«Мы все в списках потонули». Как в России исчезают запретные книги

Би-би-си разбиралась, как издатели, библиотеки и книжные сервисы создают свои черные списки, куда исчезают запрещенные книги и есть ли у участников книжного рынка реальные механизмы, позволяющие избежать преследования силовиков.

За последний месяц как минимум три издательства — «Самокат», «Рипол» и «Эксмо» — отправили в книжные магазины списки книг, которые следовало срочно изъять из оборота. Указанные книги предлагалось вернуть поставщику или уничтожить, предоставив письменные доказательства утилизации.

Как рассказали два источника Би-би-си на книжном рынке, эти списки издательства составляют самостоятельно, выбирая из ассортимента книги, которые могут подпасть под закон о пропаганде ЛГБТ. «Никаких директив ни у кого нет, все составляют списки сами, на свое усмотрение», — рассказывает сотрудник одного из российских издательств.

По его словам, списки делают, исходя из «собственных представлений о прекрасном». «Бремя вычисления ЛГБТ-пропаганды и экстремизма [по закону] лежит на всех [участниках книжного рынка], потому что придут ко всем. Издатель издал — преступление. Книготорговец продал — преступление. Все на всех размазано, все ужасно дергаются и нет единого окна, в которое можно обратиться и узнать, что именно считать пропагандой», — рассказывает собеседник Би-би-си.

«Феминизм — нельзя, если гей счастливый — нельзя, если гей несчастный — можно, но обязательно, чтобы один. Две девочки в постели — нельзя, но если они рассказывают друг другу русские народные сказки, то, наверное, как-то можно», — пытается описать параметры определения «ЛГБТ-пропаганды» в книгах собеседник Би-би-си в одном из издательств.

Трое владельцев книжных магазинов рассказали Би-би-си, что не успевают оперативно изучать свои книги на предмет «пропаганды». Об этом же рассказывает источник Би-би-си в одном из издательств: «Когда сотрудников Individuum посадили под домашний арест, мы попросили всех наших: «Товарищи, проверьте, что в продаже». Они отвечают: «Подожди, у нас [сейчас] столько списков, мы все в них совершенно потонули, найдем — скажем», — рассказывает сотрудник издательства.

С юридической точки зрения, изъятие книги из продажи вполне «надежно защищает как издательство, так и магазин от возбуждения дела об административном правонарушении», и это «надежная страховка» от юридических рисков, считает партнер коллегии медиаюристов Сергей Марков.

Но проблема в том, что тот же книготорговец не может постоянно проверять книги на предмет «опасного содержания», объясняет Би-би-си бывший владелец петербургского книжного магазина «Порядок слов» Константин Шавловский. «Практика последнего времени показывает, что при желании можно докопаться до всего: начиная с [книг] Ленина, у которого можно обнаружить и терроризм, и экстремизм, и заканчивая Толстым, который оскорбляет чувства верующих. И мы, конечно, интеллектуалы и все такое, но 15 тысяч книг, которые продаются [в магазине] единовременно, никто не читал. Это технически невозможно — в России, слава богу, пока издается очень много книг, речь идет о сотнях наименований в неделю. К тебе постоянно приходят новинки, а ты еще должен и старое перечитывать», — рассказывает Би-би-си Шавловский.

Четкой практики отбора запрещенных книг нет, писал «Коммерсант» в 2024 году. При этом получить «внутренние указания» участники книжного рынка пытаются уже больше трех лет. Например, ассоциация компаний интернет-торговли (АКИТ) утверждала, что еще в 2022 году, до принятия закона «О пропаганде ЛГБТ», направила в Госдуму список из более 250 наименований — в том числе книги Федора Достоевского, Харуки Мураками, Стивена Кинга и Оскара Уайльда — чтобы понять, как закон будет работать. Что решили по поводу этого списка в Госдуме, неизвестно, но спустя год маркетплейс «Мегамаркет» устроил чистку своего ассортимента, сняв с продажи около 50 наименований книг из списка, который АКИТ отправлял законодателям, писал «Коммерсант». Какие конкретно книги были сняты, маркетплейс не уточнял. Тогда же онлайн-магазин «Лабиринт» скрыл часть книг, пояснив, что он «против цензуры», но не может «себе позволить риск остановки работы».

