– Комиссар ЕС по вопросам расширения Марта Кос на этой неделе заявила, что Брюссель рассматривает возможность пересмотра торгового соглашения (DCFTA – углубленная и всеобъемлющая зона свободной торговли) в качестве ответных мер на регресс демократии в Грузии. Можем ли мы ожидать, что ЕС придет к консенсусу по этому вопросу и какие последствия будут для Грузии в этом случае?
– На сегодняшний день отношения Грузии и Евросоюза урегулированы двумя основополагающими документами – это DCFTA, Всеобъемлющее соглашение о свободной торговле, и Соглашение об ассоциации. Оба этих документа имеют ряд преимуществ для населения Грузии по отношению к любым другим странам, которые не находятся на пути евроинтеграции, и в то же время они включают в себя ряд обязательств. Если эти обязательства не будут выполнены, в этом случае у Европейской комиссии, у Европейского Совета есть все возможные механизмы для того, чтобы приостановить действия каких-либо из этих документов.
Кроме того, крайне важным является вопрос безвизовых отношений между Грузией и Евросоюзом. То, что граждане Грузии могут въезжать в ЕС без предварительных виз, это тоже крайне важное достижение. И любое из этих трех основных достижений может быть отменено Европейским Союзом в том случае, если «Грузинская мечта» не будет выполнять элементарных требований к любой демократии, и особенно к той стране, которая является кандидатом в члены Евросоюза и которая, по крайней мере, на бумаге стремится стать полноправным членом Европейского Союза. Поэтому возможности у Европейской комиссии и у Европейского Совета безусловно есть.
До сих пор общим консенсусом было то, что необходимо использовать более таргетированные механизмы типа санкций по отношению к конкретным людям и не использовать такие веерные инструменты, как, например, та же визалиберализация, которую проще всего отменить. «Грузинская мечта» активно начала пропагандистскую кампанию, они попытались натравить друг на друга патриотизм и визалиберализацию, что по своей сути является абсолютно пропагандистской, псевдодуалистической моделью пропаганды, когда берутся две совершенно независимые темы и затем искусственно пытаются эти темы друг против друга представить в контрасте. Вот этим занимается «Грузинская мечта» сейчас.
Я не думаю, что визалиберализация будет отменена в ближайшее время, но не потому, что «Грузинская мечта» что-либо сделает, просто потому что Европейский Союз постарается до самого последнего момента не использовать то, что может сказаться на жизни всех грузин. Мы прекрасно понимаем, что большая часть населения, она безусловно за Европейский Союз. Часть, к сожалению, смотрит пропагандистские каналы, и этот газлайтинг, который льется на людей 24 часа 7 дней в неделю, безусловно очень сильный. Фактически до сих пор то, что «Грузинская мечта» сохраняет определенную степень популярности, 20-30%, это исключительно из-за этого газлайтинга, из-за того, что население до сих пор не до конца понимает, что «Грузинская мечта» автоматически означает отказ от Евросоюза.
Если удастся сломить ситуацию, если «Грузинская мечта» покажет свое истинное лицо, точнее не покажет, а если оно станет понятным даже той части населения, которая до сих пор голосовала за них, то в этом случае уже ситуация значительно изменится, и «Грузинской мечте» будет уже куда сложнее обманывать и обдуривать людей этим мороком пропаганды, который мы наблюдаем последнее время.
«Русский мир» под рев моторов: в Тбилиси прокладывают маршрут для «Ночных волков»
– Если мы опять же посмотрим на заявление Марты Кос, она говорит как раз о том, что европейские страны все-таки не могут прийти к какому-то единому решению по вопросу Грузии. Но в то же время у нее есть такая фраза, что мы не можем совсем прерывать контакты с грузинским правительством, потому что мы не можем потерять Грузию. У вас есть ощущение, что в конечном итоге, Европейский Союз будет вынужден пойти на переговоры с грузинским правительством, чтобы не потерять Грузию совсем.
– Есть два типа отношений между странами. Первый тип отношений – это который сейчас у Грузии с Евросоюзом, когда Грузия говорит, что мы хотим стать членом ЕС, и Евросоюз говорит, что вам нужно сделать. Это одна модель отношений – так называемое трек-членство, которое, по сути, должно закончиться через определенное количество времени, и Грузия должна стать полноправным членом Европейского Союза. Это одна возможная модель отношений.
Другая модель отношений, это когда у нас есть две страны, которые ни о каком членстве и ни о какой интеграции друг с другом не говорят, но в то же время у них есть отношения. У Евросоюза есть отношения с Танзанией, Чили, Перу, Таджикистаном, Узбекистаном и так далее. Эта модель отношений она тоже существует, но эта модель отношений – это уже отказ от членства, от всех тех бенефитов, которые есть у стран-членов и у тех государств, которые хотят вступить в Европейский Союз. И это совершенно другая модель отношений, в которой ни о какой интеграции уже никакого разговора не будет.
