«Лиля в полиции, а Сергей в морге». История модели, которую посадили на семь лет за убийство мужа

Лилия Судакова никогда не планировала становиться моделью. Она училась по специальности «Туризм и гостеприимство» в колледже в подмосковном Серпухове. Ее фотографии в тайне от Судаковой отправила в три модельных агентства ее подруга.

«И из всех трех ей пришел ответ. Все интересовались: кто эта девочка, где она?» — рассказывает Би-би-си мать Лилии Ирэна Судакова.

И Лилия решила попробовать себя в качестве модели. Одни из первых ее съемок проходили в Серпухове, где они вместе с мамой жили вдвоем в съемной квартире — с отцом Лилии Ирэна давно развелась.

«Я помню, прям у нас в квартире были и фотограф, и визажист. Все были в восторге», — вспоминает она.

Так, в 2012 году, когда Лилии было 17 лет, началась ее модельная карьера. Она заключила контракт с московским модельным агентством и ради съемок пропускала занятия в колледже, где училась на дневном отделении. А потом и вовсе бросила учебу ради работы. По словам Ирэны, дочь, ничего не сказав ей, забрала документы из колледжа на третьем курсе.

«Когда она мне потом призналась, что бросила учебу, я очень ругалась. А она мне сказала „Мам, ну как я буду совмещать и учебу, и работу?» — рассказывает Ирэна.

Сначала все съемки Лилии проходили в России, преимущественно в Москве. В 19 лет она, никогда до этого не бывавшая за рубежом, получила свой первый загранпаспорт. Первая ее заграничная командировка была в Китай.

Ее модельная карьера шла в гору: она снималась для Vogue и других российских модных журналов, становилась лицом известных брендов и практически каждые несколько месяцев уезжала работать за границу. Помимо Китая, где она была порядка шести раз, она ездила в Париж, Милан, Бейрут, Гонконг и Токио. Именно в Японии, по словам ее мамы, Лилии понравилось больше всего.

Когда Лилии был 21 год, в ее жизни появился Сергей Попов. Они познакомились в переполненном тамбуре подмосковной электрички и договорились встретиться в тот же день.

«Я была с подругой, у нас был пикник на крыше, и я ее фотографировала. Он [Сергей] сразу зашел с дерзости, пришел пьяный, сказал, что он алкоголик, и начал критиковать то, что мы делаем», — рассказывала сама Лилия об их первой прогулке в интервью «Редакции».

Тогда она не поверила, что у него проблемы с алкоголем: «Я не поверила. Он выглядел как юноша лет 19, в клетчатой рубашке, и когда такой человек говорит, что он алкоголик, ты такой: „Ха-ха-ха». Я не восприняла это всерьез».

Меньше чем через две недели после их знакомства она рассказала о Сергее своей маме. «Помню, она сказала, что познакомилась с очень интересным парнем. Что он очень умный, начитанный, эрудированный. Она о нем отзывалась очень комплиментарно», — вспоминает Ирэна.

Сергей был на пару лет старше Лилии. Уже через месяц после их знакомства Лилия переехала к Сергею — он жил в Подольске в квартире своей старшей сестры.

Первые несколько лет их отношений пара жила в основном на деньги Лилии, которые та зарабатывала в моделинге. У Сергея постоянной работы не было — ни в одном месте он надолго не задерживался. По словам Ирэны, где-то он работал менеджером, но чем именно он занимался, она не может вспомнить — после начала их романа она заметила, что дочь стала более скрытной.

«Я потом уже поняла, что он ее сразу начал ограничивать в общении с другими людьми, даже с близкими родственниками», — рассказывает Ирэна.

Наталья, подруга Лилии, рассказывает Би-би-си, что когда та стала встречаться с Сергеем, то «немного пропала», хотя до этого они активно общались. Когда Лилия познакомила ее с Сергеем, то он показался Наталье «странным, необычным человеком».

«Не могу сказать, что он мне понравился. Он мне показался таким… Немного вне реальности, немного нарциссического поведения. Возникло ощущение, что он человек, который все время играет с людьми, выводит их из себя. Хотя каких-то агрессивных действий в тот момент с его стороны не было», — вспоминает она свои впечатления от знакомства с Сергеем.

