Долина могил. Как живет Сребреница через 30 лет после резни

Среди рядов белых обелисков на мемориальном кладбище в боснийских Поточарах выделяется один пустой, без памятника, участок.

Сенад Джозич оставил его для своего отца Асима.

Он исчез 30 лет назад после падения городка Сребреница во время войны в Боснии. «Все мы, те, кто выжил, понимаем: пропавшие без вести погибли. Но, может быть, я смогу дожить до того момента, когда хотя бы часть останков моего отца будут захоронены здесь и я буду знать, где его могила?» — говорит Джозич.

Его отец Асим Джозич — один из примерно тысячи человек, о судьбе которых ничего неизвестно, с тех пор как в июле 1995 года войска Армии Республики Сербской взяли Сребреницу и убили там более 8000 боснийских мусульман — мужчин и подростков.

В земле на участке, оставленном для Асима, уже лежит тело его сына Эльвира, которому было 21 год, когда его убили.

«Мы опознали брата в 2013 году, когда после войны прошло 18 лет и мы уже потеряли всякую надежду, — говорит Сенад Джозич. — И хотя ты знаешь, что он погиб много лет назад, когда тебе говорят это уже наверняка — на сердце становится тяжело. Но потом приходит и облегчение, потому что теперь есть место, куда можно пойти и помолиться за его душу».

Останки Эльвира Джозича были обнаружены в двух массовых захоронениях в селе Каменица в 50 километрах от Сребреницы, недалеко от города Зворник возле границы Боснии с Сербией.

Сюда его тело было перенесено из другой могилы, в поселке Козлук недалеко от Зворника. Чтобы скрыть следы преступления, тела убитых выкопали и экскаваторами переложили в грузовики, которые развезли останки по разным местам в радиусе 50 километров, а землю, где изначально были захоронены жертвы массового убийства в Сребренице, перекопали.

Больше всего таких перезахоронений было обнаружено в Каменице, в местности, которую теперь называют Долиной могил.

30 лет спустя после трагедии в этом селе, лежащем в стороне от главной дороги на Зворник, отремонтированные дома чередуются с заброшенными.

По обочинам идущей через село дороги через каждые несколько сотен метров из густой зеленой травы поднимаются белые памятники. Они стоят там, где были найдены массовые захоронения.

Первые такие могилы были обнаружены следователями международной группы. Они обозначили места захоронений как «Улица Чанчари 2», «Улица Чанчари 3» и т.д. (они же «Каменица 2», «Каменица 3» и т.д., всего 13 захоронений). Именно под такими названиями эти места упоминаются в судебных документах и архивах.

Здесь было найдено 13 таких могил.

«Не знаю, почему для перезахоронения убитых они выбрали именно Каменицу, — говорит местный имам Селвир Муминович. — Может быть, потому, что эта дорога не связывает Каменицу ни с одним крупным городом. Или потому, что они рассчитывали, что в Каменицу уже никто не вернется».

Поиски останков в различных местах захоронений и идентификация жертв, продолжающиеся уже 30 лет, — это мрачное напоминание о том, что массовые убийства, совершенные в июле 1995 года, не забыты и их последствия по-прежнему с нами.

«Есть более 20 идентифицированных жертв, останки которых их семьи не хотят захоранивать, потому что было найдено совсем мало костей», — говорит Садик Селимович, исследователь Института пропавших без вести.

В 30-ю годовщину геноцида на мемориальном кладбище в Поточарах будут захоронены останки еще шести убитых боснийцев. Недавно найденные и идентифицированные фрагменты тел еще 75 человек будут дозахоронены в уже существующие могилы, поясняет Селимович.

Руководители Республики Сербской периода войны Радован Караджич и Ратко Младич были осуждены за геноцид в Сребренице Международным уголовным трибуналом по бывшей Югославии в Гааге.

Но семьи их жертв считают, что в самой мрачной главе истории Европы со времен Второй мировой войны еще рано ставить точку.

«Возможно, точку получится поставить только спустя много лет, а может быть, и никогда», — говорит Джозич, который сейчас работает в библиотеке в Сребренице.

