“Когда все недовольны”. Почему Никол Пашинян не стал «армянским Манделой»

1-го декабря передачей Лачинского района завершилось исполнение условий, на которых закончилась война 2020 года в Карабахе. В Азербайджане такой исход восприняли как победу, а в Армении — как капитуляцию.

Новость об окончании войны и сдаче контролировавшихся армянскими силами территорий вечером 9 ноября вызвала взрыв народного гнева в Ереване. Толпа разгромила кабинет премьер-министра Никола Пашиняна, кричала “Предатель!” и избила спикера парламента.

Депутаты боялись выходить из дома, а премьер несколько дней не появлялся на публике.

Это было невозможно представить еще летом. В июле рейтинг премьера был выше 80% — третий год народной поддержки давал право претендовать на статус самого популярного политика в новейшей армянской истории.

Придя ко власти на волне массовых протестов в 2018 году, Пашинян обещал построить “Новую Армению” без коррупции и бедности, а в переговорах о Карабахе — отказаться от односторонних уступок.

Два года спустя, он передал Азербайджану значительную часть Нагорного Карабаха и семь районов вокруг него, не получив взамен ничего и потеряв больше 2000 солдат за 44 дня.

Но премьер не думает уходить в отставку. В поражении он винит своих предшественников, Турцию, джихадистов и оппозицию, но не себя и свой кабинет.

Би-би-си рассказывает о пути Пашиняна — человека из народа, газетчика, политзаключенного, оппозиционного депутата и премьер-министра.

Когда весной 2018 года Пашинян пришел к власти, он провел митинг с ликующими сторонниками на главной площади страны, а вечером вышел в прямой эфир “Фейсбука” из резиденции премьер-министра.

Обращаясь к народу, он обещал, что отныне в стране все будет прозрачно — и в доказательство провел виртуальную экскурсию по своему кабинету.

Вскоре этот кабинет будет узнавать каждый армянин: излюбленным методом общения Пашиняна с народом стали эфиры на его странице “Фейсбуке”.

Несколько раз в неделю он обращался к нации, призывая поддержать реформы, обвиняя оппонентов в интригах и анонсируя поправки в конституцию. Из этого же кабинета он рассказывал нации о ходе войны, начавшейся 27 сентября в Карабахе.

Кабинет был разгромлен толпой в ночь на 10-е ноября, когда Пашинян в “Фейсбуке” объявил о прекращении войны — на шокировавших армян условиях. Нация — по традиции, в прямом эфире — видела, как в кабинет врываются протестующие и громят его.

На следующий день Пашинян объявил, что из кабинета украли компьютер, часы, духи и водительские права.

Кроме духов и часов, премьер-министр в ту ночь потерял всенародную поддержку.

Еще в июле два соцопроса оценили рейтинг поддержки Пашиняна в 85% (MPG) и 84% (IRI) — несмотря на тяжелое положение в стране с Covid-19.

Через три дня после окончания войны соцопрос показал уровень поддержки премьера “ниже 30%” — автор опроса отказался назвать точную цифру.

Но эксперты говорят, что даже растерявший популярность Пашинян все еще имеет больше сторонников, чем устраивающие уличные протесты представители оппозиции, которых называют “бывшими” — представители прежней власти.

Премьер потерял элиты, но “глубинный народ” его еще поддерживает, сказал в разговоре с Би-би-си депутат от правящей фракции.

Пашиняна сейчас могут “снять” только два человека — Путин и он сам, говорят собеседники Би-би-си в Ереване, имея в виду два сценария: поддержку оппозиции из России или действия и заявления премьера, которые лишат его остатков популярности.

Москва поддержку оппозиции не выражает. Президент России, хотя и в очередной раз осудил метод прихода к власти “с помощью улиц”, сказал, что с Пашиняном у него “отношения сложились достаточно доверительные и конструктивные”.

Сам Пашинян действует менее предсказуемо. Когда к первому воскресенью после поражения в войне ситуация в стране начала несколько успокаиваться, премьер призвал солдат с передовой «решить вопросы скулящих под стенами».

Критики увидели в этом призыв к гражданской войне, и за статусом премьера последовали отставки в правительстве и выход депутатов из его фракции. На следующий день президент страны призвал к отставке премьер-министра и досрочным выборам.