Когда Лилия познакомила Ирэну с Сергеем, та сразу заметила, какая у него «яркая и четко структурированная речь». Ирэна признает, что он был очень обаятельным, хоть и довольно часто критиковал других и был высокого мнения о себе.

«Он действительно был очень эрудированным, начитанным. Казалось, что он может на любую тему поддержать разговор. И то, как он говорит, как он себя подает — это притупляет бдительность и притупило бы у многих женщин. Он действительно не был лишен обаяния, и это страшно», — говорит мать Лилии.

Примерно через месяц после того, как Лилия переехала к Сергею, поздним вечером в августе 2016 года у Ирэны зазвонил телефон: «Звонит Лиля, рыдает, не плачет, а прям рыдает, и говорит: „Мама, Сергей меня душил»».

Электричек в сторону Серпухова не было, и она просила мать позвонить ее знакомому и предупредить, что она приедет к нему ночевать в Москву — у самой Лилии разряжался телефон, и, выбежав в испуге из дома, она забыла кошелек с деньгами и картой, вспоминает Ирэна.

От Лилии не было вестей до часу ночи, а дозвониться до нее мать не могла, потому что телефон сел: «Меня трясло. В итоге во втором часу ночи она мне звонит и говорит: „Мам, все в порядке». Выяснилось, что Сергей нашел ее на платформе, и они помирились. То есть первое физическое применение насилия было буквально через два месяца после знакомства».

После этого случая, по словам Ирэны, она пыталась поговорить с дочерью и убедить ее уйти от Сергея, но каждый раз, когда она заводила этот разговор, Лилия «сразу закрывалась и говорила: „Мам, мы разберемся»».

Лилия объясняла матери, что у Сергея на тот момент был очень сложный период в жизни: за несколько месяцев до их знакомства у него умерла мать и в том же году умер старший брат, из родственников осталась одна сестра. «Лиля — умная девочка, и я ей доверяла», — говорит Ирэна.

Осенью 2016 года Лилия с Сергеем уехали в Петербург и прожили там до января 2017 года, а затем снова вернулись в Подмосковье. В Петербурге они успели пожениться — свадьбу широко не отмечали, и Ирэна не приезжала на нее.

«Я, конечно, не думала, что они так быстро поженятся, — говорит она, — Все-таки они на тот момент всего полгода были вместе».

О причинах, по которым Лилия и Сергеем решили заключить брак, Ирэна узнала позже от их общего друга: «Он рассказал, что однажды, когда они были в Питере, Сергей напился, и его забрали в отделение полиции. И Лиля пришла его оттуда вытаскивать. И у нее спросили полицейские: „А вы кто? Кем вы ему приходитесь?». И они после этого решили расписаться — чтоб, если вдруг что, то она была бы его женой».

Наталья, подруга Лилии и фотограф, вспоминает, что в 2017 или 2019 году (точный год она не помнит) Лилия приехала к ней на съемку с синяком на шее. «Как будто ее кто-то хватал за шею или засосы», — вспоминает она.

По ее словам, она хотела спросить у Лилии об этом, но ей «было немного неловко»: «Я подумала, что у них такие отношения, игры…».

О том, что Сергей применяет к Лилии насилие, дочь больше не рассказывала, но в 2019 году Ирэна сама стала свидетельницей этого: «Я помню каждое слово, каждый момент этого дня». Тогда они оба были у нее дома, готовились к поездке в Таиланд — Лилия ехала туда работать, а Сергей — с ней за компанию.

Около часа ночи Лилия легла спать и попросила Ирэну разбудить ее в семь утра. Сергей не спал и ночью спускался в круглосуточный магазин возле дома, где продавали спиртное. Проснувшись утром, Ирэна застала Сергея сидящим на кухне на столом в окружении пустых бутылок из-под пива, вспоминает она. На ее вопрос о том, как он поедет в аэропорт в таком состоянии, он заверил, что «все будет нормально» и «прямым шагом» ушел в комнату.

Ирэна начала готовить им завтрак, но буквально через пять минут услышала из комнаты крик дочери: «Мама, помоги!»

