», — говорит Тарас.

После досудебного расследования его отправили в резервный батальон для военных, самовольно оставивших часть. С 12 ноября Тарас — командир взвода в другой части.

«Пока сослуживцы ко мне присматриваются, — рассказывает военный о своем возвращении. — Думаю, на их месте я поступил бы так же».

«Декриминализация — это большой шаг вперед, — считает адвокат Антон Неживой. — Но он немного запоздалый».

Из тысяч уголовных дел по СОЧ и дезертирству совсем немного доходит до суда — именно из-за чрезмерного объема работы, считают юристы.

По данным Генпрокуратуры, из более 40 тысяч уголовных дел по СОЧ за 2024 год в суд направили только 2758, из них 1622 — с обвинительным заключением, 1135 — с ходатайством об освобождении от уголовной ответственности.

«Ресурсов не хватает задерживать такое количество нарушителей», — объясняет Андрей Неживой. — «Их значительно больше, чем всех работников ГБР и ВСП вместе взятых».

В разговоре с Би-би-си представитель ГБР настойчиво призывает военных, совершивших СОЧ, возвращаться, а некоторые бригады публично приглашают к себе «бойцов из СОЧ».

«Батальон К-2 ждет тебя с СОЧ. Никаких упреков или предвзятого отношения», — уверяют в одной из таких частей.

Вернуть десятки тысяч людей из СОЧ дешевле и быстрее, чем мобилизовать и выучить новых, говорят юристы.

Другая причина СОЧ и дезертирства — это отсутствие механизма демобилизации.

Установить четкие сроки службы власти обещали еще в начале 2024 года, когда парламент принимал новый закон о мобилизации. Но Генштаб призвал политиков устранить эту норму и изучить вопрос дополнительно.

Новый законопроект с четкими сроками демобилизации обещали разработать до конца этого года, но его все еще нет.

Ранее депутаты из оборонного комитета Верховной рады говорили Би-би-си, что пока в Украине нет ни резервов, ни политической воли для принятия закона о демобилизации.

Военно-политическое командование Украины неофициально объясняет, что во время войны невозможно позволить себе демобилизацию, потому что заменить этих людей некем.

Пока неизвестно, какие механизмы увольнения военных со службы предложит Минобороны.

Вместе с тем, в конце октября секретарь Совета нацбезопасности и обороны Александр Литвиненко заявил в Верховной раде о необходимости мобилизовать еще 160 тысяч человек, чтобы «доукомплектовать воинские части на 85%».

«Я ухожу в самоволку до установления четких сроков службы», — заявил в начале сентября Сергей Гнездилов, военнослужащий 56-й Мариупольской отдельной механизированной бригады.

«Я готов вернуться на службу, если Министерство обороны предоставит законопроект о четких сроках», — повторил он 11 октября в суде.

После этого его отправили под стражу на два месяца без права на залог. Военнослужащему грозит до 12 лет лишения свободы за дезертирство.

Гнездилов на год младше Дениса, совершившего СОЧ примерно в тот же период, потому что он «устал воевать».

Они оба попали в армию по собственной воле, подписав контракт еще до войны. И у первого, и у второго этот контракт давно должен был закончиться. Теперь у обоих сроки службы не определены настолько, насколько не определена продолжительность самой войны. Один покинул часть из-за усталости, другой — чтобы привлечь внимание к этой усталости.

«Сроки службы нужно определить, давно пора. Но не любой ценой, не просто развернувшись и уйдя в самоволку», — отреагировал на поступок Гнездилова Маси Найем, военнослужащий ВСУ, юрист и соучредитель правозащитного центра помощи военнослужащим «Принцип».

По его мнению, такой поступок — «аморальный» по отношению к погибшим и раненым, «нечестный» по отношению к тем, кто остается воевать, и может навредить государству.

Поступок Гнездилова никак не отразится на принятии закона о сроках службы, комментирует Би-би-си собеседник в Генштабе.

Но наказание — из-за публичности поступка — вероятно, будет максимально суровым. Если, конечно, Гнездилов не воспользуется правом вернуться на службу, говорят правоохранители.

«Все [военные. — Ред.] хотят вернуться в Вооруженные силы, но туда, куда они хотят; туда, где их будут уважать», — объясняет «Кабан».

Каким бы справедливым ни был протест, нельзя отвечать на нарушение закона нарушениям закона, считает Маси Найем.

«Если СОЧ станет модным, у нас просто не будет государства», — объясняет он.

В то же время, военнослужащие, по его словам, — это самые незащищенные из граждан Украины.

