На суде по ликвидации правозащитного «Мемориала»* прокуроры настаивали, что правозащитники защищают террористов, а сторона защиты жаловалась на «каучуковое правоприменение».
23 декабря начался суд по ликвидации второго юрлица «Мемориала» — уже не исторического общества, а правозащитного центра. Оба «Мемориала» прокуратура требует ликвидировать.
Претензии примерно те же, что и к «Международному Мемориалу»*, и так же общо сформулированы. Прокурор заявил, что правозащитный центр «Мемориал» грубо и неоднократно нарушал закон, мешал охране здоровья и благосостояния граждан, а ликвидировать его необходимо для защиты их прав. При этом все, в чем фактически обвинен центр — несколько случаев, где не была проставлена маркировка об иноагентстве. За эти случаи их уже оштрафовали на сотни тысяч рублей.
Юристы разбирали и требовали доказать каждое обвинение из иска.
В чем же последствия того, что где-то не стояла маркировка иноагента, допытывалась у прокуроров адвокат Мария Эйсмонт — ведь именно последствия делают нарушения значимыми, тяжелыми.
«[Из-за отсутствия маркировки] большая группа лиц не сможет оценить информацию, которую вы предоставляете, — ответил прокурор, — в том числе для формирования негативного общественного мнения о государственном устройстве и действующей власти».
«Я правильно понял, что если маркировка есть, то формировать негативное общественное мнение о государстве не запрещено?» — уточнил юрист «Мемориала» Григорий Вайпан.
Прокурор согласился — при условии, что это происходит на основании достоверных сведений.
Отсутствие маркировки вызывает депрессию
Адвокат Эйсмонт перешла к следующей претензии прокуратуры. «Каким образом отсутствие маркировки нарушает охрану здоровья и благосостояния граждан?» — спрашивала она.
Прокурор ответил, что речь о психическом здоровье: «Формирование негативного образа государства и отсутствие маркировки может вызвать в том числе депрессивное состояние у граждан».
«Это ваше предположение или факты?» — настаивала адвокат. — У кого было нарушено психическое здоровье?»
«Это наша позиция», — ответил прокурор.
Одна из самых тяжелых претензий к «Мемориалу» — что центр признает политзаключенными осужденных судом экстремистов и террористов. В списке политзаключенных «Мемориала» действительно значатся и участники запрещенного движения «Артподготовка»**, и «Свидетели Иеговы»** (признаны в России экстремистской организацией и запрещены — Би-би-си), и сторонники исламского течения «Хизб-ут-Тахрир»*** (признаны в России террористической организацией и запрещены — Би-би-си). По мнению прокуратуры, таким образом правозащитники оправдывают экстремизм и терроризм.
«Есть большая разница между «я считаю, что Вася невиновен, потому что не воровал» и «я поддерживаю воровство», — возразила на эту логику адвокат Мария Эйсмонт. И напомнила, что всех причастных к насилию «Мемориал» не признает политзаключенным, даже если политическое преследование очевидно.
«Есть ли на сайте ПЦ «Мемориал» материалы, запрещенные или признанные экстремистскими?» — спросила она.
«Нет, не имеются», — признали представители прокуратуры.
«Сразу протоколы о нарушении»
Нарушения «Мемориала» — грубые и неоднократные, настаивает прокуратура: на этом в том числе и строится иск о ликвидации. Адвокат Григорий Вайпан в суде доказывал, что и то, и другое — неправда.
«Грубое — это представляющее угрозу общественного порядка и безопасности», — рассуждал адвокат, подчеркивая, что забыть о плашке — формальность, которая не может нарушать ничью безопасность. Сам же прокурор признал, что с иноагентской плашкой можно, не боясь наказания, «формировать негативный образ действующей власти».
Неоднократность нарушений он тоже оспорил. Действительно, в 2019 году на общественников обрушилась лавина исков за отсутствие иноагентской маркировки. Но штрафовали оба юридических лица «Мемориала», а также их руководителей. А именно на правозащитный центр «Мемориал» пришлось только четыре постановления суда — и из них два считаются погашенными из-за давности.
Адвокат Глушкова в очередной раз объясняла, что они не ставили маркировку, например, в соцсетях, так как в законе четко не прописано, где она должна стоять. Ее коллега Григорий Вайпан напомнил, что все протоколы составлялись в очень короткий срок, в 2019 году, а до этого никто к «Мемориалу» не обращался и не объяснял, где ее нужно проставить: «Ну вот такая форма информирования нас была — сразу протоколы о нарушении».
«Нарушения связаны с каучуковым правоприменением этого законодательства, — поддержал адвокатов глава правозащитного центра Александр Черкасов. — Минюст в 2016 году толковал закон одним образом, Роскомнадзор в 2019-м — другим, прокуратура в 2021-м — третьим».
Защита политзаключенных не означает согласие с их взглядами, подчеркнул Черкасов: «Речь именно о политическом преследовании государства за действия, не связанные с насилием. Решения, где люди признаются виновными в террористических и экстремистских преступлениях, могут быть неправовыми и могут подвергаться критике».
А главное, заметил он, что политические преследования вредны не только для самих преследуемых, но для всего общества и государства. «Мы считаем полезным ведение списков политзаключенных: указывая на эту практику, мы делаем важное для всей страны дело».
* — Организация внесена в России в реестр НКО, выполняющих функции иностранного агента
** — Организация признана в России экстремистской и запрещена
*** — Организация признана в России террористической и запрещена
