«Сначала запрет, потом арест». Как в Азербайджане становятся «невыездными»

За этот год — год переизбрания президента Ильхама Алиева на пятый срок после полной победы в Нагорном Карабахе — десятки азербайджанских активистов и журналистов оказались в тюрьме. Но это лишь вершина айсберга — многие другие стали «невыездными» по зачастую не понятным им поводам. Эта система, которую активисты считают карательной, настолько непрозрачна, что о запрете на выезд многие узнают лишь на границе.

Когда утром 22 ноября Азер Гасымлы подошел к пограничному контролю в аэропорту Баку, он рассчитывал беспрепятственно улететь в Берлин, куда, будучи аспирантом немецкого университета, он до этого не раз летал.

Но пограничник вернул ему паспорт, сказал, что ему запрещен выезд из Азербайджана, и посоветовал обращаться за разъяснениями в МВД.

Азер не удивился: «Я тогда сразу подумал: сначала запрет, потом арест».

49-летний Азер Гасымлы — известный в Азербайджане оппозиционный политик. Он был членом правления партии «Республиканская альтернатива», из которой ушел в 2019 году, когда часть руководства партии пошла на сближение с властью. Тогда он открыл Институт политического менеджмента, где читал лекции по политологии и демократии.

Он часто критиковал власти, в том числе за закон «О политических партиях», который считал «дамокловым мечом» над политическими организациями — в том числе из-за того, государство получало право в любой момент лишать их регистрации.

А в 2024 году он, как и десятки других азербайджанцев за этот год, стал «невыездным» — уже второй раз.

Один из «невыездных» ветеранов Азербайджана — это Али Керимли, лидер «Народного фронта», старейшей и крупнейшей партии в стране после правящего «Нового Азербайджана». Он, по его словам, не может выехать за границу уже 18 лет.

Но по-настоящему распространенной практика запрета на выезд из страны стала в 2014 году, когда в Азербайджане был принят закон, сильно осложняющий работу неправительственных организаций. Международные доноры стали покидать страну, а известные журналисты, общественные деятели и правозащитники оказались в тюрьме — по обвинениям в финансовых преступлениях — или «невыездными».

У МВД есть сайт, где в теории каждый может проверить, можно ли ему покидать страну. Но на деле выяснить это не так просто.

Шесть лет назад журналистка Айнур Эльгюнеш рассказывала Би-би-си, как в 2015 году она пыталась понять, в какое ведомство ей идти, чтобы узнать подробности о запрете на выезд: «Я обращалась в Госпогранслужбу и МВД, они сказали, что это не мы. Потом я обратилась в прокуратуру дважды, и лишь со второго раза они ответили, что это они». По ее словам, там ей сказали, что запрет связан с тем, что она проходит свидетелем по уголовному делу.

«Не существует закона, запрещающего свидетелю покидать страну», — говорит юрист в области защиты прав СМИ Рашид Гаджилы. Согласно миграционному законодательству, выезд закрыт только для подозреваемых, обвиняемых и осужденных, вышедших по УДО или отбывающих условное наказание.

«А если свидетель нужен следствию, следователь или суд вызывает его и берет показания, — продолжает юрист. — Даже если решение не выпускать свидетеля можно было бы как-то оправдать, то его должен принять суд».

При этом такое решение по закону можно обжаловать. «Но как он может подать жалобу, если даже не знает о самом решении? — спрашивает Гаджилы. — Очевидно, что правоохранительные органы будут использовать это как инструмент политического давления на журналистов, общественных и политических активистов».

Азер Гасымлы и Айнур Эльгюнеш были в числе тех, кто в 2016 году подал коллективный иск в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) и выиграли. Год спустя ЕСПЧ признал незаконным запрет на выезд для свидетелей и присудил истцам компенсации. Азербайджанские власти сняли запрет на выезд.

В 2024 году история повторилась вновь: в тот же день, когда Азера развернули на границе, он обратился в МВД за разъяснением, но не получил ответа и вскоре отправился в министерство сам. По его словам, там его допросили и сообщили, что он проходит свидетелем по уголовному делу: «Они взяли с меня подписку о неразглашении, но все, что я могу сказать — это то, что я к этому делу вообще не имею никакого отношения».