После этого, рассказывает она, Сергей крикнул «Забирай» и начал раздеваться: не обращая никакого внимания на застывшую у него за спиной Ирэну, кинул в Лилию свой свитер, потом штаны, трусы, а затем снял носки и попытался засунуть их жене в рот. «Я стояла в ступоре, но в этот момент я очухалась и оттолкнула его от дочери», — продолжает мать Лилии.

Сергей после этого ушел на улицу, надев пальто прям на голое тело, а Лилия молча продолжила собирать вещи.

«Я поняла, что ей было стыдно за то, что я это все увидела. Потому что я знала только о том первом инциденте [насилия], а потом она просто ничего не рассказывала, — говорит Ирэна, — Я ей сказала тогда: „Лиль, надо вызывать полицию». А она мне ответила: „Мам, у меня же контракт, меня ждут [в Таиланде]»».

В то утро Сергей вернулся через полчаса, немного протрезвев на морозе, и они все же уехали в Таиланд вместе.

В том же году Лилия попыталась уйти от Сергея. «И Сергей в это время лез в петлю, говорил, что не может без Лили. Ей звонил его друг и рассказывал, что у Сергея без нее совсем крыша едет, он вешается, вены себе режет. И она в итоге вернулась», — рассказывает ее мать.

В процессе адаптации к насилию со стороны любимого человека жертва усваивает те причины насилия, которые дает ей агрессор, и объясняет его регулярные акты насилия потерей работы, употреблением алкоголя, тяжелым детством и прочим, объясняла позже поведение Лилии кандидат психологических наук и старший преподаватель факультета психологии СПБГУ Наталия Ходырева.

Чем дольше длятся эти отношения, тем сложнее для женщины их прекратить, писала она в своем экспертном заключении: «Так как она субъективно высоко оценивает свои эмоциональные усилия, любовь и заботу, вложенные в эти отношения. В связи с этим, ей сложно решиться на развод, прекратить отношения и территориально сепарироваться».

В конце ноября 2020 года Ирэне позвонил бывший муж, отец Лилии. «Я беру трубку, а он говорит: „Ир, сядь куда-нибудь, у меня плохая новость». И у меня сразу сердце опустилось: что-то с Лилей. И он говорит: „Лиля в полиции, а Сергей в морге. Он умер». И я начинаю сползать по стене», — вспоминает Ирэна.

События, которые привели к этому, произошли 28 ноября 2020 года в Петербурге. Лилия с Сергеем снова переехали туда всего лишь за 11 дней до этого.

«Наши отношения с Сергеем были довольно напряженные в этот период. Он довольно часто проявлял агрессию ко мне — оскорблял, угрожал, что может избить. Говорил, что ненавидит меня до смерти, что чаша ненависти в мою сторону дошла до того, чтобы убить меня», — рассказывала позже Лилия своему адвокату Ольге Карачевой (копия ее показаний есть у Би-би-си).

Они снимали квартиру, которую нашли на Airbnb, втроем вместе с их общим другом Александром, причем Лилия на тот момент жила в своей комнате, отдельно от Сергея. Как рассказывала Лилия в своих показаниях, в ночь на 28 ноября он настойчиво требовал от нее секса, но она отказала и ушла в свою комнату. А вечером того же дня Сергей пришел домой пьяный вместе с новой знакомой Пелагеей.

«Они оба были очень пьяны. Они легли на пол в коридоре, смеялись, снимали друг с друга верхнюю одежду. Я сказала ей, что я его жена и попросила прекратить», — рассказывала Лилия.

После этого она ушла в свою комнату, так как «не знала, что еще делать», и в какой-то момент Сергей «втолкнул» Пелагею в ее комнату, сказав «пообщайтесь», говорила Лилия в показаниях.

«Она плакала, жаловалась на свою жизнь, что у нее нет денег, — вспоминала она. — Рассказала о знакомстве с Сергеем, что он ей понравился и что она расстроилась, когда узнала обо мне. Сказала, что она знает о насилии Сергея по отношению ко мне, как он ей сам об этом рассказывал, и порекомендовала уходить от него, потому что он „псих». Она попросила остаться ночевать у меня, потому что ей не хотелось ночевать с Сергеем. Я согласилась, и мы обнялись».

После этого Лилия спросила у Пелагеи, голодна ли она, и получив утвердительный ответ, достала из холодильника на кухне помидоры и начала резать салат.

