«Личная месть Лукашенко». Как белорусские власти поставили на поток преследование политических эмигрантов

Сотни белорусских эмигрантов, покинувших страну после массовых протестов 2020 года, столкнулись с преследованием со стороны властей на родине. Прошлый год стал рекордным по числу заочных уголовных дел, заведенных по «политическим» статьям. Людям звонят и пишут, чередуя угрозы с уговорами вернуться; в Беларуси арестовывают их имущество и преследуют родственников. Ни одна другая страна на постсоветском пространстве не оказывает такого систематического давления на собственных граждан в эмиграции.

По вечерам перед сном Анна Красулина уже привыкла ставить телефон на авиарежим — чтобы не реагировать на непрошенные звонки и сообщения из Беларуси.

Незнакомцы начали донимать пресс-секретаря лидера белорусской оппозиции Светланы Тихановской почти сразу после отъезда из страны в августе 2020 года, когда были жестко подавлены самые массовые в истории Беларуси протесты против фальсификаций на президентских выборах.

Один из таких «неравнодушных граждан», как он назвал себя сам, регулярно писал Красулиной с непрошенными советами — например, предлагал поздравить ветеранов с Днем победы 9 мая.

Иногда, по словам Анны, «неравнодушный гражданин» выходил из роли: об указе Александра Лукашенко о лишении гражданства эмигрантов, которые осуждены по экстремистским статьям, он знал за десять дней до его подписания и публикации в январе 2023-го.

Этот указ — одна из многих репрессивных мер, направленных против белорусских оппозиционеров за границей. Власти называют их предателями и обвиняют в подрывной деятельности с помощью западных спецслужб.

В самой Беларуси инакомыслие подавлено практически полностью: аресты за участие, освещение и любую причастность к протестной активности продолжаются до сих пор. По данным правозащитников из организации «Вясна», с 2020 года были задержаны десятки тысяч человек.

Сотни тысяч человек, согласно оценкам, покинули страну.

Малознакомые люди стали активно писать после эмиграции и журналистке Татьяне Ашуркевич. Они спрашивали, как у нее дела, не собирается ли она приехать в Беларусь или вернуться насовсем.

Зимой этого года, вскоре после публикации расследования Ашуркевич о роли белорусских властей в миграционном кризисе на западной границе страны, анонимные «доброжелатели» в соцсетях стали перечислять статьи уголовного кодекса, которые теперь могут ей грозить.

Через месяц дверь минской квартиры, где журналистка жила до эмиграции, кто-то снаружи залил монтажной пеной так, что ее стало невозможно открыть. В то же утро к заклеенной двери пришли милиционеры — искать прописанную, но давно не живущую там Ашуркевич.

Тогда она написала одному из своих инстаграм-подписчиков, который, представляясь машинистом на железной дороге, делился с Ашуркевич своим мнением об оппозиции и о журналистской работе в эмиграции.

«Я спросила прямо: если у вас есть ко мне вопросы, если вы завели уголовные дела, вы скажите мне прямо. К двери и к квартире я никакого отношения не имею, там живут другие люди. Зачем вы это делаете?» — рассказывает Ашуркевич.

Собеседник, говорит она, моментально сменил стиль общения на более казенный, сказал, что уголовные дела — это не его компетенция, но он может спросить в профильном отделе. Не могла бы только журналистка — услуга за услугу — поделиться с ним информацией о воюющих на стороне Украины бойцах белорусского полка Калиновского, тем более, что она про это уже писала. Ашуркевич в ответ заблокировала аккаунт.

«Методы работы белорусских силовиков мало чем отличаются от работы КГБ в советское время — только с учетом технологического прогресса, — говорит Андрей Стрижак, руководитель организации BYSOL, помогающей белорусским политическим эмигрантам. — Достаточно открыть телеграм или инстаграм и написать оппозиционеру его домашний адрес или паспортные данные — это уже будет воспринято как серьезная угроза».

В подавляющем большинстве случаев авторы угроз не говорят, какое ведомство они представляют. Внутри страны преследованием по политическим статьям в основном занимаются КГБ и управление по борьбе с организованной преступностью и коррупцией (ГУБОП и ПК) МВД страны.

Семь белорусских эмигрантов, с которыми Би-би-си говорила для этого текста, рассказали, что в той или иной форме чувствуют исходящие из родной страны давление и угрозу. Еще семеро отказались разговаривать даже анонимно — опасаясь за близких родственников или друзей, которые остаются в Беларуси.

Одна собеседница рассказывала, что звонившие говорили, что знают ее новый адрес и угрожали вывезти обратно в Беларусь силой.

Другая говорила, что прямые угрозы «добраться до нее» звонящие и пишущие чередуют с уговорами вернуться — в том числе предлагая «порешать ее финансовые проблемы» в обмен на информацию.