5 декабря 2022 года, в день, когда закон подписал президент Владимир Путин, с сайта интернет-издательства Ridero стали исчезать книги, а в самом издательстве объявили о запуске проверки своей библиотеки нейросетью. А руководитель книжного интернет-сервиса «Литрес» Евгений Селиванов заявил РБК, что сервис будет снимать с продажи книги, которые могут попасть под действие нового запрета ЛГБТ-пропаганды, и будет «рекомендовать авторам переписать тексты, чтобы их можно было вернуть в продажу».

Сейчас магазины сами боятся заказывать книги, в которых можно усмотреть любой намек на ЛГБТ-пропаганду, рассказали Би-би-си три источника на книжном рынке.

«Каждый товаровед [в книжном магазине] читает каждую книгу и смотрит, нет ли на 125 странице неположенных поцелуев», — рассказывает источник Би-би-си на книжном рынке. «Никому не хочется сесть за распространение [пропаганды]», — объясняет сотрудник российского издательства.

В пропаганде «движения ЛГБТ», признанного в России экстремистской организацией, власти обвиняют сотрудников издательства Individuum (с 2023 года входит в состав холдинга «Эксмо»).

Трем сотрудникам — сейчас они находятся под домашним арестом — вменяют незаконную продажу книг связанного с Individuum издательства Popcorn Books (специализируется на подростковой и young adult литературе). В уголовном деле, по версии правозащитной группы «Первый отдел» (объявлена российскими властями «иноагентом»), в первую очередь упоминается скандальный бестселлер «Лето в пионерском галстуке» (о любви пионера и вожатого). Книга была напечатана беспрецедентным для России тиражом в 250 тысяч экземпляров и вызвала нападки Захара Прилепина и других ультрапатриотов. Признанные «иноагентами» авторки «Лета» — Екатерина Сильванова и Елена Малисова — еще в 2022 году покинули Россию.

Также в «деле издателей» упомянуты книги «Окна во двор» и «Тетрадь в клеточку» Микиты Франко. Писатель из Казахстана, Франко позиционирует себя как небинарную персону. Остальные книги переводные: например, графический роман «Heartstopper» Элис Осман рассказывает о том, как два старшеклассника влюбляются друг в друга, «Лисья нора» Норы Сакавич показывает жизнь аутсайдеров — игроков команды несуществующего вида спорта «экси». Ни одна из этих книг в России не запрещена и в официальном списке экстремистских материалов не значится.

Несколько книг из этого списка изъяли при обыске в магазине «Карта мира» в Новосибирске, рассказали Би-би-си трое собеседников на книжном рынке. Обыск проводили в день задержания сотрудников издательства Individuum, помимо книг, у «Карты мира» изъяли оргтехнику. Руководители магазина сейчас проходят свидетелями по «делу издателей», рассказали Би-би-си три источника на книжном рынке. В «Карте мира» от комментариев отказались.

Почему именно эти книги упоминаются в уголовном деле, не понимают даже связанные с государством эксперты. «Возникает вопрос, существуют ли у специальных служб какие-то неопубликованные или закрытые экспертные заключения, так как данные книги не внесены в открытый перечень экстремистских материалов. Возможно, мы видим фрагментарность и несогласованность действий отдельных регулирующих органов», — заявили в Российском книжном союзе (бессменный руководитель организации — бывший глава КГБ и экс-премьер России Сергей Степашин).

Источник, знакомый с работой «Эксмо», рассказал Би-би-си, что карточки книг обычно «затягиваются» на сайт автоматически [из внутренних баз издательства], а вот удалять их нужно вручную. Были ли удалены с сайта «ЛГБТ-книги» «Popcorn Books» и появлялись ли [на сайте] их названия, собеседник Би-би-си не помнит. Книги «Popcorn Books» «забыли снять» с сайта, утверждают два собеседника Би-би-си на книжном рынке.

В феврале 2024 года депутат Госдумы Олег Колесников обратился в полицию по просьбе «о содействии» некоего гражданина (имя его в документах дела скрыто) — депутат усмотрел в новом романе Владимира Сорокина «Наследие» пропаганду педофилии. В решении суда по этому делу говорится, что в нем фигурировал целый «реестр обращений граждан в отдел полиции». «Написали [в Следственный комитет] 1,5 тысячи доносов со всей России — буквально, с Дальнего Востока люди писали. Все доносы пришли к одному следователю», — вспоминает собеседник Би-би-си, близкий к издательству «АСТ».

