Кремль признал слежку ФСБ за Навальным. Это вообще законно?

После расследования Bellingcat о трехлетней слежке ФСБ за Навальным в Кремле признали, что спецслужба «присматривала» за оппозиционером. Пресс-секретарь Владимир Путина объяснил интерес силовиков к политику тем, что он призывал к смене строя и мог сотрудничать с иностранной разведкой.

Русская служба Би-би-си разбиралась, как и за кем в стране следят спецслужбы и можно ли оспорить прослушку и «наружку» по закону.

О слежке за Алексеем Навальным в России на прошлой неделе написали Bellingcat, The Insider, Си-эн-эн и Der Spiegel. Как выяснили журналисты, за политиком и его семьей несколько лет следила группа сотрудников ФСБ — ее участники были и в Томске в день отравления политика.

Президент России Владимир Путин на пресс-конференции 17 декабря заявил, что за «пациентом берлинской клиники» должны «присматривать» спецслужбы, поскольку он «пользуется поддержкой спецслужб США». Пока слежка — единственный пункт расследования, который фактически признали российские власти.

Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков так ответил на вопрос журналистов об основаниях для слежки: «Спецслужбы присматривают за теми, кто контактирует со спецслужбами других государств. И к этому еще можно добавить, что спецслужбы присматривают за теми, кто допускает высказывания, призывающие к насильственной смене власти».

Навальный 21 декабря опубликовал еще и запись своего телефонного разговора предположительно с одним из следивших за ним сотрудников — военным химиком Института криминалистики ФСБ Константином Кудрявцевым. Навальный говорил с ним под видом помощника главы секретаря Совета безопасности Николая Патрушева.

Собеседник Навального фактически признал, что участвовал в операции по неудачному покушению на политика и летал в Омск, чтобы «поработать» с его одеждой.

Действующие законы и правила позволяют силовикам почти бесконтрольно следить за гражданами, в том числе прослушивать их телефоны и читать переписку, убедилась Би-би-си. Эту практику неоднократно критиковали международные органы.

По закону о ФСБ, к ведению этой службы относятся в том числе контрразведка и борьба с преступностью.

Основанием для контрразведки могут быть признаки разведывательной деятельности иностранных спецслужб — в случае с Навальным о такой деятельности заявил лично Владимир Путин.

Сам Навальный называл обвинение в сотрудничестве с американскими спецслужбами смехотворным.

Под борьбой ФСБ с преступностью подразумевается как борьба со шпионажем, так и с попытками «насильственного изменения конституционного строя».

Подследственность преступлений регулирует статья 151 уголовно-процессуального кодекса. В ведение следователей ФСБ она отдает статью 280 УК РФ (публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности).

Под экстремизмом подразумеваются в том числе публичные призывы к насильственной смене конституционного строя. Именно в этом Навального заподозрил пресс-секретарь президента Дмитрий Песков.

Эта версия, утверждал Навальный, тоже «не выдерживает критики»: «Если я экстремист, то почему слежкой занимались медики и химики? Почему они летали на разных самолетах, почему приезжали и уезжали со мной на разных рейсах в разный день?»

ФСБ имеет право заниматься и расследованием покушений на государственных или общественных деятелей (статья 277 УК РФ). Сразу после отравления Навального его соратники по Фонду борьбы с коррупцией (ФБК) направляли в СКР заявление с просьбой возбудить дело по этой статье. В середине декабря того же потребовали несколько депутатов из заксобраний регионов.

Но за три месяца после отравления Навального никаких уголовных дел не появилось. Проверка истории с отравлением продолжается на уровне транспортной полиции.

Власти России объясняют это тем, что не получили ответы на запросы генпрокуратуры к властям ФРГ. Именно в Германию транспортировали впавшего в кому политика, и именно там лаборатория бундесвера выявила в его крови вещества из ряда «Новичков».

Наружное наблюдение и прослушка регулируются федеральным законом «Об оперативно-розыскной деятельности» (ОРД). Заниматься такой деятельностью по закону имеют право МВД, ФСБ, ФСИН, ФСО, таможня, а также СВР и разведка минобороны.

Основанием для проведения ОРД может быть, например, возбужденное уголовное дело. Но начать слежку можно и без него — в том случае, если силовики узнали о «признаках подготавливаемого, совершаемого или совершенного противоправного деяния» или о «событиях или действиях, создающих угрозу государственной, военной, экономической, информационной или экологической безопасности России».

Бывший следователь ФСБ, попросивший об анонимности, подтвердил Би-би-си, что у силовиков не возникает никаких проблем с юридическим обеспечением слежки — поводом для ее начала может быть даже простой пост в соцсетях.