«Сергей сказал, чтобы я ему тоже приготовила еду, на что я ответила, чтобы он сам о себе позаботился. Пелагея ушла в мою комнату, сказала, что хочет отдохнуть. Сергей пошел в мою сторону. Я плакала и сказала ему, чтобы он не подходил ко мне, потому что я видела его полную неадекватность и знала, каким жестоким он бывает, когда пьяный», — рассказывала Лилия адвокату.

После этого Сергей, по ее словам, метнул в нее тарелку, которая ударила ее по рукам, а затем подошел к ней и схватил за волосы: «Он сказал мне, чтобы я защищалась, ответила ему. Я закричала. Он освободил мои волосы, и я шлепнула его по щеке рукой. Он сжал мою руку и закрутил ее мне за спину, схватив меня за волосы другой рукой. Затем появился Александр и оттащил Сергея».

Александр на допросе подтвердил, что услышал крики с кухни и зашел туда в момент, когда Сергей заламывал Лилии руки за спину, после чего оттащил его от нее и увел в свою комнату.

«У меня была паника, мне было очень страшно, я боялась за свою жизнь. Я машинально продолжала приготовление еды, стала резать помидоры. В следующий момент я услышала Сергея, и он схватил меня за плечо», — рассказывала Лилия.

Сергей, по ее словам, развернул ее к себе. В ее руках оставался нож. По ее словам, она машинально оттолкнула Сергея обеими руками. Удар ножом пришелся в его грудь. После этого Сергей еще оставался на ногах, вспоминала Лилия: «Он попятился назад. Я не понимала, что происходит. Он что-то говорил, злился и пошел на меня. Я попятилась в коридор».

Пятившуюся Лилию в открытую дверь своей комнаты увидел Александр. Как рассказал он в суде, Лилия в этот момент спросила у Сергея: «Теперь ты убьешь меня?» Выйдя из своей комнаты, он уложил Сергея на пол и сказал Лилии бежать в аптеку.

«В аптеке я объяснила ситуацию, какое ранение и какая степень опьянения. Они дали мне перекись, зеленку и сказали, как остановить кровь, — рассказывала она адвокату. — В квартире я сразу же вызвала скорую помощь, так как увидела состояние Сергея. Я положила его голову к себе на колени, гладила его и поила водой».

«Сначала приехала полиция. Полицейские разговаривали с Александром. Потом они меня увели», — вспоминала Лилия.

Сергей скончался уже в больнице. На Лилию сначала завели уголовное дело по части 4 статьи 111 Уголовного кодекса (умышленное причинение тяжкого вреда здоровье, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего, до 15 лет лишения свободы). Но потом дело переквалифицировали на 105-ю статью (убийство, тоже до 15 лет лишения свободы, но установлен минимальный порог в шесть лет).

Сначала Лилию отправили под арест. «Мамочка, я не знаю, как это получилось, я хотела его оттолкнуть. Я его любила и люблю. Мне с этой бедой жить», — пересказывала Ирэна «Таким делам» (в России издание признано «иностранным агентом») слова дочери во время одного из свиданий.

Лилия провела в СИЗО 11 месяцев, и только потом суд согласился выпустить ее под домашний арест. В январе 2022 года суд заменил ей меру пресечения на запрет определенных действий — ей запретили общаться со свидетелями и потерпевшими по делу, а также отправлять и получать почту.

«Наша позиция и на стадии следствия, и в суде была однозначной. Мы говорили о том, что Лилия на протяжении многих лет подвергалась насилию со стороны своего супруга и что ее действия нужно рассматривать именно в контексте этого насилия. И что 28 ноября она защищала свою жизнь и действовала в рамках статьи 37 УК (необходимая оборона)», — говорит Би-би-си адвокат Лилии Ольга Карачева.

Выступавшие в суде свидетели, среди которых были друзья и знакомые Лилии и Сергея, подтвердили, что она долгое время подвергалась насилию с его стороны. Один из них рассказал, что Сергей лично признавался ему, что «бьет Лилю, держит ее в ежовых руковицах», и добавил, что у него были проблемы с алкоголем и что он часто становился агрессивным в состоянии алкогольного опьянения.