В марте силовики провели на маркетплейсе Wildberries контрольную закупку книги у компании «Альва СПб». В апреле протокол полиции по статье КоАП о порнографии в «Наследии» поступил в Таганский суд, после чего издательская группа «Эксмо-АСТ» остановила продажи романа. Издатели ссылались на заключение Экспертного центра при Российском книжном союзе, что эти произведения содержат запрещенную к распространению информацию, которая может быть признана «пропагандой нетрадиционных сексуальных отношений и (или) предпочтений, смены пола».

Кто был заказчиком этой конкретной экспертизы — не уточнялось. На сайте Книжного союза говорится, что заказчиками могут быть правоохранительные и другие органы госвласти, а в состав экспертов входят, в частности, представители Роскомнадзора, Российского военно-исторического общества, Русской православной церкви, Духовного управления мусульман России, Федерации еврейских общин России.

Но в мае 2024 года «РИА Новости» сообщило со ссылкой на неназванный источник, что из-за романа «Наследие» Сорокина уже якобы ведется доследственная проверка по уголовной статье за «порнографические изображения несовершеннолетних». Однако автора «Наследия» в этом не обвинили — и вместо уголовного дела завели административное по аналогичной статье против издательств, типографии и магазина.

«Вменили педофилию, причем в книге написано, что девочке уже 20 лет, она просто очень молодо выглядит. Это никого и ни в чем не убедило», — объясняет источник Би-би-си, близкий к «АСТ».

Убедило суд заключение «Центра социокультурных экспертиз» (ЦСЭ) — там сочли, что читателем девочка воспринимается как несовершеннолетняя. В суде эксперт ЦСЭ заявила, что «эпизоды порнографического характера не влияют на содержание и восприятие книги», и «деградацию общества можно было описать без деталей полового акта с несовершеннолетним персонажем», и вообще, необходимость в описании полового акта в произведении, по мнению эксперта, отсутствует. Защита в судах безуспешно ссылалась на альтернативное исследование той же книги, проведенное специалистами ГБУ «Московский исследовательский институт» — судьи учитывать его отказались.

С июня по декабрь 2024 года Таганский суд Москвы оштрафовал на 4 млн рублей за издание и распространение «Наследия» издательства АСТ, «Эксмо», типографию «Парето Принт» и книготорговую компанию «Альва СПб». В марте 2025 года кассационный суд по жалобе АСТ оставил решение в силе. Остальные оштрафованные компании ожидают апелляции.

Одновременно с «Наследием» Эксмо-АСТ год назад остановило продажи еще двух книг — «Дом на краю света» Майкла Каннингема и «Комнату Джованни» Джеймса Болдуина из-за «пропаганды ЛГБТ». Издатели при этом ссылались на экспертизу того же ЦСЭ. Как выяснила Би-би-си, подстраховались они не напрасно — еще в 2023 году «Комнату Джованни» выявили как запрещенную силовики в Нижегородской области — после того, как некий покупатель заказал ее через интернет-сервис «Читайна». Владеющая сервисом компания «Пароль НН» купила книгу у компании «Белони М» — партнера издателя книги «АСТ» и отправила покупателю через выбранный им магазин. Письмо АСТ об изъятии «Комнаты Джованни» из продажи продавцы получили уже после того, как книга была продана через сайт «Читайна». Сначала «Пароль НН» получил штраф на 400 тыс. рублей — «ниже низшего предела», но Нижегородский облсуд решил, что наказание слишком мягкое, и велел дело пересмотреть. В итоге тяжба затянулась на год, и дело прекратили, поскольку срок давности истек.

Практически одновременно с арестом сотрудников издательства Individuum, в российских магазинах — московском «Фаланстере» и петербургских «Подписных изданиях» — изъяли одни и те же книги по подозрению в «пропаганде нетрадиционных сексуальных отношений» («Подписные издания» уже оштрафовали за это на 800 тыс. рублей).

Кроме того, оба магазина получили протоколы за распространение материалов нежелательной организации. В обоих случаях речь шла о книге «Еду в Магадан» белорусского анархиста Игоря Олиневича, изданной при поддержке Федерации анархического черного креста (внесена в реестр нежелательных организаций в феврале 2024 года).