Пашинян отверг такое толкование своих слов и уходить отказался, но скандал дал новый импульс протестам.

Власти используют военное положение, которое до сих пор не было отменено, для разгона митингов.

Вскоре после прихода к власти Пашинян заявил с трибуны ООН, что на борьбу за демократию его сподвиг Нельсон Мандела. По словам армянского лидера, в он вспоминал жизнь и судьбу Манделы и вдохновился его идеями.

Как и бывший президент ЮАР, Пашинян прошел путь от политзаключенного до национального лидера. Оппозиционный колумнист и редактор газеты, в 2008 году он участвовал в предвыборной кампании Левона Тер-Петросяна, прежде уже бывшего президентом Армении.

Оппозиция не признала результаты тех выборов, и протесты закончились жестким разгоном кровавой ночью 1 марта 2008 года, когда в Ереване погибли 10 человек (восемь протестующих и двое полицейских).

Обвиненный в организации беспорядков, Пашинян провел около полутора лет в тюрьме, выйдя по амнистии в 2011 году.

Следующие шесть лет Пашинян накапливал политический капитал, став депутатом парламента и создав собственную партию “Гражданский договор”.

В отличие от других армянских опозиционеров, он верил в электоральную политику, участвовал в парламентских и муниципальных выборах и собрал вокруг себя коалицию из молодых активистов и опытных оппозиционных политиков.

Момент наступил весной 2018 года, когда президент Армении Серж Саргсян решил воспользоваться сменой конституционного строя, чтобы после окончания двух сроков остаться во главе страны, но уже в кресле премьер-министра.

Пашинян и его команда готовились к этому сценарию — они изучали опыт ненасильственных движений от Махатмы Ганди до протестов 2013 года в парке Гези в Стамбуле.

Когда Саргсян объявил о намерении остаться у власти, оппозиция заблокировала ключевые магистрали в городе и объявила “ненасильственную бархатную революцию любви и солидарности”.

Главным стратегом движения, его лицом и переговорщиком стал Никол Пашинян. И, вопреки прогнозам всех экспертов, движение быстро обрело всенародный характер.

Обещанию построить “новую Армению” поверили хипстеры в центре Еревана, рабочие на окраинах столицы и крестьяне в далеких уголках страны, сделав смену режима неизбежной — а Пашиняна новым главой правительства.

Но если Мандела после прихода к власти занялся примирением чернокожих и белых граждан ЮАР и назначил своего предшественника вице-президентом, то Пашинян начал уголовные дела против двух своих предшественников, а также их родственников, охранников, министров и депутатов.

Карабах как приоритет своей администрации Пашинян обозначил сразу — именно Степанакерт стал местом первого его визита в статусе и.о. премьер-министра.

Как и во внутренней политике, Пашинян решил переписать правила игры и убедить сопредседателей Минской группы ОБСЕ, которая занимается урегулированием армяно-азербайджанского конфликта, вернуть за стол переговоров представителей непризнанной Нагорно-Карабахской республики (НКР).

Формат был изменен давно, по инициативе второго президента Армении Роберта Кочаряна,, и возвращение к нему было бы крайне невыгодным для официального Баку, что там сразу же и обозначили.

Тем более, что официальный Ереван по-прежнему не признавал независимость НКР.

Россия, Франция и США, сопредседатели Минской группы, не выразили никакого интереса к этому предложению и подтвердили, что формат менять не намерены. Но Пашинян продолжал настаивать.

Это, впрочем, не помешало диалогу с президентом Азербайджана Ильхамом Алиевым. В первый год после смены режима в Армении они встретились дважды — оба раза “на ногах”, на бегу, во время международных конференций в третьих странах.

Содержание этих разговоров, видимо, навсегда останется предметом домыслов и манипуляций. Факт в том, что после них была установлена прямая линия связи между военными ведомствами двух стран, а число снайперских дуэлей на линии разделения сторон и нарушений режима прекращения огня упало до рекордно низких отметок. Это отмечали международные эксперты и наблюдатели.

Главы МИД двух стран даже договорились о необходимости “подготовки населения к миру” — и возобновили давно забытую практику взаимных визитов журналистов.

А дальше что-то пошло не так.

Последняя личная встреча Пашиняна и Алиева в рамках Мюнхенской конференции по безопасности в феврале 2020 года стала спором о том, чья нация древнее — на не очень уверенном английском.