В июле прошлого года Анна Красулина получила 11 лет колонии — она была осуждена по так называемому «делу аналитиков Светланы Тихановской»: 20 обвиняемых получили суммарно более 206 лет тюрьмы — в числе прочего за заговор и «участие в экстремистском формировании». Все фигуранты к началу дела находились за пределами Беларуси.

Это стало возможным благодаря введенному в 2022 году «специальному производству», которое позволило судить заочно тех, кто подозревается в преступлениях против государства, человечества, а также «угрожающие национальной безопасности».

Сама Светлана Тихановская, которая, как считает оппозиция, победила на выборах 2020 года, в марте 2023-го была заочно приговорена к 15 годам. Но «дело аналитиков» — политологов, социологов и журналистов, работавших с ее офисом, — пока остается самым масштабным заочным процессом.

Журналистка и сотрудница аналитического центра Atlantic Council Анна Любакова получила в рамках этого дела 10 лет. По ее словам, она даже не знает некоторых осужденных, хотя формально состояла с ними в одном «формировании».

На таких заочных процессах подсудимые могут не знать точно, в чем именно их обвиняют, только номера статей УК — в лучшем случае. Суды проходят в закрытом режиме, интересы подсудимых представляют государственные адвокаты по назначению. Они со своими подзащитными тоже не общаются.

Правозащитный центр «Вясна» стал с 2020 года главной организацией, которая фиксирует случаи политического преследования граждан Беларуси. «Сейчас мы видим новую волну таких преследований, — говорит юристка „Вясны» Светлана Головнева. — В 2022-2023-м было около 140 случаев заочного уголовного преследования. А теперь только за один 2024-й — больше ста».

Весной 2024 года более сотни человек стали подозреваемыми за то, что участвовали в главном оппозиционном празднике, приуроченном к дню основания Белорусской Народной Республики в 1918 году, — Дне воли. Еще несколько десятков человек подозреваются в «экстремизме» за участие в деятельности «народных посольств» Беларуси в странах Европы (они занимаются организацией акций протеста и защитой прав эмигрантов).

День воли в 2025 году завершился тем, что подозреваемыми стали еще около 400 человек.

Их вычисляют по видео и фотографиям: Анна Красулина рассказывает, что уличные акции белорусов за границей постоянно кто-то снимает. Однажды оппозиционеры разговорились со снимавших их подростком — тот рассказал, что на него через соцсети вышли некие люди и пообещали заплатить 50 евро за съемку — главное, чтоб лица были четко видны.

По словам Красулиной, после этой волны дел многие опасаются выходить на акции протеста против Лукашенко даже за границей — ведь почти у всех в Беларуси остался кто-то из близких.

Заочные дела позволяют приходить с обысками и просто с угрозами к оставшимся в Беларуси родственникам эмигрантов. С этим столкнулись практически все собеседники Би-би-си. Из соображений безопасности они говорят об этом только общими словами.

«Это всегда удар по родным, — говорит одна из них. — Очень страшно, когда вы ничем не можете помочь. И вы не можете приехать, вы не можете поддержать».

Это не пустые опасения. 37-летнего Артема Лебедько, который работал в сфере недвижимости и никогда не был публичным человеком, в 2023 году осудили за «финансирование экстремистского формирования». Его отец, ветеран белорусской оппозиции Анатолий Лебедько, живет за границей. В суде Артем говорил, что не понимает суть обвинения.

Еще один собеседник Би-би-си, активист и режиссер Андрей Гнет рассказывает, что после того как силовики приходили к его родителям, тем — ради его и своей безопасности — пришлось резко сократить общение с ним.

Максимально разорвать связи между теми, кто уехал, и теми, кто остался, — сознательная цель белорусских властей, говорит журналистка Анна Любакова: «Даже если человек [в Беларуси] все понимает, он еще трижды подумает, прежде чем говорить с „террористкой»». По ее словам, к ее близким тоже приходили, но она не хотела бы рассказывать подробности. Записанное на ее имя имущество, например, часть дома в деревне, арестовано.

Аресты имущества — еще один способ давления на эмигрантов и их родственников.

Предпринимательница Анна Коновалова уехала из Беларуси с внуками, когда ее дочь — доверенное лицо Тихановской — арестовали вместе с мужем. Антонину Коновалову через несколько лет помиловали и она, несмотря на запрет покидать страну, уехала в Польшу. После ее бегства обеих, мать и дочь, внесли в список «террористов и экстремистов».

Вся принадлежащая им недвижимость, говорит Анна Коновалова, арестована; арест наложен и на деревообрабатывающий бизнес, которым занимались она и ее муж. «Муж сейчас в бегах, — рассказывает она. — Домой трижды приходили сотрудники КГБ, и если бы застали его, то сразу арестовали. Собака наша тоже в бегах, репрессирована».

Беларусь активно объявляла оппозиционеров в международный розыск, например, через Интерпол, который не всегда видел политическую подоплеку уголовных дел.