Административное дело о распространении этой книги против директора «Подписных изданий» Елены Орловой начали из-за «доноса доброжелателя», рассказывает источник Би-би-си на книжном рынке. «Это официально в деле есть. Некий доброжелатель пришел, купил книгу и написал донос», — объясняет собеседник Би-би-си.

Дело против соучредителя магазина «Фаланстер» Бориса Куприянова открыли в результате «оперативной разработки», утверждает источник Би-би-си на книжном рынке. «Была сделана контрольная закупка», — поясняет собеседник Би-би-си. Как оперативники выяснили, что в «Фаланстере» есть нужная им книга, неизвестно.

Формально книгу «Еду в Магадан» должны были снять с продажи после признания Федерации анархического черного креста нежелательной организацией. Но, как предполагает собеседник Би-би-си на книжном рынке, в магазине книгу «просто не заметили», потому что она вышла в 2013 году. За распространение этой книги «Фаланстер» оштрафовали на 80 тыс. рублей, а лично Куприянова — на 40 тыс.

Распространение информационных материалов, издаваемых «нежелательными организациями» законом запрещено. При этом нет никаких официальных разъяснений, как трактовать этот запрет в отношении книг, не связанных напрямую с деятельностью таких организаций, а только изданных при их поддержке. Например, Европейский университет в Санкт-Петербурге оштрафовали за хранившиеся в его библиотеке книги о музеях и Лао Цзы, изданные при поддержке «нежелательного» фонда Сороса — суд также постановил эти книги уничтожить.

В Якутии директора университетской библиотеки Светлану Ушницкую оштрафовали за книги автора, именем которого названа «нежелательная организация» (ее название, имя и фамилия автора в тексте решения на сайте суда скрыты). Директор безуспешно доказывала, что автор не мог иметь отношения к деятельности этой организации. Наиболее вероятно, что речь идет о книгах умершего в 1985 году немецкого писателя Генриха Белля, именем которого назван созданный после его смерти фонд, признанный «нежелательным» в 2022 году. Ответить на вопрос, есть ли сейчас в наличии книги Генриха Белля, в библиотеке отказались, в электронном каталоге учреждения книг Белля нет. Сама Ушницкая на вопрос Би-би-си, заданный в мессенджере, не ответила.

«Нежелательных организаций» в России более 230, но списков изданных ими книг и методик их выявления нет. Это не мешает силовикам искать запрещенные книги в региональных библиотеках. Так, два года назад директора межпоселенческой библиотеки в Саратовской области обвинили в распространении 11 книг основанного в 2014 году в Украине религиозного движения «Аллатра». Эти книги библиотеке подарила местная пенсионерка. После признания «Аллатры» в 2023 году «нежелательной организацией», книги оставались в открытом доступе, о чем узнал начальник отдела ФСБ из расположенной в поселке войсковой части. В суде директор библиотеки уверяла, что после прокурорской проверки заперла книги в сейф, а затем уничтожила. Ей не поверили и выписали штраф.

В Ярославле аналогичное дело завели после того, как некий «читатель» в 2024 году записался в библиотеку и в тот же день получил на руки все шесть хранившихся там книг с учением «Аллатры». Директор библиотечной сети города уверяла в суде, что в подчиненных ей библиотеках хранится более 1 млн книг, проверить их содержание невозможно. Выданные читателю книги, рассказывала она, были изданы в 2012 и 2013 году минским издательством «Аллатра» — еще до создания одноименного «нежелательного» движения в Украине, так что не могли содержать запрещенную информацию об организации, которой на момент издания не существовало. Но суд оштрафовал женщину на 20 тысяч рублей.

В качестве эксперимента Би-би-си обзвонила пять городских библиотек в разных городах страны и спросила, если ли у них в наличии книги «Еду в Магадан» Олиневича и «Лето в пионерском галстуке». Фамилию Олиневича никто не слышал, про «Лето в пионерском галстуке» знали все. «Ее не выдают более, — со вздохом сказали о „Лете в пионерском галстуке» в одной из петербургских библиотек — Я думаю, ее уже вообще никак нигде [не найти]».

«Нет-нет-нет, — ответили на тот же вопрос в московской библиотеке — Это вы даже не ищите уже, только если с рук где-то».