Садик Селимович едва избежал гибели в июле 1995 года. 9 июля, накануне массового убийства боснийских мусульман в Сребренице, он был ранен в селе Биличи неподалеку от Сребреницы, его отправили в больницу в городе Братунац, а оттуда перевезли в лагерь Баткович.

В сентябре 1995 года он узнал, что остался единственным мужчиной в семье. Его отец, трое братьев, все родственники-мужчины были убиты.

Следующие 30 лет Селимович провел в поисках и изучении мест массовых захоронений жертв геноцида в Сребренице.

Селимович собирает и изучает факты. Но это не означает, что эмоции оставили его: мрачные образы убитых, среди которых были женщины и дети, сопровождают его до сих пор.

«Вскрываешь захоронение и видишь: одна кость в этой могиле, другая — в другой, ни одного целого тела», — говорит он.

Останки его брата Хасана были обнаружены в самом большом захоронении, обозначенном в документах как «Каменица 10» (оно же «Улица Чанчари 10»). Там было найдено 1553 фрагмента тел, идентифицированы 380 человек.

Селимович присутствовал при вскрытии этого захоронения в 2006 году. Тогда он подозревал, но не знал наверняка, что останки Хасана находятся тут.

Спустя несколько лет, когда исследователи должны были вскрыть другое захоронение, где, как ожидал Селимович, окажутся останки еще одного его брата, Сабахудина, он решил не ехать туда.

«Нужно было, чтобы при этом присутствовали свидетели. Но я не мог предсказать, как я отреагирую, когда будут найдены останки брата, а я не люблю проявлять эмоции на людях», — говорит он, сидя в своем кабинете Мемориального центра Сребреницы за столом, заваленном бумагами.

Селимович много и громко разговаривает со встреченными нами на пути в Поточары знакомыми, но с трудом подбирает слова, когда пытается объяснить, почему он посвятил свою жизнь поиску мест массовых захоронений.

«Мне просто хотелось найти своих родных и когда-нибудь прийти на их могилы, — говорит Селимович. — Я не думал ни о чем другом. А когда мы обнаруживали еще одну могилу, я не мог дождаться утра, чтобы прийти туда и начать копать».

«Позже это стало работой. Но это не значит, что я больше ничего не чувствую», — добавляет он.

Он говорит, что по-прежнему испытывает «разочарование и отчаяние», когда поиски оказываются безуспешными, и «удовлетворение», когда находят останки кого-то из числившихся пропавшими.

«Тогда по телу сверху вниз проходит какая-то волна», — рассказывает Селимович, помогая себе жестами.

«Каждая могила, каждое тело, каждая найденная кость — у всего есть своя история. Все это — человеческие судьбы. Когда потом узнаешь имена и истории этих людей, бывает, становится еще тяжелее, но бывает, что это приносит облегчение», — объясняет он.

Некоторое время после событий в Сребренице Сенад Джозич и его семья продолжали верить, что их отец и братья живы.

«Мы думали, что, возможно, они где-то прячутся или находятся в каком-то секретном лагере», — говорит Джозич.

Такую надежду многим семьям жертв дал судебный эксперт Роберт Макнейл. В апреле 1996 года он приехал в боснийский город Тузла в составе первой международной группы криминалистов.

«Я жил в Тузле в семье из двух женщин, матери с дочерью. Они никогда не говорили мне, что кто-то из их родных тоже пропал тогда — но в их семье не было ни одного мужчины, и мать всегда ставила на стол одну пустую тарелку», — рассказывает он об одном из самых ярких своих воспоминаний того времени.

Его рабочим местом был временный морг, устроенный в здании старой фабрики в городе Калесия. Он вспоминает, как перед закрытыми дверями морга собирались женщины в надежде узнать, что случилось с членами их семей. Они стояли на солнце, глядя на медэкспертов сквозь решетку, но криминалистам не разрешалось с ними разговаривать, вспоминал это время Макнейл в своей книге Grave faces (это игра слов: название можно перевести и как «Лица в могиле», и как «Мрачные лица»). В ней он описал свой опыт работы в команде судебных экспертов и медиков, собиравшей доказательства геноцида в Боснии.

