9 апреля, когда в Тбилиси отмечают День национального единства, в Цхинвали решили провести выборы и референдум. С одной стороны – плановое голосование по избранию нового лидера, легитимности которого, впрочем, все равно не признают ни правительство Грузии, ни международное сообщество. В другой – символический плебисцит по объявлению самопровозглашенной Южной Осетии в Государство Алания. Дню голосования предшествовали скандалы и споры о цензе оседлости, который решал судьбу участия в гонке Эдуарда Кокойты. Бывший де-факто президент, при котором Цхинвали добился признания от Москвы, хоть и наделал немало шума, но с дистанции сошел. Кто и почему идет во власть и зачем южным осетинам новое название? Эдуард Азнауров поговорил с журналистом и бывшим комбатантом Тимуром Цхурбати о выборах и не только.
— К чему могут привести все эти дрязги вокруг выборов? Тибилов, Бибилов, попытка Кокойты вернуться к власти…
— К моему великому сожалению, все эти годы (с 89-го по 2017-й), можно сказать, не прошли даром для югоосетинского общества. Оно из высокообразованного общества сильно деградировало. Произошел большой отток интеллекта. Поэтому лично для меня последние выборы – печальные. Между собой вступили в борьбу не идеи, планы развития, а борьба за власть определенных личностей. И предвыборная борьба свелась не к борьбе идей и планов, а к борьбе компроматов, я бы так сказал. Ну, декларировались и привлекательные идеи. Кстати, главная привлекательная идея Кокойты – о независимости Южной Осетии. И противоположная ей идея была у Анатолия Бибилова (де-факто председатель парламента ЮО, — прим. СОВЫ) – это вхождение в состав России. Где-то посередине – действующий президент Леонид Тибилов, который, не отрицая возможности вхождения в состав России, в то же время говорил, что время это не настало, и не надо бежать впереди паровоза.
Ну, возвращение Кокойты во власть… С самого начала лично я предсказывал, что этого не будет. Более того, я был уверен, что его не допустят к выборам, что было естественно. Он стал жертвой собственной ловушки, когда принял поправки к закону, по которому нельзя было баллотироваться в президенты, не проживая на территории Южной Осетии. Те юридические уловки, которые он применил, они у него не получились. Ну, сейчас его нет. Он объединился с Бибиловым, призвал своих сторонников поддержать его. Я думаю, это неплохо, потому что конфликт мог перерасти в горячую фазу. Этого, надеюсь, удалось избежать. Дальше посмотрим. Мы получим того, кого заслужили.
— Вы упомянули про присоединение к России. Насколько ключевым является этот фактор?
— Бибилов оседлал эту «популярную» (я бы взял в кавычки это слово) идею. Потому что, сказать честно, эти 20 лет мы выживали, некогда было задуматься даже, хотим мы присоединения к России или мы хотим построить суверенную республику. Естественно, вы понимаете, что построить суверенную республику во враждебном окружении практически невозможно. Мы на это и не рассчитывали. Но в августе 2008 года Россия сделала нам грандиозный аванс, признав нашу независимость и обеспечив безопасность. То есть, неожиданно для себя, для меня лично, я говорю о себе, мы получили огромный аванс, огромный подарок. И да, независимость, – это огромный капитал, надо только суметь его капитализировать. А когда интеллектуально-физический капитал высвобождается – раньше он обеспечивал безопасность, сейчас безопасность обеспечивает Россия – у нас появляются огромные возможности.
Поэтому, так скажем: прогрессивная часть Осетии, я повторю – Осетии, а не только Южной, прогрессивная часть всех осетин во всем мире фактически рада и готова поддержать эту независимость. Но среднестатистический обыватель все еще пребывает в страхе. В страхе перед грузинской агрессией. Поэтому идея вхождения для них актуальна, хотя, если побеседовать с любым человеком в Осетии, они за независимость. И тут Анатолий Бибилов эксплуатирует страх людей остаться один на один с Грузией. Я считаю, что это спекуляция и плевок в душу людей. И в то же, время не скажу, что у него мало последователей. Поэтому сейчас южным осетинам предстоит выдержать серьезный экзамен. Выберут они свободу или предпочтут тарелку супа. Я надеюсь, выбор сделают правильный. А если не сделают, то каждый народ имеет того правителя, которого заслужил. Хотя выбор Бибилова, по-моему, будет шагом назад.
— Как вы думаете, какого происхождения идея присоединения к России? Ее вам кто-то забросил?