«Огромная проблема оперативно-розыскной деятельности состоит в том, что она суперсекретна», — говорит Би-би-си Валерия Ветошкина, юрист «Команды 29», которая занимается делами в области госбезопасности и свободы информации.

По словам Ветошкиной, все «предметное регулирование» содержится в ведомственных инструкциях и приказах, которые содержат гостайну и не публикуются. Формулировки, которые есть в законе, позволяют силовикам обосновать практически любые свои действия, считает юрист. «А любая конкретизация секретна и мы не имеем к ней доступа», — жалуется она.

Закон об ОРД запрещает проводить оперативно-розыскные мероприятия «в интересах какой-либо политической партии, общественного и религиозного объединения».

По федеральному закону о ФСБ эта служба подчиняется напрямую президенту.

Навальный считает, что приказы о слежке и отравлении отдавал лично Владимир Путин, так как считает оппозиционера своим политическим оппонентом. В Кремле отрицают существование такого приказа, а также прямо говорят, что не считают Навального серьезным конкурентом Путина.

Полномочия силовиков описаны в отдельной статье закона — об оперативно-розыскных мероприятиях (ОРМ).

Наружная слежка, как в случае с Навальным, относится к «наблюдению». А еще силовики могут контролировать почту, прослушивать телефоны, «внедряться» в окружение предполагаемых преступников — полный перечень ОРМ приведен в законе.

В частност, силовики могут использовать информационные системы (например, о продаже авиабилетов), вести фото- , аудио- и видеосъемку.

Чтобы начать наблюдение, им не требуется специальных разрешений — достаточно лишь подозрения в подготовке преступления.

Судья Конституционного суда Анатолий Кононов в 1998 году заявил, что считает неконституционным наблюдение без судебного разрешения и контроля.

«Наблюдение является способом сбора информации о конкретном человеке и во многих случаях сопряжено с вмешательством в его частную жизнь. Кроме того, специальные технические средства позволяют производить наблюдение внутри жилища без формального проникновения в него, но фактически с нарушением его неприкосновенности», — заявил он в своем «особом мнении» по одному из дел, рассматривавшихся судом.

Отдельные ОРМ допускаются лишь по решению суда. Речь идет о мероприятиях, которые ограничивают конституционные права, тайну переписки (в том числе электронной) и телефонных переговоров, а также право на неприкосновенность жилища.

Но чтобы получить такое разрешение на полгода, силовикам не обязательно официально открывать предварительное следствие. Достаточно представить в суд так называемое «мотивированное постановление» о наличии оснований для ОРД, подписанное одним из начальников.

В экстренных случаях или в ситуациях, создающих угрозу безопасности страны у оперативников есть двое суток на проведение ОРМ без суда. За это время они должны или получить разрешение, или прекратить мероприятия.

Закон позволяет прослушивать телефоны не только непосредственно подозреваемых в преступлениях, но и тех, кто может просто что-то знать об этих преступлениях — исключение составляют случаи, когда преступление квалифицируется как незначительное.

Согласно статистике судебного департамента при Верховном суде, только за первое полугодие 2020 года суды удовлетворили 239 369 просьб силовиков дать им право доступа к переписке и телефонным разговорам. Отказали суды всего по 311 таким ходатайствам.

За наличие данных о перемещении силовиков Навальный издевательски поблагодарил депутата Госдумы от «Единой России» Ирину Яровую.

По так называемому «пакету Яровой» («антитеррористических поправок»), операторы связи и провайдеры с июля 2018 года обязаны хранить все переговоры и сообщения абонентов в течение шести месяцев, а интернет-трафик — 30 дней.

Метаданные — то есть не содержание разговоров и переписки, а сведения о том, когда и между кем они состоялись — должны храниться три года.

Bellingcat получил доступ к биллингу и перелетам силовиков через даркнет — Би-би-си детально разбирала устройство рынка продажи персональных данных.

Прослушивать телефоны силовикам помогает СОРМ — «система технических средств для обеспечения функций оперативно-разыскных мероприятий». Внедрять СОРМ закон обязывает всех операторов с гослицензией.

У силовиков есть и базы данных о перемещении россиян. Например, в «Розыск-Магистраль» регистрируются все покупки билета на поезд и самолет. База появилась в декабре 1999 года по неизданному приказу МВД (данные об этом российские власти раскрыли ЕСПЧ).

В 2005 году МВД (вновь конфиденциальным приказом, о котором все узнали благодаря ЕСПЧ) создало базу «Сторожевой контроль», которая влилась в «Розыск-магистраль». В нее внесли персональные данные оппозиционеров и активистов, которые якобы вовлечены в экстремистскую деятельность. СМИ называли систему «политическим сыском».