Из открытых источников известно по меньше мере о 23 людях, которым за год с ноября 2023 года было запрещено покидать Азербайджан. Активисты говорят, что на деле число невыездных гораздо больше, так как не все признаются в этом публично, надеясь «по-любовно» договориться с МВД.

«Одни торгуются, пишут через адвоката, мол, откройте мне выезд на пять дней — я поеду-приеду; другие доказывают, что они почти ни в чем не участвовали. Все это делается по-тихому, — говорит собеседник Би-би-си из числа активистов, который попросил не называть его имени, опасаясь говорить на эту тему публично. — Я знаю таких, кто, например, молчит, потому что боится, что его уволят. О некоторых в лучшем случае знают адвокаты и близкие».

Из-за непрозрачности системы узнать о том, позволено ли тебе выехать из страны, фактически можно лишь попытавшись это сделать. При этом сухопутные границы Азербайджана все еще закрыты со времен пандемии, поэтому испытать судьбу можно лишь купив билет на самолет — что не всем по карману.

Журналистка Айтян Фархадова тоже уверена, что невыездных гораздо больше, чем известно публично, — как минимум за счет таких, как она. Пять лет назад она уехала из Азербайджана в Грузию и боится возвращаться обратно, так как не уверена, сможет ли потом выехать снова: «Мы сами не знаем, на нас есть стоп или нет, и мы не можем это проверить».

«Сколько людей в действительности по политическим причинам не могут выехать из страны, посчитать невозможно, так как Азербайджан — закрытая, почти засекреченная страна, и становится еще более закрытой с каждым годом, — говорит правозащитник Ариф Юнус. — А люди — особенно в провинциях — боятся жаловаться на беззаконие со стороны МВД».

По данным союза «За свободу политзаключенным Азербайджана», в стране насчитывается уже более 300 политических заключенных — самый большой показатель за 21 год правления Ильхама Алиева.

Статус «невыездного» приводит к тому, что люди начинают бояться ареста. «Всем прекрасно известно, что свидетель может легко превратиться в обвиняемого на основании собственных же неосторожных показаний», — говорит правозащитник Эльдар Зейналов.

Практику запретов на выезд Азер Гасымлы объясняет не только желанием властей запугать критиков, но и страхом того, что, уехав за границу, оппоненты начнут громче критиковать режим.

В октябре во Франции погиб азербайджанский политэмигрант и критик руководства Азербайджана Видади Искандерли — неизвестные нанесли ему более 20 ножевых ранений. До этого весной депутат азербайджанского парламента Захид Орудж сказал, что оппонентов Ильхама Алиева надо «нейтрализовывать как легитимные цели», а ранее называл Искандерли террористом.

Азера Гасымлы считает несправедливыми не только действия азербайджанских властей, но и бездействие западных стран. «Мне стало обидно, что американцы, европейцы выдают визы налево-направо всем тем негодяям, кто по телевизору с утра до ночи критикует западные ценности. Что они могут просто купить билет, что их никто не наказывает, — говорит он. — Да, власть [в Азербайджане] авторитарна, но с властями все ясно, все вопросы к Западу, потому что это как-то несправедливо, когда ты заперт в стране, а они — нет».

Путь от свидетеля по уголовному делу до обвиняемого в Азербайджане действительно может быть короток. «В 2014 году мы выезжали, нас остановили в аэропорту и пограничники долго звонили куда-то, выясняли, можем мы выехать или нет, — рассказывает правозащитник Ариф Юнус. — Шесть раз брали документы и возвращали, а в шестой раз нас уже вывели из салона самолета». Тем же летом Арифа и его жену Лейлу арестовали, обвинив в экономических преступлениях. Они были освобождены в конце 2015 года по состоянию здоровья.

Так вышло и с Азером. 8 декабря, вскоре после нашего интервью, его арестовали, когда он шел забирать сына из спортивной секции. Ему дали позвонить жене, он попросил ее забрать ребенка вместо него. На ее вопрос, что случилось, он ответил: «Ты знаешь, что».

Азеру Гасымлы предъявили обвинения в вымогательстве денег с применением силы, ему грозит до десяти лет лишения свободы. Правозащитники считают его политзаключенным.