Так Андрей Гнет оказался в сербской тюрьме, будучи задержанным в октябре 2023 года прямо в аэропорту по прилету в Белград из Таиланда. По его словам, формально его обвинили в неуплате налогов, поэтому противопоказаний для депортации суд не видел.

Семь месяцев Гнет провел в камере, потом его перевели под домашний арест — на следующие пять месяцев. Дважды суд принимал решение о его экстрадиции, и дважды адвокаты обжаловали его. И только в октябре 2024-го, когда по делу о высылке истек срок давности, Гнет сумел уехать из Сербии в Евросоюз.

Больше всего белорусским силовикам помогают коллеги из дружественных стран, прежде всего России. Точных данных о количестве выданных нет, но речь идет о десятках человек: генпрокурор Беларуси Андрей Швед говорил, что только в 2022 году Россия экстрадировала 16 человек, обвиненных в «преступлениях экстремистской направленности» — в основном по таким статьям судят оппозиционеров.

По состоянию на 2024 год в базе розыска МВД РФ, по данным издания «Медиазона» (объявлено в России «иноагентом»), находились не менее 3400 граждан Беларуси.

В ноябре 2024-го в Беларусь из Вьетнама был доставлен Василий Веремейчик, боец воюющего на стороне Украины полка Калиновского. Адвокаты говорят, что официального решения об экстрадиции не было — обычно на это нужно минимум два месяца, Вьетнам же выдал военного через сутки после задержания.

Пожалуй, самым громким случаем принудительного возвращения в Беларусь стала посадка в аэропорту Минска в мае 2021 года самолета компании Ryanair, летевшего из Афин в Вильнюс. На его борту был экс-главный редактор самого популярного в дни протестов телеграм-канала Nexta Роман Протасевич.

С ним до сих пор происходят трудно объяснимые вещи: он выступил на нескольких покаянных пресс-конференциях, избежал тюремного срока и огромного штрафа. То объявлял о создании своего СМИ, то говорил, что работает электросварщиком, потом — курьером. При этом неожиданно оказывался в эфире госканалов и брал интервью в тюрьме у кандидата в президенты в 2020-м Виктора Бабарико — хотя даже его родных не допускали к нему годами.

Эмигрантов объявляли в международный розыск не только по линии Интерпола, но еще и ОДКБ — возглавляемого Россией союза в области безопасности. Это делает потенциально опасными для поездок, например, Армению или Казахстан.

В Европе же отношение к эмигрантам из Беларуси значительно изменилось после начала полномасштабной войны России в Украине — если раньше им сочувствовали, то затем стали ассоциировать со страной, которая приняла участие в агрессии. Некоторым стали отказывать в работе или аренде недвижимости, начались конфликты и на бытовой почве.

Ситуация осложняется тем, что из-за указа Лукашенко 2023-го года белорусы не могут обновить документы за границей — если их паспорт истекает, им нужно возвращаться в Беларусь, где им может грозить арест.

Положение, в котором оказались белорусские политические эмигранты, беспрецедентно даже для выходцев из других авторитарных режимов на постсоветском пространстве.

Своих оппозиционеров преследует, например, Азербайджан: были случаи и нападений, и демонстративной слежки, и насильственного возвращения. Россия также использует разные методы давления на тех, кто уехал с начала войны, — от похищений до угроз конфисковать оставшееся в стране имущество и преследования родственников, но в обоих случаях все это носит гораздо менее системный и массовый характер.

Би-би-си отправила запрос в МВД Беларуси, но ответа на него ко дню публикации этого текста не последовало.

Анна Любакова считает, что в основе преследования белорусских эмигрантов — личная месть Лукашенко за акции протеста 2020 года и последовавшую за этим массовую эмиграцию: «Чтобы мы себя даже за границей не чувствовали себя в безопасности, чтобы мы понимали, что за нами следят».

Андрей Стрижак из BYSOL также уверен, что в основе преследования оппозиции — «психопатическое стремление» Александра Лукашенко контролировать все вокруг себя.

«Понятно, что не каждый человек поддастся на угрозы или вербовку, — рассуждает он, — Но если мы говорим про количество выехавших, то это сотни тысяч человек, а среди них можно найти десятки или сотни тех, кто согласится давать какую-либо информацию, либо как-то негласно сотрудничать с органами».

По его словам, за прошедшие пять лет «войны на истощение» многие эмигранты уже не в силах ее продолжать. Кто-то устал, кто-то хочет сосредоточиться на своей жизни, тогда как у силовиков — практически неисчерпаемый человеческий ресурс.

«С нашей стороны мы, конечно, тоже делаем все для того, чтобы сохранить устойчивость, — говорит Стрижак, — Однако с каждым годом эти усилия стоят все больше ресурсов».

* Власти России признали Андрея Козенко «иностранным агентом». Би-би-си категорически не согласна с этим и оспаривает решение в суде.