Нижегородский правозащитник Сергей Шимоволос пожаловался на эту систему в Страсбург после того, как в Самаре накануне «Марша несогласных» 2007 года была задержана многочисленная группа оппозиционеров, наблюдателей и журналистов. ЕСПЧ решил, что база нарушает права человека.

В расследовании издания «Проект» об акционере банка «Россия» Светлане Кривоногих упоминается система «Сирена». Благодаря ее данным журналисты отследили перелеты героев текста в конце девяностых — начале двухтысячных годов. Среди этих героев были Владимир Путин и нынешний глава Росгвардии Виктор Золотов.

Открытых для публики законов, регулирующих такие базы, не существует, говорит Валерия Ветошкина из «Команды 29»: «Возможно, есть внутренние документы. Но мы не можем говорить о таких процессах вообще ничего точного, потому что они секретные».

Как следует из расследования Bellingcat, The Insider, Spiegel и Си-эн-эн, сотрудники ФСБ, которые следили за Навальным, заранее знали о всех его передвижениях. Как силовики узнавали о том, куда, с кем и когда поедет Навальный, неизвестно.

Формально да. Статья 23 Конституции гарантирует право на «неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну», а ограничение тайны переписки, телефонных переговоров и любых сообщений допускает только с разрешения суда.

Нарушение этих прав, в том числе незаконный сбор и распространение сведений о частной жизни, составляющих личную или семейную тайну — преступление по статьям 137-139 УК РФ.

Но по статье 152.2 гражданского кодекса собирать и разглашать данные о частной жизни можно «в государственных, общественных или иных публичных интересах».

По закону о ФСБ, государство гарантирует соблюдение прав и свобод при работе силовиков. При подозрении на нарушение прав гражданин может пожаловаться в прокуратуру, суд или вышестоящий орган ФСБ. Также организации и граждане вправе получать от должностных лиц разъяснения и информацию по поводу ущемления своих прав.

Закон об ОРД предписывает силовым органам обеспечивать соблюдение прав человека. Силовики не имеют права разглашать сведения о частной жизни, которые затрагивают честь и достоинство или способны навредить интересам человека, без его собственного согласия — за исключением случаев, отдельно оговоренных в законодательстве.

Но информация, которую о Навальном собирали сотрудники силовых структур, уже становилась публичной. Например, «Московский комсомолец» со ссылкой на источники в силовых службах подробно рассказывал о его передвижениях до отравления.

Газета описывала, как переодетые в гражданское силовики следили за политиком и теми, кто его сопровождал в поездке в Томск. В материале содержались в том числе подробности о транзакциях и покупках Навального. МК не уточнил, сотрудники какой структуры передали изданию эти данные.

Такие «сливы» в последнее время происходили не только с политиком, но и его окружением — глава отдела расследований ФБК Мария Певчих рассказала Би-би-си, как увидела в сюжете на РЕН-ТВ сделанное со скрытой камеры фото, на котором она готовится к поездке в Новосибирск. Именно с нее началось сибирское турне команды Навального, которое закончилось в омской реанимации.

Если силовики нарушили чьи-либо права и свободы, руководитель органа, прокурор и судья «обязаны принять меры по восстановлению этих прав и свобод, возмещению причиненного ущерба и привлечению виновных к ответственности».

Но по словам юриста «Команды 29» Валерии Ветошкиной, на практике права граждан, попавших под слежку, почти нереально отстоять.

Права и свободы должны защищать суды, у которых силовики просят разрешение на прослушку телефонов или взлом почты. «Другое дело, что почти всегда прошения силовиков удовлетворяются, — объясняет Ветошкина. — Формально такие прошения выливаются в судебные процессы, в которых нет иных участников, кроме оперативных подразделений (их даже нет на сайте суда, который разрешает просьбу об оперативно-розыскных мероприятиях), поэтому о них никто не знает».

В ряде государств за спецслужбами существует парламентский надзор и контроль со стороны независимых экспертных органов.

В России у комитета Госдумы по безопасности и противодействию коррупции нет полномочий по надзору за ФСБ — депутаты только утверждают бюджет спецслужбы.

У спецслужбы, как и у других федеральных ведомств, есть свой общественный совет. Его возглавляет вице-президент ВТБ Василий Титов, в сам совет входят ветераны силовых органов, а также ректор МГИМО Анатолий Торкунов, главред «Комсомольской правды» Владимир Сунгоркин и ряд известных юристов.

Скандал с Навальным и другие громкие обвинения в адрес ФСБ совет официально не комментировал. Повестка сайта совета посвящена противодействию террористам, «попыткам фальсифицировать историю», поиску молодых талантов и юбилеям.