Заявление Пашиняна не пришлось ко двору и в Москве. “Это не понравилось [руководству МИД России]. Это было недипломатично”, — сказал Би-би-си российский дипломат. Он говорил на условии анонимности, потому что не уполномочен комментировать карабахский конфликт.

“После подобного рода заявления ни о каких переговорах между Арменией и Азербайджаном не могло быть и речи”.

Говорить, что именно слова Пашиняна сорвали переговоры и привели к войне — преувеличение, считает источник Би-би-си в МИД Армении.

Ереванский дипломат напомнил, что и предшественник Пашиняна заявлял, что “Карабах никогда не будет в составе Азербайджана”.

Более того, Алиев неоднократно делал не менее провокационные заявления — называя Ереван древним азербайджанским городом, а армян — пришлыми на этой земле, напомнил дипломат.

Поражение Армении в войне и потеря территорий в Карабахе в армянской истории останутся событиями, произошедшими в правление Пашиняна. Но сейчас в поляризованном до предела обществе нет согласия в вопросе личной ответственности лидера.

Одни говорят, что в ответе за все лично премьер и его команда. Другие уверены, что от него мало что зависело.

Оппозиция называет Пашиняна предателем и считает, что именно его действия привели к такому исходу. Кто-то говорит о предательстве в переносном смысле, имея в виду некомпетентность его команды, желание удержать власть любой ценой или коррупцию в армии.

А иные используют это выражение и в прямом смысле — намекая на госизмену, уступки в обмен на личную выгоду или заговор. В армянской политике такие инсинуации без доказательств — не редкость, и сам Пашинян ими не брезговал. Однажды он обвинил карабахских силовиков в разграблении армии — по традиции, в прямом эфире “Фейсбука”.

Но если пробивающаяся к власти оппозиция считает премьера чуть ли единоличным виновником, то в правительстве охотнее говорят о геополитических факторах армянского поражения.

“Это не наша война и не их война”, — сказал собеседник Би-би-си в армянском МИДе, имея в виду Армению и Азербайджан.

В бытность оппозиционным депутатом Пашинян позволял себе критиковать пророссийскую ориентацию Армении и ставил под вопрос пользу от вступления в Евразийский экономический союз.

Однако став лидером протеста, он постарался наладить отношения с Москвой. Пашинян подчеркивал, что у его революции нет внешнеполитического подтекста, а все союзнические обязательства будут соблюдены.

В свою очередь, Россия действовала подчеркнуто нейтрально и не поддерживала прежний режим, наблюдая за сменой режима со стороны.

Пашинян это оценил и, став премьером, публично благодарил Москву за ее позицию во время армянских протестов.

Новый армянский лидер стремился показать, что он не менее пророссийский, чем прежние. Его первым зарубежным визитом стала поездка в Сочи, и он сделал правилом приезжать в Москву несколько раз в год.

Именно при Пашиняне армянские власти публично поддержали операцию ВС РФ в Сирии и отправили своих саперов разминировать территории под контролем российских военных.

И в ООН армянские дипломаты голосовали неизменно согласно линии Москвы — в отличие от менее предсказуемых на международной сцене союзников, таких как Беларусь и Казахстан.

Если на международной арене Армения не выходила из российской орбиты, то действия Пашиняна внутри страны вызвали раздражение в России.

Арест генерала Юрия Хачатурова, служившего в Москве генеральным секретарем ОДКБ (Организации договора о коллективной безопасности), и экс-президента Роберта Кочаряна, вызвал резкую отповедь Лаврова, а Путин напомнил о личной дружбе с бывшим армянским лидером. После десятилетнего перерыва Кремль снова стал публиковать поздравления с днем рождения Кочаряна.

Оба ареста были связаны не с внешней политикой, а исключительно с армянскими делами, вернее, одним делом — об убийстве протестующих 1 марта 2008 года.

Придя ко власти, Пашинян поручил его подконтрольным себе спецслужбам. “Все убийцы будут сидеть!” — провозглашал он перед ликующей толпой.

Кочарян и его союзники видели в этом политическое преследование и личную “вендетту” за годы, проведенные Пашиняном в бегах и в тюрьме.