Другая их знакомая на допросе у следователя описала их отношения как «абьюзивные» и тоже рассказала, что Сергей сам признавался ей, что применял к Лилии физическую силу — таскал за волосы и бил. Еще один свидетель заявил, что Лилия рассказывала ему, что Попов пытался во всем ее контролировать и запрещал встречаться с друзьями, а в разговоре свидетеля с Сергеем тот это подтвердил и заявил, что все делает правильно.

«Концепта домашнего насилия в российской юридической плоскости нет. Но, например, Верховный суд в своем постановлении по необходимой обороне разъяснял, что право на нее возникает в том числе тогда, когда происходят такие длящиеся нарушения прав. И он приводил в пример истязания, что это длящийся процесс, который не обязательно совершается за один день, а может продолжаться на протяжении долгого времени», — объясняет Карачева, отмечая, что «истязания» — это одна из статей, по которой возбуждают дела о домашнем насилии, и что истязания юридически включают в себя и физическое, и психологическое насилие.

Защита Лилии просила суд ее оправдать, прокурор — запросил ей 12 лет лишения свободы. Приговор по ее делу суд огласил в мае 2024 года. Он смягчил ей обвинение, поменяв с убийства обратно на причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее смерть, и назначил ей четыре года лишения свободы условно.

Защита Лилии все равно не была согласна с квалификацией дела по статье 111 УК. В своем апелляционном заявлении Карачева утверждала, что Лилия не наносила удар умышленно, а действовала в рамках необходимой самообороны, и что ее следует полностью оправдать по этому делу.

«В тот момент, когда Попов подошел к Судаковой и схватил ее за плечо, резко развернув к себе, нож уже был в руках моей подзащитной, то есть моя подзащитная не брала в руки нож специально и не разворачивалась к Попову самостоятельно. Она говорила, что при развороте она обеими руками одномоментно оттолкнула его от себя, при этом в ее правой руке был нож, которым она только что резала помидоры. Поэтому и удар пришелся в область груди, так как она отталкивала в область груди, как это происходит анатомически», — писала Карачева в своем апелляционном представлении.

Жалобу на приговор подала и сторона обвинения. Прокурор просил апелляционный суд снова переквалифицировать обвинение на убийство.

По его мнению, действия Лилии были направлены на «умышленное причинение смерти». Для квалификации дела по статье об убийстве необходим мотив, и прокурор посчитал, что «из показаний самой подсудимой и свидетелей следует, что у нее был мотив убийства Попова, ввиду того, что он систематически применял к ней насилие».

В последние несколько лет, когда Лилию освободили из-под домашнего ареста и она снова получила возможность работать, она уже не возвращалась в моделинг. Ей больше нравилось фотографировать самой, а не сниматься в качестве модели. В апреле 2024 года, за месяц до приговора, она начала ходить в фотоклуб, который организовал в Петербурге фотограф Родион Атаулин.

Лилия, по его словам, активно участвовала в жизни фотоклуба, нашла себе там друзей, на общих занятиях всегда давала «очень тонкие комментарии». Они еще не общались с Лилией наедине, только на встречах фотоклуба, когда он, открыв в мае инстаграм, наткнулся на пост с новостью о вынесении ей приговора и узнал Лилию в девушке на фотографии, которая сопровождала новость. Поэтому к моменту их первого свидания, которое произошло вскоре после этого, он уже знал ее историю.

Как рассказал Родион Би-би-си, он сам не стал начинать об этом разговор, но где-то на четвертый час их общения на первом свидании Лилия сама рассказала, что сидела в тюрьме. «Я сказал: „Я знаю». А она ответила: „Я знаю, что ты знаешь»», — вспоминает он.

Расследование и рассмотрение дела Лилии в суде продолжались четыре года, и за это время о ней написали и сняли сюжеты многие СМИ. В итоге это стало мешать Лилии в каких-то областях ее жизни — например, в поиске работы. В Петербурге она попыталась устроиться на работу, связанную с уходом за растениями, рассказывает Ирэна: «Сходила туда один раз, другой, третий. А потом ее вызвали к начальнику, и он ей сказал: „Я тут про вас прочитал… Я ничего не скажу руководителю, но ваше присутствие у нас нежелательно»».