К примеру, в январе 2023 года Рада приняла закон, предусматривающий более строгие наказания военных за ряд нарушений, в частности, СОЧ и дезертирство.

«Этот закон вообще не позволяет военным воспользоваться институтом смягчающих обстоятельств», — объясняет Маси Найем.

Если совершивший СОЧ военнослужащий решит вернуться в строй, то по новому закону о декриминализации он не будет нести никакого наказания. С другой стороны, если военный откажется возвращаться или совершит СОЧ во второй раз, то при рассмотрении дела в суде будет запрещено рассмотрение смягчающих или сопутствующих обстоятельств. Такой военнослужащий получит максимальное наказание, предусмотренное уголовным кодексом.

«Вы просто представьте — к насильнику можно применить смягчение, а к военному — нет», — отмечает Найем.

По его мнению, нужно исследовать причины дел по СОЧ, в частности, какая часть из них приходится на непрофессиональные решения командиров, а какая — на низкий моральный дух или плохую подготовку.

С проблемой потенциально некомпетентных командиров тоже не все так просто, объясняет Найем. С одной стороны, в случае нарушений со стороны командиров их действительно тяжело привлечь к ответственности. С другой стороны, массовое наказание командиров отнимет у них желание проявлять инициативу.

«У меня негативное отношение к СОЧ, — рассказывает Би-би-си один из командиров подразделения аэроразведки. — Если раньше я понимал, что могут быть разные обстоятельства, то сейчас все больше склоняюсь к мнению, что мы несем потери, в частности, потому, что немотивированные люди просто покидают позиции и уходят».

«Как следствие — россияне рвут оборону, выходят на фланги мотивированных, и те погибают. А с учетом дефицита людей беглецам сейчас дают право безнаказанно вернуться. Это становится фатальным примером».

Представители государства неохотно комментируют десятки тысяч дел об оставлении части и дезертирстве.

В ГБР и ВСП считают, что разговоры об этом негативно влияют на моральный дух в армии и репутацию Сил обороны.

Впрочем, по словам военных, не меньше на моральный дух влияют и сами случаи самоволки.

Есть бригады с низким числом СОЧ и дезертиров. Но есть такие, где эта проблема приобретает хронический характер.

«За все время работы у меня только одно обращение от человека из Третьей штурмовой [бригады ВСУ], — рассказывает Андрей Неживой. — Хотя все знают, в каких горячих точках они находятся. Дело в том, что там все проблемы командования пытаются решать на местах».

Генштаб в ответе на запрос Би-би-си отмечает, что «сведения о морально-психологическом состоянии и состоянии военной дисциплины» доступны только для служебного пользования.

В Генштабе говорят, что командиры всех звеньев ВСП устраняют «причины и условия», конфликтов, которые приводят к СОЧ, и упоминают «налаживание коммуникаций между командованием и личным составом» и «индивидуальный подход к решению проблемных вопросов каждого военнослужащего».

Судя по количеству случаев СОЧ, работы у службы правопорядка еще много.

«Солдат не должен думать, солдат должен копать, — говорил Тарасу командир. — Если бы мы только копали и не думали, то в Волчанске мы бы погибли».

Но для одной из проблем недавно нашлось решение.

12 ноября Зеленский заявил об упрощении механизма перевода между частями. С 15 ноября это можно будет сделать через запрос в приложении «Армия+».

«Такие запросы не будут теряться, потому что все будет в цифровом виде, кроме того, не нужно согласование командующих ОК [оперативного командования] и, по большей части, нынешнего командира», — пояснила Би-би-си преимущества нового постановления правительства Любовь Шипович, исполнительный директор благотворительного фонда «Dignitas». Вместе с другими представителями общественности эта организация лоббировала реформу.

Кроме того, решения о переводе будут приниматься в течение 72 часов, а причина отказа должна быть четкой (что делает невозможными такие формулировки, как «нецелесообразно» или «положительное решение не может быть принято»), добавляет Шипович. Приложение также собирает данные о количестве переводов, а минобороны и Генштаб будут учитывать их при оценке командиров.

После конфликта с командованием «Кабан» тщетно просил перевода в другую бригаду. Ранее такое решение принимал непосредственный командир, объясняют юристы, даже если был приказ сверху или письмо из другой бригады.

Теперь у военного в такой ситуации будет больше вариантов разрешить конфликт, не покидая поле боя.

«Это правильное решение», — прокомментировал постановление «Кабан». — Ребята теперь будут переводиться в нормальные бригады. И все поймут, с какими бригадами есть проблемы».