Это перевод статьи корреспондента Би-би-си. В оригинале ее можно прочитать здесь.
Мать Дэвида Кулобы отговаривала сына ехать в Россию, когда узнала, что он согласился на работу охранника, которую рекламировало кенийское агентство по трудоустройству.
Семья живет в густонаселенном районе страны Кибера, и сначала семья была воодушевлена этой новостью — им казалось, что Дэвид наконец получил редкий шанс.
22-летний Дэвид перебивался случайными заработками в Найроби — продавал арахис, работал на стройках — и давно надеялся найти работу в странах Персидского залива.
Но когда мать спросила, в какую страну он направляется, ответ ее ошеломил.
«Он показал мне телефон и сказал: „Смотри, это Россия“. А я ему в ответ: разве ты не видишь, что показывают по телевизору про Россию? Там никогда ничего хорошего нет», — рассказала Сьюзан Кулоба в эфире программы BBC Newsday.
Но сын уверял, что предложение настоящее и что ему пообещали более 7 тысяч долларов по прибытии — сумму, способную изменить жизнь молодого человека без стабильного дохода.
Несмотря на протесты матери, Дэвид все же уехал в августе, не сообщив ей точную дату вылета.
Она была шокирована, когда он позже связался с ней и сказал, что уже приехал на место, и прислал фотографию в полном военном обмундировании.
«Он сказал мне: „Мама, работа, ради которой мы приехали, изменилась, но и эта не такая уж плохая“», — рассказала она.
Сын объяснил, что ему и еще нескольким кенийцам дали две недели боевой подготовки — и что его отправляют в зону боевых действий в Украине, куда Россия вторглась в 2022 году.
Спустя несколько дней он сказал ей, что они попали в засаду на территории, контролируемой российскими войсками.
Она умоляла его вернуться домой: «Я сказала: „Дэвид, пожалуйста, уходи оттуда“. А он ответил: „Как я могу уйти? Я подписал контракт. Дай мне хотя бы год“».
«А потом я получила то сообщение, которого боялась», — вспоминает Сьюзан Кулоба.
Это было 4 октября. Дэвид прислал ей голосовое сообщение: он собирался идти в бой и, если не выживет, хотел, чтобы у нее были данные его российского военного удостоверения личности и контракта, написанного на русском языке.
Он попросил ее обратиться с этими документами в российское посольство, если с ним что-то случится.
Это был последний раз, когда она получила от него известие.
В смятении и ужасе она вскоре обратилась за помощью к другу сына, который сказал, что слышал — Дэвид погиб.
«Я спросила его друга: „Откуда ты знаешь?“. И он дал мне номер агента, который встретил их в России», — рассказывает Сьюзан.
Она написала по этому номеру — сначала ей отвечали на русском. Когда она представилась, собеседник перешел на английский и сообщил, что Дэвид пропал без вести и, вероятно, погиб.
«Мне жаль сообщать вам такое о вашем сыне», — сказал агент.
Она попросила прислать фотографию его тела или подтверждение, что Дэвид находится в морге. Ей ничего не прислали.
Агент сказал ей, что находится «очень далеко», и предложил ей самой поехать в Россию или отправить туда другого родственника — на что, по ее словам, у семьи совсем нет средств.
Позже тот же контакт сообщил ей, что она «имеет право на компенсацию» за смерть сына, но снова — не предоставил никаких документов.
Кулоба говорит, что так и не смогла получить официальное подтверждение о судьбе Дэвида от российских властей. Когда она пришла в российское посольство в Найроби, ей там сказали, что «не имеют отношения к армии».
Она понятия не имеет, что ей делать дальше, и убита горем: «С чего нам начать? Мы ведь ничего не знаем. Он был моим первенцем. Я на него опиралась».
Отец другого кенийца, который также поехал работать в Россию, рассказал Би-би-си, что его сына завербовали как водителя — без какого-либо упоминания о боевых действиях.
Молодой человек в итоге был ранен в Украине, две недели назад вернулся домой и с тех пор борется с тяжелой психологической травмой. Би-би-си обещала не называть его имени из заботы о его благополучии.
Отец узнал, что сын уехал в Россию, лишь когда получил известие о ранении.