Единственным официальным списком запрещенных книг в России был и остается постоянно обновляемый перечень «экстремистских материалов» на сайте Минюста — их в него вносят по решениям судов. В этом списке 5,5 тыс. наименований — и «Лета в пионерском лагере» среди них нет, как и книги Олиневича. Библиотеки, в том числе школьные и сельские, обязаны сверять с ним свои фонды и исключать «экстремистскую литературу» — за нарушение требования суды регулярно штрафуют директоров учреждений. Суды «приговаривают» к уничтожению экземпляры, которые были «вещественными доказательствами», а государственные библиотеки получают от начальства черные списки или сами избавляются от «токсичной» литературы, не дожидаясь, когда к ним придут силовики.

Борьба с книгами, как и политические репрессии в России, обострилась после аннексии Крыма и введения против России западных санкций. Первое громкое «библиотечное» дело завели в 2015 году против директора библиотеки украинской литературы в Москве Натальи Шариной — по заявлению бывшего сотрудника библиотеки о наличии в библиотеке «русофобской и бандеровской литературы». В деле Шариной по «экстремистской» статье о «возбуждении ненависти с использованием служебного положения» и статье о растрате (на юридическую помощь библиотеке) фигурировали книги, которые эксперты признали способными «оказать влияние на формирование националистических установок против россиян», «быть использованы для изменения массового сознания и служить основой для ультрарадикальных и националистических установок».

После обысков в библиотеке директора отправили под домашний арест, а в 2017 году приговорили к условному сроку 4 года. Шарина и ее защита утверждали, что 16 из 24 книг из ее дела в библиотеку подбросили в ходе обыска. Ни одна книга из этого списка не была выдана ни одному из читателей. Во время следствия фонды библиотеки передали библиотеке иностранной литературы, а госучреждение с названием «Библиотека украинской литературы» переименовали в «Центр развития туризма города Москвы» — и затем ликвидировали.

В приговоре Шариной говорится, что по инструкции книги, включенные в перечень экстремистских материалов, подлежали утилизации. Их списывали по акту и уничтожали «при помощи измельчителя бумаги или путем сжигания».

Кроме того, еще в 2010–2011 гг. управлением культуры Москвы был издан приказ, согласно которому библиотекам предписывалось проверять свои фонды на наличие «асоциальной информации» и информации, которая может оказать негативное влияние на психику несовершеннолетних, нацисткой символики на обложке книги.

После полномасштабного вторжения России в Украину репрессии в отношении книг стали еще более массовыми. В 2023 году государственные библиотеки стали получать из вышестоящих ведомств списки писателей, признанных Минюстом «иноагентами», и тех, кто выступал с критикой военных действий. Источник Би-би-си в одной из российских государственных библиотек рассказывал, что библиотека получила указание убрать и списать книги русской и советской классики, где есть предисловие или послесловие «иноагента» Дмитрия Быкова.

При этом в Госдуме с лета 2024 года дожидается второго чтения принятый в первом чтении проект поправок в закон «О библиотечном деле». Его написали члены думского комитета по культуре — среди них театральный критик Елена Ямпольская (сейчас советник президента РФ), актеры Дмитрий Певцов и Елена Драпеко и политик Александр Шолохов — внук писателя Михаила Шолохова.

Депутаты предложили официально ограничить выдачу книг «иноагентов», а также «экстремистов» и «террористов» из списка Росфинмониторинга, а в аннексированных Россией украинских регионах изъять из библиотек «украинскую пропагандистскую литературу» и книги, «героизирующие националистов и предателей».

Правительство в апреле 2024 года идею поддержало, но отметило, что сначала надо разработать механизм ограничений и определить места для размещения таких книг. Механизм создан не был, законопроект заморожен.

«Такая цензура, как запрет пропаганды ЛГБТ и «чайлдфри», абсолютно ненормальна, — считает юрист Сергей Марков. — Но наличие официальных списков как раз было бы еще более пагубно, потому что это означало бы предварительную цензуру. Для их составления необходим штат цензоров, который будет читать книги и выявлять запрещенное. Вместо этого контроль все же происходит постфактум, без «черных кабинетов» [т.н. cabinet noir, в которых цензоры в Европе и Российской империи раньше занимались перлюстрацией писем] — путем выявления, а не предварительного запрета публикации запрещенного контента». Каждый распространитель должен сам просчитывать риски выпуска и/или продажи книги, опираясь на абстрактную норму о запрете пропаганды, утверждает юрист.