По словам Родиона, когда они начали общаться, Лилия уже даже не пыталась устроиться на какую-то официальную работу, потому что там могли проверять новых сотрудников и был риск того, что ей могут отказать из-за судимости. В моделинг Лилия больше не возвращалась. Родион говорит, что они не обсуждали этот вопрос, но предполагает, что Лилия считала, что у нее это (устроиться на работу) не получится из-за уголовного дела и связанной с ним публичностью.

«Она искала работу в творческих мастерских, связанную со сценой — ей нравилось заниматься светом и она нашла световика, который ей все объяснял, помогал. Летом она работала в гончарных, во флористике», — рассказывает Родион.

По его словам, за прошедшее лето она сменила три места работы и нигде не продержалась дольше двух недель и не прошла испытательный срок: «Ей отказывали, я думаю, по большей части из-за ее эмоционального состояния. Она когда сильно тревожится, то становится немного рассеянной, а работать в таком состоянии сложно. И во второй половине лета эти состояния стали учащаться. Это происходило на фоне этой тревожности, которая появилась из-за того, что у нее впереди снова замаячили суды по апелляции».

Апелляция была назначена на конец октября. Еще в сентябре Лилия с Родионом начали строить совместные планы — решили вместе пытаться развиваться в коммерческой фотографии (Родион — фотограф, но зарабатывает больше преподаванием фотографии, а не самими съемками), придумали создать свой паблик и позиционировать себя как творческую пару, рассказывает Родион.

Рассмотрение апелляции проходило в три заседания. «У меня было плохое предчувствие, если честно, — вспоминает Ирэна, — Она мне еще после первого заседания написала: „Мам, все прошло плохо»». «После первого заседания она вышла, и по каким-то взглядам, косвенным признакам уже было понятно, что ее хотят уже посадить», — вспоминает Родион.

«Мы чувствовали, что ей осталось две недели [до последнего заседания по апелляции], и это было ужасное чувство, — продолжает Родион, — Я такого не испытывал никогда. Ты просто живешь, радуешься жизни, зная, что это может закончиться».

Накануне заседания они вместе поехали в магазин и купили ей вещи первой необходимости на случай, если ее снова арестуют: тапочки, средства гигиены, кипятильник, пластиковую кружку. Утром в день последнего заседания, 25 октября, «выпили кофе, она попрощалась с котом, и поехали в суд», рассказывал Родион у себя в инстаграме.

Ирэна вспоминает, что перед заседанием они с Лилией обсуждали, что ей могут изменить условный срок на реальный, пытались морально подготовить себя к этому. Ирена не смогла приехать из Серпухова на заседание в Петербург — преподаватель кружков рисования для детей, она говорит, что у нее не было денег на дорогу. В тот день она ждала сообщения от дочери.

«Я была вся на нервах, у телефона. И тут мне приходит голосовое. И Лилия так спокойно говорит: „Мам, мне поменяли статью на 105-ю. И мне дали семь лет». Она держится и продолжает: „Но ты не волнуйся, все будет хорошо». Я сразу ей перезваниваю, а она не отвечает. И я понимаю, что когда арестовывают, то телефон забирают», — вспоминает Ирэна.

«Это, конечно, эмоционально было очень сложно, но, мне кажется, мы были к этому готовы», — говорит Родион.

После заседания Лилию завели в маленькую комнату площадью в несколько метров. Дверь осталась открытой, и Родион зашел вслед за ней. На входе в комнату, пока за Лилией не пришел конвой, ее охранял сотрудник ФССП.

«У нас было минут двадцать, пока мы ждали конвой. Никаких истерик, эмоционально было очень спокойно. Она успела написать маме, папе, друзьям. И мы сидели в этой комнатке на полу, обнявшись. Иногда заходила адвокат, но потом уходила в коридор, чтобы мы могли побыть наедине. И даже охранник повернулся к нам спиной, чтобы не смущать нас».

Сейчас Родион носит Лилии передачи в СИЗО, пытается добиться свидания с ней и пишет письма. «Я никогда не верил в будущее и не жаждал его так, как сейчас. В нас очень много силы и надежды», — писал он в своем инстаграме.

Последней инстанцией, в которой защита Лилии может обжаловать приговор, остался кассационный суд. 13 декабря адвокат Лилии Ольга Карачева подала кассационную жалобу.

Редактор Ольга Шамина