— У каждого человека, который идет на риск, то время, которое он может это делать, и этот срок ограниченный. Чем ограничен срок вашей голодовки?
— Когда принимаешь решение о голодовке, никогда нет гарантии, что ты достигнешь своего, и когда мы говорим о том, что идем на риск, это означает, что риск может реализоваться, и реально твое здоровье пострадает. Без этого не бывает самоотверженной борьбы. И невозможно при таких режимах, как в Беларуси, в России, просто достичь результатов. Поэтому, единственное, чем я стараюсь регулировать риски и продлить срок этого протеста, – это вмешательство врачей, то минимальное, которое просто обеспечивает жизненные параметры. Поэтому я считаю, что достаточно долго смогу быть в таком режиме. И я все-таки надеюсь, что это подействует и на людей, которые увидят, что мы, политики, не просто болтаем, а идем на риск, и за счет собственного здоровья в том числе. И в конечном счете, его [Михаила Саакашвили] переведут в клинику.
— Какая задача максимум и какая задача минимум?
— К сожалению, сам факт в том, что мое требование, на самом деле, очень смешно. Это обеспечение прав человека – просто права на жизнь. То, что ты идешь на голодовку из-за того, чтобы человека просто перевели в клинику – это не политическое требование. Это просто элементарные базовые права человека. В другом случае я бы не пошла на такое радикальное решение, если бы правительство не отказывало в таких базовых правах. Я не думаю, что у меня – считанные дни, я рассчитываю на долгое время. Когда принимаешь решение, ты должен быть готов ко всем сценариям. Поэтому я продолжу эту голодовку до тех пор, пока его [Михаила Саакашвили] здоровье не будет гарантированно.
— Вашей голодовке верят больше, чем голодовке третьего президента. Готовы ли вы быть медиатором между этими сторонами и готовы ли вы вести переговоры с «Грузинской мечтой» и на каких условиях?
— Переговоры – это всегда полезно и, на самом деле, мы боремся за то, чтобы переговоры были инструментом выхода из политического кризиса. Но, к сожалению, переговоры с «Мечтой» – это как с Россией. Они просто говорят со стороны силы и видят переговоры как возможность достичь своего, а не реально идти на какие-то компромиссы. Поэтому я пойду на все переговоры, которые будут иметь четкие задачи и четкие правила игры. Если нет правил игры и если ты нарушаешь все эти правила, тогда это просто не переговоры, а игра в политику.
Что касается того, кто в какую голодовку верит, то здесь – разные виды голодовки. Есть голодовка, которая по времени более долгосрочная, и есть более жесткая. Я выбрала жесткую, потому что Саакашвили голодал уже около 30 дней, и временные рамки были очень ограничены. Он тоже абсолютно определенно находится на голодовке, это подтверждает совершенно нейтральный институт – [Народный защитник Грузии] Нино Ломджария, поэтому – это просто спекуляция со стороны «Мечты».
— Какие еще движения, кроме пикетирования и блокировки правительственных зданий, вы планируете?
— У нас кризис не только из-за здоровья Саакашвили, у нас кризис из-за подтасовки выборов и, в принципе, из-за того, что у нас государство в руках олигарха, нет никаких институтов, люди не защищены, правительство занимается насилием против своих граждан, и у них нет легитимации. Протест не прекратится даже после того, как Саакашвили переведут в клинику. Протест будет проявляться в разных формах – это будут неожиданные, маленькие, большие протесты, пикетирование и т. д.
— Если вы станете одной из ключевых фигур во власти или в оппозиции, какие из шагов Саакашвили и его команды наиболее критикуемы и наиболее неправильные в последние годы его правления? Вы готовы исправить их или признать?
— Когда я начинала голодовку, я сказала, что я не поддерживаю Саакашвили. У меня очень много претензий к нему, в первую очередь – по правам человека и по вопросам судебной системы. Не говоря о тех отдельных случаях, очень трагичных, когда права человека были очень грубо нарушены. У меня эти вопросы имеются. Единственная проблема в том, что у нас нет судебной системы, которая найдет ответы на эти вопросы. Поэтому самое главное сейчас – создать институты и, в первую очередь, судебную систему, которые будут гарантией контроля, в том числе власти, и гарантией защиты прав человека. Это задача, которая, в том числе, основывается на осмыслении тех ошибок, которые были совершены.
Пенитенциарная служба показала, как Саакашвили силой доставляют в тюремную больницу