Как избавляться от запрещенных книг, в магазинах пока не придумали, но возвращать их поставщику готовы далеко не все. «Если мы делаем возврат издательству, то оно должно вернуть нам деньги. И тогда это реализация, а значит, распространение», — уверен владелец российского книжного магазина, говоривший с Би-би-си на условиях анонимности. Если магазин купил книги у издательства, то для того, чтобы эти книги вернуть, нужно подписать новый договор, и «издательство как бы купит эти книги назад, что распространение в чистом виде», — уверен сотрудник одного из российских издательств.

Би-би-си нашла решение суда от 2023 года, в котором говорится о споре тверской книготорговой компании «Форум» с издательством Individuum. Компания просила суд заставить издательство принять обратно 229 непроданных книг в связи с вступлением в силу поправок в КоАП, из-за которых «книжные магазины вынуждены снимать с продажи книги, которые могут попасть под закон об ЛГБТ пропаганде». Вернуть книги — их названия в решении не указаны — не удалось. Суд признал, что договором между Individuum и «Форумом», который был заключен в 2022 году, «не согласовано условие о возврате нереализованного товара». Директор «Форума» Анна Невлютова не ответила на вопросы Би-би-си.

С юридической точки зрения, возврат считаться распространением не может. «Получение денег за тираж — это его экономическая реализация. А «распространение» — это категория юридическая. Смысл запрета на распространение заключается в запрете предложения книги аудитории, а не внутренних транзакций, объясняет медиаюрист Сергей Марков. Впрочем, добавляет он, нельзя исключить, что правоохранительные органы сочтут возврат распространением — хотя с юридической точки зрения это абсолютная подмена понятий.

В качестве альтернативы возврату, рассказали собеседники Би-би-си в трех книжных магазинах, обсуждается вариант отдавать книги «за шоколадку» или «возвращать их в издательства как брак». Есть еще один выход — сдать книги в макулатуру. Например, в московской компании «Мак Экология» вопросу, можно ли у них утилизировать новые книги, не удивились. «Мы же с макулатурой работаем, обращаются книжные, библиотеки. Как таковые новые [сдают] не так часто, но бывает».

Издатели, в свою очередь, надеются на популярную в последнее время тактику запечатывания отдельных кусков текста черным цветом. Сейчас в издательствах часто обращаются к авторам книг с просьбой разрешить «закрасить» опасный текст, рассказывает сотрудник одного из российских издательств. Чаще всего, объясняет собеседник Би-би-си, авторы на это соглашаются, «поскольку понимают, что ситуация в России для издателей опасная и становится все опаснее».

«Самый известный пример — автобиография Пазолини. Там страницами замазывали текст по понятным причинам. И этот подход считывался тогда и считывается сейчас как некий жест издателей — не выбросить куски по-тихому, а дать знать читателю, что в тексте была произведена цензура в соответствии с этим звериным законодательством», — утверждает собеседник Би-би-си.

«Читатель сам решает, воспользоваться ли ему какими-либо источниками информации, чтобы выяснить, что же скрыто от него в данной версии издания», — подтверждала выпустившая книгу издательская группа «Эксмо-АСТ», подчеркивая, что подобная практика [закрашивания текста] уже широко применяется в российских издательствах. Она «подсвечивает государственную цензуру» и делает ее явной для читателя, снимая юридические риски с распространителей, согласен с издателями Сергей Марков.

Дела и штрафы за хранение запрещенных книг — это, по мнению юриста, «политический произвол, а не юриспруденция». При этом уничтожение книг Марков считает невозможной мерой, которую сравнивает с «451° по Фаренгейту» Рэя Брэдбери. «Я никогда не буду выступать за уничтожение книг и буду искать любые возможности для того, чтобы не прекращать их существование», — добавляет юрист.

Но книги в России уже несколько лет жгут, режут измельчителями или сдают в пункты вторсырья. Так, изданные при участии фонда Сороса книги (признан в РФ нежелательной организацией) в учебных заведениях Коми сжигали еще в 2016 году.

«Сожгли современных русских социологов, философов, политологов, — говорил «Коммерсанту» председатель региональной правозащитной организации «Мемориал» Игорь Сажин. — Книги сжигают не по смыслу, а по трусости». Даже в советское время, рассказывал «Коммерсанту» правозащитник, книги отправляли в спецхраны, а не сжигали. Уже в годы перестройки, вспоминал Сажин, спецхраны открыли, и люди «толпами ходили читать и удивлялись, почему это все скрывали».