«Он намекал, что люди уезжают, и я его отговаривал, — рассказал он. — Я следил за этой войной с самого начала. Мне было не по себе».
Агенты обещали сыну около полутора тысяч долларов в месяц — «хорошие деньги» для квалифицированного водителя в Кении.
Позже молодой человек рассказал отцу, что, как и Дэвид Кулоба, прошел всего две недели подготовки, прежде чем его отправили на передовую.
«Он сказал, что был ранен в лесу и пять дней не мог получить медпомощь. Он принимал обезболивающие», — рассказал отец.
В конце концов его вывезли к границе, где ему оказали первую помощь, а затем перевезли в Санкт-Петербург.
Он говорил, что видел «разбросанные тела других бойцов» и объяснял, что многие такие же, как он, подписывали годовые контракты, не понимая их условий, продолжил отец.
В прошлом месяце министр иностранных дел Кении сообщил, что около 200 кенийцев воюют на стороне России, и признал, что сети по их набору все еще активны.
Этому предшествовало сообщение о том, что в сентябре в Украине был взят в плен молодой кенийский спортсмен, который утверждал, что его обманом заставили записаться в российскую армию.
Сейчас правительство заявляет, что в отношении нескольких рекрутинговых агентств ведутся расследования и некоторые лицензии уже приостановлены.
«Некоторые агентства заманивают молодежь обещаниями больших выплат. Правительство отслеживает агентства, связанные с этим мошенничеством», — сообщил Би-би-си Силванус Осоро, главный партийный организатор парламентского большинства Кении.
Из примерно 130 зарегистрированных рекрутинговых агентств в Кении около пяти попали под подозрение, работа трех из них уже приостановлена, два других находятся под следствием, добавил он.
По его словам, парламентский Комитет по обороне и международным отношениям занялся этим вопросом, и представители агентств должны будут объяснить в ходе специальных слушаний, как они набирали молодых людей, какую информацию предоставляли и как были оформлены контракты.
Однако семьи тех, кто неожиданно оказался на фронте в составе российских сил, критикуют кенийское правительство за медленную реакцию на ситуацию. Они говорят, что чувствуют полную беспомощность.
На вопрос о том, какие шаги предпринимаются для возвращения тех, кого заманили в боевые подразделения, Осоро сказал, что процесс должен идти по дипломатическим каналам.
«Контракт подписывается добровольно, даже если они не осознавали всех деталей, — сказал он. — Здесь можно действовать только дипломатически. Эти контакты уже ведутся».
Он добавил, что все известные случаи уже сопоставлены и чиновники проверяют обстоятельства, при которых контракты были подписаны. Но высказать предположение, сколько кенийцев могли погибнуть, отказался.
«Я бы не стал делать такие заявления. Это не моя компетенция, — сказал он. — Могу лишь сказать, что работа идёт».
Осоро сообщил, что готовится новый законопроект, который ужесточит контроль над рекрутинговыми агентствами. В частности, он предусматривает более строгую проверку перед выдачей лицензий и более четкое разграничение категорий труда.
Проблема выходит далеко за пределы Кении. Власти нескольких африканских стран сообщали о случаях, когда молодых людей пытались завербовать через предложения высокооплачиваемой работы в России, которая затем оказывалась военной службой.
Многие семьи не решаются говорить публично — опасаются негативного отношения к себе в обществе или возможных юридических последствий для их родственников, находящихся за границей.
В Южной Африке разгорелся крупный скандал, когда стало известно, что дочь бывшего президента Джейкоба Зумы причастна к вербовке молодых южноафриканцев для участия в войне на стороне России. Она отвергает обвинения.
Украинские чиновники неоднократно предупреждали, что любой, кто воюет на стороне России, будет рассматриваться как вражеский комбатант и что единственный безопасный путь для таких наемников — сдаться в плен, что гарантирует обращение с ними как с военнопленными.
Сьюзан Кулоба все еще не получила официального подтверждения судьбы своего сына. Если он погиб, она хотела бы, чтобы его тело доставили на родину.
«У меня просто разрывается сердце, — говорит она. — Он хотел помочь нам. Он думал, что едет на хорошую работу».
При участии Моурин Нюкюри, BBC Newsday, Найроби.