Первая модель, то есть восстановление евроинтеграции Грузии – я не думаю, что Евросоюз сейчас в состоянии говорить с «Грузинской мечтой» об этом. И «Грузинская мечта» делает все, чтобы этого не произошло. Что касается второй модели, то опять-таки, у Европейского Союза есть отношения и с Северной Кореей. То есть здесь уже речь идет не об улучшении дипломатических отношений, а об их полном изменении, рекалибрации. И для населения Грузии это будет очень-очень плохо.
Что касается игры, я не думаю, что здесь Тбилиси пытается пересидеть Брюссель. У нас есть Российская Федерация, которая очень активно пыталась вмешаться в выборы в Румынии, в выборы в Молдове. И у них это не получилось. К сожалению, у них это получилось в свое время в Грузии. Это такая грузинская модель, которую сейчас Кремль пытается экспортировать в первую очередь в Молдову, в которой будут выборы, если я правильно помню, уже в сентябре. И это такая модель, которую Кремль пытается противопоставить модели евроинтеграции, которая есть у Брюсселя. То есть это игра не между Иванишвили, Кобахидзе и Брюсселем. Это игра между Кремлем и Брюсселем. Но только тут есть одна маленькая проблема. Если Кремль действительно пытается активно вмешаться и что-то изменить в свою пользу, Евросоюз до сих пор даже и не воспринимал все, что происходило, как действия против него.
Сейчас уже ситуация постепенно меняется. Вот это осознание и понимание стратегии Кремля, оно в Брюсселе уже появилось. Но опять-таки, к сожалению, мы не видим конкретных ходов, которые бы Брюссель предпринял против всего этого.
Традиционно страной, которая могла играть с Кремлем на равных, были Соединенные Штаты Америки. Брюссель традиционно был более поддерживающей стороной, нежели главным инициатором. Сейчас ситуация меняется. Мы видим, что США пытаются слегка дистанцироваться. Они пытаются взять модель арбитра вместо модели участника. А Евросоюз, наоборот, активнее участвует в собственной геополитике. Я тоже думаю, что правильно, потому что, в конце-то концов, это европейский континент и у Евросоюза куда больше ответственности за собственную безопасность, чем у Соединенных Штатов Америки. Но это не исключает, опять-таки, кооперации между США и Европейским Союзом.
– На прошлой неделе Ираклий Гарибашвили, вокруг которого последнее время ходили слухи, покинул пост председателя партии и заявил, что уходит из политики. Есть мнение, что, во-первых, это может в очередной раз свидетельствовать, что внутри партии есть кризис, что не все так хорошо, если даже «верные солдаты» Иванишвили покидают ряды партии. Во-вторых, что происходит зачистка даже внутри «Грузинской мечты», и политическое поле освобождается под Кабахидзе, который считается более резким антизападником, чтобы дать ему больше свободы действий…
– В первую очередь, я бы сказал, что от перестановки слагаемых сумма не меняется. «Грузинская мечта» остается «Грузинской мечтой». То, что Гарибашвили ушел, это было, очевидно довольно давно. Он не участвовал в политической жизни, его не было на политических советах партии и так далее. То, что его влияние внутри «Грузинской мечты» уменьшалось, это тоже было вполне очевидно всем, кто немножечко знаком с грузинской политикой. Сложно сказать, Гарибашвили сам ушел, ему позволили уйти, или Иванишвили просто перенес его в разряд резервных игроков. Я этого ничего не исключаю. Но на сегодняшний день очевидно, что Гарибашвили озвучивал ту часть «Грузинской мечты», которая реально волнуется о том, что сейчас происходит. Недавно было интервью Кахи Кахишвили, это бывший министр пробации «Грузинской мечты», который тоже очень отчетливо говорил о своей озабоченности, будь то санкции, будь то все, что происходит, и так далее.
Конечно, это все пытаются подавать в соусе суверенитета, что правящая партия – цельный монолит и так далее, но на самом деле это же не так, и это очень отчетливо видно даже из тех стейтментов, которые делают представители «Грузинской мечты».
Очевидно, что там что-то происходит, не совсем понятно, что там может происходить, потому что в авторитарном режиме правящая партия обычно – под тотальным контролем этого авторитарного режима. Но с другой стороны, есть еще бизнесмены, есть еще семьи тех людей, которые создают режим. И вот эти люди уже не так хорошо относятся ни к санкциям, ни к тому, что им приходится все время оправдываться за свои действия и так далее.
То есть, я думаю, что все это играет определенную роль, и «Грузинская мечта», конечно, не может не понимать, что эта изоляция, которая существует, значение, которой они пытаются преуменьшить, на самом деле она есть, она действует, и от нее очень много дискомфорта, в первую очередь самой «Грузинской мечте».
«Верный солдат» или дезертир: почему Ираклий Гарибашвили покинул «Мечту»