— Эта идея всегда витала в воздухе, все эти 25 лет. Если бы вдруг 8 августа Россия решила присоединить Южную Осетию к себе, никто бы не возражал. Я бы тоже не возражал, хотя я сторонник независимости, потому что выбирать не приходится. Но вдруг получив независимость, я стал ее ярым сторонником. Теперь мы имеем независимость и у этой идее очень много последователей – большая часть молодежи.
— А в Цхинвали есть осознание того, что эта независимость фиктивная, потому что бюджет на 90% дотационный, стоят российские военные базы, как считают в Тбилиси, вся территория Южной Осетии – это военный полигон.
— Доля правды в этом, конечно, есть. Нельзя сказать, что Осетия независима в полном понимании этого слова. Потому что действительно, бюджет формируется за счет российских дотаций. Но это ничего не значит. Формально мы независимы, то есть, Россия не мешает нам зарабатывать. И она предоставляет нам свободу в том, чтобы заработать достаточно, чтобы сформировать собственный бюджет. Так что, это дело наших мозгов – начать зарабатывать. И вот эта мнимая, да, я тоже с вами согласен, это не совсем независимость, но она может с течением времени становиться все больше и больше. Думаю, лет пять вполне достаточно, чтобы выйти на 70-80% собственного бюджета.
— А есть какие-то предпосылки?
— Самая большая предпосылка и самое большое преимущество – это количество населения. У нас мало населения. То есть, достаточно осуществить один хороший проект, и это население легко повысит уровень жизни. Южная Осетия – не Сингапур и не Израиль, ни там, ни там ничего не было от природы. У нас есть лес, у нас есть транзитная дорога, у нас есть минеральные источники. Надо только грамотно подойти к делу. И опять же, у нас есть независимость и выход – отличные договоры с Россией. Мы можем стать транзитной страной. Не обязательно это должен стать транспортный коридор. Это интересы Турции, Южной Кореи, Ирана, азиатских стран, которые могут собирать свои товары у нас, эти товары приобретают статус югоосетинских.
Основной партнер у нас, конечно, Россия. Есть и будет. От этого мы не отступим. И в рамках того маленького люфта, как вы сказали – фиктивная независимость, на самом деле, она не совсем фиктивная – Россия не мешает. Естественно, мы будем идти в русле российской политики.
— Не мешает, наверно, до тех пор, пока вы следуете ее политической линии?
— Да-да, мы из российского политического русла выходить не собираемся.
— А если это будет противоречить национальным интересам?
— У нас нет других союзников. Самое худшее, что Россия может сделать, это присоединить нас к себе. И пока она об этом не говорит.
— Давайте вернемся к вопросу присоединения. В Тбилиси многие считают, что это идея заброшена Кремлем, но лишь как идея. Москва не собирается этого делать, но хочет использовать эту тему в геополитических целях.
— Вполне возможно. Она озвучена Бибиловым. Он в открытую признает, что в политику пришел по указанию каких-то неизвестных лиц, которые подошли к нему в московском аэропорту. То есть, человек открыто признает, я даже удивляюсь, как он это говорит, но он признает, что он курируем из Москвы, что он марионетка Москвы. Возможно, его они и подбросили. Скорее всего, так оно и есть. Тут я утверждать не могу, но озвучил эту идею он.
— А это популярная идея в обществе?
— Она непопулярна среди интеллектуальной части населения, среди молодежи. Потому что все понимают, как дорого стоит свобода. Среди наиболее малообразованной части населения она популярна, но по одной простой причине – все думают, что войдя в Россию, будет лучше. Если бы они знали ситуацию, то никогда такого бы не говорили. То есть, они преследуют чисто бытовые интересы: будет пенсия лучше, еще что-то лучше. Но на самом деле, конечно, они ошибаются. Сейчас Россия дотирует нас лучше огромного большинства собственных регионов. Приграничные районы России нигде не развиваются. Та же Северная Осетия – это депрессивный район. У нас гораздо лучше.
— А какую цель преследует референдум по вопросу о переименовании Южной Осетии?
— Честно говоря, я бы не хотел комментировать этот вопрос. Потому что если ты хочешь быть наследником чего-то великого, то это надо делать, а не менять имена. Это мое мнение. Я не против и не за референдум. Я к этому отношусь нейтрально.
— Но это попытка сделать название схожим с Северной Осетией?
— Где-то так. Вернуться к древнему. Алан знает вся Европа, осетин знают меньше. По моему мнению, это популистская идея.
— И у нее есть сторонники?
— Будет 100% за переименование. Ну, может не 100%, но с огромным преимуществом проголосуют за.