«Спустя какое-то время женщины поняли, что им ничего не скажут, и стали расходиться. Я думал, что должен им сказать: идентифицировать людей по их останкам тогда, в 1996 году, было чрезвычайно сложно», — говорит Макнейл.

Как криминалист он работал с телами сотен жертв геноцида в Сребренице. В какой-то момент он уехал из Боснии, а когда вернулся спустя два года, то узнал, что его коллеги смогли идентифицировать только восемь человек.

Создание ДНК-лаборатории в столице Боснии Сараеве в 2001 году ускорило процесс идентификации жертв и позволило быстрее передавать их останки семьям.

Но поиски более 7000 человек, пропавших без вести за все время войны в Боснии, продолжаются и сегодня.

«Время идет, у нас становится все меньше свидетелей, которые могли бы показать нам могилы, и достоверной информации», — говорит Садик Селимович.

Многие из тех, кто был непосредственно вовлечен в преступления или был их свидетелем, не рассказывают о том, что они видели или знают. Люди боятся, потому что с обнаружением каждой новой могилы возникают новые вопросы, напоминает Селимович: «Было время, когда они были готовы говорить. Но как только появились люди, которые стали отрицать геноцид в Сребренице, обычный человек, у которого есть семья, стал думать так: „А что со мной будет, если я расскажу все, что знаю?»».

Первые сообщения зарубежных СМИ о массовом убийстве боснийских мусульман в Сребренице появились еще в августе 1995 года. Журналисты написали о них, проанализировав спутниковые снимки, на которых были видны выкопанные ямы — предположительно, могилы для массового захоронения убитых.

Преступления боснийских сербов вскоре обратили на себя внимание международного сообщества, было найдено и вскрыто еще несколько массовых захоронений.

Американские спутниковые снимки помогли также обнаружить несколько мест так называемых вторичных захоронений, или перезахоронений, жертв геноцида. Перезахоронением тел занимались военнослужащие, но привлекались и гражданские лица, работники местных предприятий. Некоторые потом показали в суде, что за три месяца до перезахоронения они участвовали и в самом первом погребении тел.

«Мы делали это ночью, чтобы нас не сняли камеры AWACS (авиационного комплекса радиообнаружения и наведения — Би-би-си). Так нам сказали военные», — рассказал на суде в Белграде Неделько Милидрагович. Он давал показания по делу о массовом убийстве более сотни боснийских мирных жителей в селе Кравица.

Милидраговича привлекли к захоронению тел в могиле в селе Глогова. Через два-три месяца, вспоминает он, его отправили раскапывать эту же могилу.

«Пятнадцать ночей мы вытаскивали тела из земли. А когда мы закончили, нас снова собрали, я не знаю, зачем, потом дали нам по десять литров бензина и кофе. Вот что мы получили в результате», — рассказал Милидрагович.

Его показания подтвердили и другие свидетели.

На мраморном памятнике погибшим боснийцам вычерчена черная извилистая линия. Она изображает дорогу через села Нижняя и Верхняя Каменица, вдоль которой с 1998-го по 2009 годы было найдено 13 массовых захоронений останков убитых из Сребреницы.

Четырнадцатая отмеченная на этой карте точка — это могила пяти боснийцев, чьи тела были сожжены в 1992 году.

В начале войны в 1992 году боснийские мусульмане массово покинули свои дома и бежали на восток страны, когда сербские войска начали наступление на их территории. Тысячи из них нашли убежище в Сребренице, которая в 1993 году была объявлена зоной, находящейся под защитой ООН.

Среди беженцев была и семья Сельвира Муминовича из Каменицы. После того как сербские войска захватили Сребреницу в июле 1995 года, Муминович и его мать смогли добраться до Тузлы, города, контролируемого боснийскими войсками, а его отец прошел пешком через леса и холмы более 100 километров, чтобы добраться до безопасного места.

