В начале 2020 года власти России признали экстремистскими структуры Алексея Навального и принудили к роспуску движение Михаила Ходорковского. Это привело к росту числа кандидатов от несистемной оппозиции, попавших в СИЗО или под домашний арест. Зачастую они объявляют о продолжении избирательной кампании силами своих штабов. Чем заканчиваются эти кампании?
По закону до приговора суда фигуранты уголовных дел могут баллотироваться на выборах. Но на практике заявления кандидатов о готовности вести предвыборные кампании даже в таких условиях декларативны: в СИЗО или под домашним арестом почти невозможно пройти этап регистрации.
Любовь Соболь, бывшая сотрудница ФБК Навального (признан экстремистской организацией)
Соболь — фигурант «санитарного дела», возбужденного после митинга 23 января в Москве. Она начала кампанию в Думу еще весной: пока сама кандидат находилась под домашним арестом, штаб работал самостоятельно, а волонтеры начали агитацию в ее московском округе. В апреле суд изменил ей меру пресечения на запрет определенных действий.
Итог: Соболь сама прекратила кампанию. После признания ФБК экстремистской организацией она решила, что не сможет обеспечить безопасность своих сотрудников и волонтеров и жертвователей.
Андрей Пивоваров, бывший исполнительный директор «Открытой России» (одноименные организации признаны в России нежелательными)
Пивоваров находится в СИЗО по делу об осуществлении деятельности «нежелательной» организации (ст. 284.1 УК РФ). «Яблоко» выдвинуло его кандидатом по списку.
Итог: политик остается кандидатом, несмотря на заключение: это подтвердила глава ЦИК Элла Памфилова. Активной кампании политик не ведет: ему не дают даже свидания с собственной матерью.
Зампредседателя «Яблока» Иван Большаков сказал изданию «Север.Реалии» (признано СМИ, выполняющим функции иностранного агента), что выдвижение Пивоварова было гуманитарным шагом. И понятно, что кампанию из СИЗО он вести не будет. Но в июле портреты Пивоварова появились на остановках в Петербурге.
Олег Степанов, бывший координатор московского штаба Навального (признаны экстремистскими организациями)
Степанов находится под домашним арестом по «санитарному делу», возбужденному после митинга 23 января. Его команда собрала волонтеров и готовилась начать сбор подписей, но избирком не разрешил кандидату открыть избирательный счет. Чиновники сослались на связь Степанова с признанными экстремистскими штабами Навального.
«Но в отношении меня нет никакого решения о причастности к экстремистской деятельности! Более того, даже решение в отношении ФБК не вступило в законную силу и может не успеть вступить до конца выборов!» — возмущался активист в «Телеграме» (пока он под домашним арестом, соцсети ведет команда политика). Кандидат судился с избиркомом, но 7 июля суд ему тоже отказал.
Итог: Степанов признал, что собрать подписи его волонтеры в любом случае уже не успеют. Он призвал своих сборщиков подписей помогать другим кампаниям независимых кандидатов и обещал подготовить наблюдателей силами штаба.
Алексей Ворсин, бывший координатор штаба Навального в Хабаровске
После зимних митингов Ворсин оказался под домашним арестом по “дадинской” статье о многократных нарушениях на митинге. До ареста он планировал выдвигаться в Госдуму, но по строгим условиям домашнего ареста оказался полностью изолирован: ему разрешено общаться только с адвокатами.
Итог: Ворсин надеялся на поддержку партии «Яблоко», но, когда она не выдвинула политика, отказался от кампании.
Максим Резник, депутат заксобрания Петербурга
Оппозиционный депутат и бывший «яблочник» Резник обвиняется в хранении наркотиков. Он убежден в политической подоплеке дела: власти не дают ему переизбраться в ЗакС.
Итог: из-под домашнего ареста оказалось сложно подать документы в избирком. Следователь дважды отказал Резнику в посещении нотариуса, и команда Резника сообщила, что продолжать кампанию — «лишь оттягивать неизбежное».