“Да, были разногласия в связи с арестом Кочаряна, как многим кажется, пророссийского политика”, — признается собеседник Би-би-си в МИД РФ.

Судьба экс-президента действительно какое-то время была центральным вопросом двусторонних отношений, но “Пашинян попытался свою мысль донести, и его услышали”, говорит дипломат.

Он вспоминает Петербургский международный экономический форум 2019 года как момент, когда российские элиты познакомились с армянским лидером.

“Если раньше думали — ну, так себе, — то после общения с ним многие поменяли свое мнение”, — рассказывает дипломат. Он отмечает, что Пашиняна знали по резким заявлениям на митингах, а на ПМЭФ он показал себя с другой стороны, уравновешенно отвечал на вопросы.

Дипломат даже записал себе в заметки слова премьера: “Когда все недовольны, нужно сделать так, чтобы все были довольны”.

Эти же слова процитировала в “Фейсбуке” официальный представитель МИД РФ Мария Захарова, добавив, что он выразился “емко, позитивно и классно”.

Но кроме арестов, были и другие раздражители — например, обыски в офисе РЖД в Ереване и назначение на высокие посты активистов с опытом в филиалах ненавистных для Москвы НКО, связанных с фондом Сороса.

Каждый такой шаг противники Пашиняна толковали как доказательство того, что его западнические устремления никуда не делись. На эту версию нашлась благодарная аудитория среди провластных публицистов в Москве.

Не помогли и статьи, в которых Пашиняна для удобства русской публики называли армянским Навальным — и похвала армянской революции от самого Алексея Навального.

“У ряда московских комментаторов остались иллюзии, что после [любой] революции будет бардак и хаос в правительстве, особенно на постсоветском пространстве. А также — иллюзии, что правительство не будет пророссийским. И их можно понять. Еще не отошли от Майдана”, — говорит собеседник Би-би-си в МИД РФ.

Когда 27 сентября в Карабахе началась война, Россия долго ограничивалась заявлениями обеспокоенности и призывами к прекращению огня.

Такая нейтральная позиция контрастировала как с активным вмешательством Турции на стороне Азербайджана, так и с историей: в 2016 году военные действия остановились через четыре дня благодаря вмешательству России и визиту тогда еще премьер-министра Дмитрия Медведева в обе столицы.

А в 2020 году видимое бездействие породило спекуляции политтехнологов и публицистов: утверждалось, что Кремль якобы хочет наказать или проучить Пашиняна, добиться его отставки или хотя бы закрытия офисов американских НКО.

После войны Пашинян признался, что эти слухи дошли и до него, и с трибуны парламента он намекнул, что спросил о них напрямую у Путина. О реакции он не рассказал, но контекст подразумевал отрицательный ответ.

Несостоятельность слухов подтверждает тот факт, что Армения получала оружие из России в ходе войны. Об этом говорят открытые данные о полетах российских военных бортов, и эту информацию подтверждали источники Би-би-си в парламенте Армении и администрации президента страны.

Уже после войны генерал армянской армии рассказал, что Россия предоставила Армении “даже то, о чем и не мечтали”. Он назвал и конкретные типы вооружений — например, системы радиоэлектронной борьбы “Поле-21”, которые, по его словам, на четыре дня смогли нейтрализовать работу турецких беспилотников “Байрактар ТБ2”, давших Азербайджану господство в небе над Карабахом.

Собеседник Би-би-си в МИД Армении подтвердил, что из России поставлялись критически необходимые средства ПВО и РЭБ.

Еще во время войны близкий к президенту Армении источник рассказывал, что Россия полностью выполняет свои союзнические обязательства и спекуляции о попытках наказать отдельных политиков неуместны.

“Наши, когда говорят о безопасности, имеют в виду Карабах. Русские, когда слышат это, понимают — Армения”, — говорил источник Би-би-си.

“Это проблема семантического понимания. Нам казалось, что русские нас понимают”.

Он добавил, что на протяжении 26 лет после победы в первой карабахской войне армянская сторона не создала правовой базы для того, чтобы Россия считала своей задачей защитить Карабах, а не только территорию Армении.

После войны эти слова подтвердил Путин — подчеркнув, что Армения сама не признала независимость Нагорно-Карабахской республики.

“Если у тебя нет своего плана, то кто-то другой за тебя его напишет”, — сказал близкий к президенту Армении источник.