Через три года после окончания войны, в мае–июне 1998-го, среди разрушенных домов Каменицы, на пастбищах и огородах, заросших травой, были обнаружены первые два перезахоронения.

Рядом с нагромождением тел были найдены бутылки из зеленого стекла и этикетки, которые привели расследователей в Козлук — место, где люди из Сребреницы были убиты и потом захоронены вблизи местного завода по розливу воды.

В последующие годы останки из перезахоронений удалось сопоставить и соединить с останками из первичных могил на основе анализа земли, которая попала из одних могил в другие вместе с телами убитых. Кроме того, связь между захоронениями помогли установить обрывки ткани, которой жертвам завязали глаза, и куски проволоки, которой им скрутили руки.

«До того, как я приехал в Боснию, я видел смерть в различных формах, я видел погибших детей. Но здесь, в Боснии, я был потрясен и количеством жертв, и жестокостью пыток, которым подверглись некоторые люди перед смертью», — говорит судебный медик Роберт Макнейл.

Отдельные могилы в Каменице были обнаружены самими жителями деревни после возвращения в родные края.

«Соседка заметила, что трава была зеленее на одной части луга, и решила посадить там овощи. Когда она вскопала землю, то обнаружила в ней человеческие кости», — вспоминает уроженец Каменицы Селвир Муминович.

«Представьте, что в вашем огороде, там, где вы хотите посадить картошку, лежат более 300 убитых. Мы не могли себе представить, что здесь найдут столько тел», — говорит он.

Муминович позже стал имамом и после войны вернулся в Сребреницу. Он говорит, что хочет остаться здесь навсегда, потому что тут он чувствует себя лучше всего «и душой, и телом».

«Каменицу, пожалуй, лучше всего можно описать словом «между», — рассуждает он. — Она находится между жизнью, которую хочется прожить, и воспоминаниями о мрачных временах».

Такие воспоминания есть почти у всех, кто вернулся в Каменицу после войны, они были увековечены в памятнике погибшим.

«Мы хотели, чтобы он был тем местом, куда могли бы прийти все желающие. А потом они могли бы попытаться вернуться в реальность этого мира, где нужно продолжать бороться», — говорит Муминович.

Борьбу за правду продолжает и Садик Селимович.

Большую часть свободного времени он проводит в родном селе Залазье, где мы общаемся с ним, пока он ждет приезда внуков.

«Мой дом находится на границе — со двора мне видна Сербия. Тысячу раз я спрашиваю себя, почему все вышло именно так, — рассуждает он. — Важно, чтобы мы поставили точку в той войне, но я думаю, что этого не произойдет. Здесь, в этом регионе, во всех странах без исключения у власти находятся те же режимы, что правили в 1992 году, только переодевшиеся из военной формы в гражданские костюмы».

Криминалист Роберт Макнейл тоже не забывает Сребеницу, хотя находится за тысячи километров от нее. Он возвращается туда как представитель организации Remembering Srebrenica UK.

«Я наивно верил, что после трибунала в Гааге и приговоров руководителям [боснийских сербов Ратко Младичу и Радовану Караджичу] другие диктаторы дважды подумают, прежде чем пойти по их стопам, — говорит Макнейл. — Но этого не произошло, история постоянно повторяется, а мир все забывает. Когда началась война в Украине, политики в Великобритании говорили, что это первая война в Европе после Холокоста».

Сенад Джозич борется за сохранение памяти об убитых.

От родственников он слышал, что его отец Асим Джозич был застрелен в селе Кравица в конце войны, но никаких подтверждений этого у него никогда не было.

Последними словами Асима, когда они расставались в Сребренице, были: «Когда тебя спросят, сколько тебе лет, скажи на год-два меньше». Армия Республики Сербской отбирала годных к военной службе мужчин, а 16-летний Сенад был худым и невысоким и мог сойти за мальчика.

Возможно, совет отца спас ему жизнь.

«Я только молю Бога, чтобы это больше никогда не повторилось, — говорит Джозич. — Война бессмысленна. Те, кто отдавал приказы, и те, кто их исполнял, должны понести ответственность. Но ненависти во мне нет ни к кому».