Наталья Резонтова, журналистка из Нижнего Новгорода
Резонтова с марта находится под мерой пресечения: выходить из дома она может без ограничений, но ей запрещено пользоваться интернетом и телефоном, а также посещать несогласованные митинги. Она -фигурант местного «санитарного дела», возбужденного после зимних митингов за свободу Навального. В Госдуму Резонтову выдвинуло «Яблоко».
Итог: журналистке отказали в регистрации кандидатом: по данным минюста, она имеет отношение к экстремистским организациям.
Кетеван Хараидзе, муниципальный депутат Тверского района Москвы
Хараидзе боролась со стройками в районе. Ее обвиняют в мошенничестве: по версии следствия, она могла взять деньги у застройщика, чтобы прекратить протесты жителей вокруг стройки. Депутат почти месяц провела в СИЗО, где две недели держала голодовку. Затем суд изменил меру пресечения на домашний арест.
Итог: Хараидзе подала документы на выборы в Думу через доверенное лицо.
Анатолий Быков, бизнесмен, бывший депутат заксобрания Красноярского края
На фоне сидящих в СИЗО и под домашним арестом либеральных оппозиционеров особняком стоит фигура Анатолия Быкова. В СМИ он известен как «авторитетный бизнесмен» — влиятельный в Красноярском крае политик и предприниматель из 1990-х, которого силовики обвиняют в связях с преступным миром.
Его арестовали в 2020 году по обвинению в организации нескольких заказных убийств, создании преступного сообщества и других тяжких преступлениях. В апреле 2021 года Быков заявил о планах избраться в Думу. Через своего адвоката он устроил опрос жителей края по вопросу, стоит ли ему баллотироваться. В команде кандидата заявили, что в его поддержку высказались 8,3 тыс. человек.
Итог: к Быкову в СИЗО не пустили нотариуса, а без доверенности он не сможет подать документы в избирком.
«Массовое явление»
«По сравнению с кампаниями прошлых лет, мы наблюдаем увеличение [числа] таких кандидатов, — констатировал политолог Александр Кынев в разговоре с Би-би-си. — Раньше это были эпизодические случаи, а в этом году это довольно массовое явление. Резко ужесточилось законодательство, это спровоцировало увеличение количества людей, которые оказались в ситуации ареста».
Кынев не уверен в росте числа подобных кандидатов в будущем: «Что касается ситуации с будущими выборами, тут сложно прогнозировать: эти новые запреты были введены, когда кампания уже начиналась, то есть к ним было невозможно подготовиться. В следующий раз, если человек будет заранее знать, что он не сможет выдвигаться, он и не пойдет в этом участвовать».
И раньше кандидаты в такой ситуации почти никогда не доходили до дня голосования, заметил эксперт.
«Если власть против, то, конечно, в такой ситуации избраться не получится. Но если власти очень надо, то не мешает ничего, даже нахождение человека в местах не столь отдаленных» — считает политолог.
Он привел пример Максима Шугалея — арестованного в Ливии социолога Института сохранения национальных ценностей (структуру связывают с близким в Владимиру Путину бизнесменом Евгением Пригожиным).
В 2020 году Шугалей избрался в госсовет республики Коми от партии «Родина». Он вышел на свободу и вернулся в Россию только в декабре 2020 года, через несколько месяцев после победы на выборах.
Из-под ареста кандидаты баллотировались и раньше, говорит Би-би-си Андрей Бузин из правозащитного движения «Голос» (одноименная ассоциация ранее была признана иноагентом). Правда, он не помнит, чтобы кандидаты под домашним арестом когда-либо успешно становились депутатами. Победить в предвыборной гонке из-под ареста сложно, потому что у кандидата ограничены возможности агитации: он не может встречаться с избирателями и договариваться со СМИ.
«Единственное, на что в этом случае можно рассчитывать — на ярко выраженный протест, — замечает Бузин. — Обстановка сейчас приближается к протестной, но еще не дошла до ситуации, которая была, например, в 1990 году. Тогда действительно было протестное голосование, я хорошо помню, потому что сам баллотировался тогда».