Венецианская комиссия предлагала России создать «механизмы для предотвращения политического притеснения», чтобы исключить возможность «политических злоупотреблений» со стороны ФСБ.

Комиссия объясняла, что аргументы ФСБ о необходимости защищать нацбезопасность «необыкновенно сильно» действуют на судей, которые обычно нехотя пересматривают любые решения службы. Мало кто из судей и прокуроров имеет допуск к секретным материалам.

Навальный после выхода пленки с Кудрявцевым обещал новые заявления в суд. Его пресс-секретарь Кира Ярмыш уточнила, что они будут касаться и факта покушения, и факта незаконной слежки.

Однако на деле обжаловать слежку и прослушку почти невозможно.

«Мы опять возвращаемся к тому, что вся подобная деятельность секретна и закрыта, — объясняет Валерия Ветошкина. — Люди, например, не знают о том, что их прослушивают (могут догадываться, но прямо никто им об этом не сообщает). Есть законодательный механизм, который позволяет все это обжаловать, но практика отличается от теории. Мне не известно об успешных случаях обжалования ОРМ».

В 2014 году ЕСПЧ рассмотрел обращение Самвела Аванесяна, чей дом без объяснения причин обследовала полиция. ЕСПЧ тогда признал нарушенными сразу две статьи Конвенции о правах человека: о праве на уважение частной жизни и о праве на эффективное средство правовой защиты внутри страны.

Суд согласился, что силовики могут получать разрешения на негласные оперативно-розыскные мероприятия (наблюдение, прослушку, обыск) у суда без уведомления гражданина. Но если человек обнаружил слежку, он может ее обжаловать, постановил суд.

В 2017 году правительство в ежегодном докладе президенту о правоприменении предложило МВД, ФСБ и минюсту внести в законодательство поправки по этому вопросу. В Белом доме посоветовали позволить россиянам обжаловать в суде разрешение на проведение в их отношении ОРМ до возбуждения уголовных дел.

На разработку таких предложений у минюста ушло три года — пакет поправок представили в конце сентября этого года. Но инициатива зависла и поправки не приняли.

В ежегодном докладе правительства за 2019 год (появился в августе 2020 года) говорится, что «компетентными органами признано нецелесообразным внесение изменений» в законодательство и практику по СОРМ».

В законе об ОРД позволяется обжаловать действия органов, которые занимались ОРМ (то есть слежкой), в самом органе, у прокурора или в суде. Но вид судопроизводства, которым рассматриваются такие жалобы, не определен.

Вопросы телефонной прослушки ЕСПЧ разбирал в деле по жалобе журналиста Романа Захарова. В 2003 году он пожаловался в Василеостровский районный суд Санкт-Петербурга на незаконную прослушку телефона со стороны трех операторов — «Мегафона», «Билайна» и Tele2. Суд счел, что Захаров не представил данные, которые говорили бы о нарушении его права на конфиденциальность переговоров, и иск отклонил.

Тогда журналист пошел в ЕСПЧ.

Большая палата ЕСПЧ в 2015 году постановила, что российские законы о СОРМ, которые позволяют силовикам перехватывать разговоры, нарушают Европейскую конвенцию о правах человека. Судьи решили, что законы о прослушке не дают «адекватные и эффективные гарантии против риска превышения полномочий». Неудачной была признана вся система российских законов, которая регламентирует негласные ОРМ.

Страсбургский суд посчитал, что российские власти имеют «почти неограниченную степень свободы» в сфере надзора за средствами связи, а нормальной правовой защиты у граждан нет. Решения по этому и еще шести делам ЕСПЧ объединила в группу дел «Роман Захаров» против России». Но Россия не выполнила решение до сих пор.

Более того, после решение ЕСПЧ Дума приняла «пакет Яровой», который расширил возможность силовиков в сфере СОРМ. Роман Захаров из-за давления вынужденно покинул Россию.

Международная правозащитная группа «Агора» в 2016 году представила доклад «Россия под наблюдением». Юристы «Агоры» Павел Чиков и Дамир Гайнутдинов насчитали 352 случая мотивированной политическими причинами слежки в 2007-2016 годы.

«Ни один случай взлома почты и соцсетей, перехвата переписки, телефонных переговоров, скрытой аудио- и видеофиксации, наружного наблюдения без законных на то оснований не привели к разбирательству и наказанию виновных лиц, — говорилось в докладе. — Это свидетельствует о полной безнаказанности представителей власти и такой же полной незащищенности частной жизни гражданских и политических активистов в современной России, а следовательно и всех простых жителей страны».

При участии Анны Пушкарской