Бои за Мариуполь стали самыми тяжелыми и кровопролитными с начала вторжения России в Украину. После того как этот город на Азовском море был заблокирован российскими войсками, выехать оттуда на контролируемую украинскими властями территорию стало практически невозможно. Часть жителей Мариуполя вынужденно бежала от бомбежек через территорию самопровозглашенной ДНР или аннексированного Крыма в Россию, по несколько суток проводя в очередях в фильтрационные лагеря. Почему украинские беженцы оказались в России и что там с ними происходит, выяснила Русская служба Би-би-си.
По данным ООН, с начала российского вторжения Украину покинули почти 5 миллионов человек. Больше всего — 2,8 миллиона — уехали в Польшу. В Румынии — 750 тысяч украинцев, в Молдове — 425 тысяч.
В Россию попали 536 тысяч мирных жителей, которые до войны жили в Украине или ее территориях, подконтрольных властям самопровозглашенных ДНР и ЛНР. В российских регионах открыты сотни пунктов временного размещения (ПВР).
Гуманитарные коридоры из Мариуполя заработали в начале марта. Украинские власти с самого начала называли тех, кого по ним вывозили в сторону России, заложниками и предупреждали об организованной российскими властями системе фильтрационных лагерей.
Вокруг Мариуполя развернуты четыре фильтрационных лагеря, в которых люди содержатся перед депортацией в Россию, заявлял советник мэра Мариуполя Петр Андрющенко. 11 апреля он сообщил, что властям города известно о 33 тысячах мариупольцев, которых вывезли в Россию и на территорию самопровозглашенных «народных республик» Донбасса.
Российские власти приводили более высокие цифры. 21 апреля, докладывая Путину о почти полном взятии Мариуполя, министр обороны России Сергей Шойгу заявил, что российские военные эвакуировали из города 142 тысячи человек. За день до этого заммэра Мариуполя Сергей Орлов говорил, что в городе остаются 130 тысяч мирных жителей.
«Нам выбирать не приходилось, лишь бы не стреляли»
В первую же неделю войны российские войска заблокировали Мариуполь. Это самый большой город Донецкой области из остававшихся под контролем Украины с 2014 года и важный порт на Азовском море, поэтому он стратегически важен для российской армии.
По словам заммэра Сергея Орлова, в результате бомбардировок Мариуполь разрушен на 80-90%. Условия жизни для остающихся в городе крайне тяжелые: нет водоснабжения, электричества и связи.
В начале марта семья преподавательницы из Мариуполя Людмилы (женщина просила не называть ее настоящее имя) лишилась жилья — снаряд попал в соседнюю квартиру, частично разрушив и квартиру Людмилы, которой с сыновьями пришлось перебраться в подвал дома.
Тогда в домах уже не было электричества и воды. В подвале люди мерзли: при минус 10 градусах на улице в помещении было не выше нуля. Пока Людмила с детьми пряталась в подвале, над домом постоянно летали реактивные снаряды «Градов».
Семья решила «уходить из Мариуполя» 18 марта, потому что они опасались, что могут погибнуть — либо под бомбами, либо от голода. Запасы еды заканчивались.
«Жалко стало младшего сына, когда он сказал: «Мамочка, я еще не жил, я не хочу умирать». Ему 15 лет, у него уже свои мечты, свои цели на жизнь, он уже понимает, что он может рисковать своей жизнью», — рассказывает Людмила.
Из-за отсутствия связи и, соответственно, любой информации сложно было определиться, в какую сторону ехать и где безопаснее. Людмила с семьей жила на западе Мариуполя, поэтому они пошли пешком в сторону поселка Володарское. «Бежали куда глаза глядят. Нам выбирать не приходилось. Лишь бы не стреляли», — вспоминает она.
Там стояли автобусы, и незнакомые женщины организовывали поездку, уговаривали поехать «в безопасное место».
«Я говорю: «Нам нужна Украина». Они: «Едем. Все будет хорошо, — вспоминает Людмила. — А потом нам сказали, что мы едем в Новоазовск. Боялась, что не доедем — минные поля рядом».
Новоазовск находится на территории самопровозглашенной ДНР. Там, по словам Людмилы, никто людей из автобуса не выпускал: семья хотела выйти, но им не разрешили. В пути у пассажиров дважды проверяли документы — в Новоазовске и на российской границе. Допрашивали некоторых мужчин, но семью Людмилы не трогали. Паспорта проверяли так долго, что Людмила начала переживать, вернут ли им документы. Но все-таки вернули.
«Все не так, все гораздо лучше»
«Это самый частый вопрос — отберут ли паспорта. Нас это первое время шокировало», — говорит волонтер Олег Подгорный. Он встречает украинцев на КПП Весело-Вознесеновка — это граница между Россией и самопровозглашенной ДНР.
«Они пока находятся на территории Украины, их убеждают, что при пересечении границы у них паспорта заберут. Люди спрашивают: а правда, что мы за эти 10 тысяч (такую выплату российские власти обещали беженцам — Би-би-си) должны будем два года отработать? Кто-то говорит: газовые камеры далеко находятся? Ну, мрачно шутит так. Приходится людей убеждать, что все не так, все гораздо лучше. Там страха натерпелись, сюда тоже едут со страхом», — говорит волонтер.
Олег — житель Таганрога. На его странице в «Фейсбуке» — картинки «Zа армию! Zа отвагу! Zа правду!» и посты с хештегами #народсармией. Он рассказал Би-би-си, что еще в 2014 году помогал беженцам из Славянска, возил их на своей машине от границы в Краснодар. И когда в марте открылся гуманитарный коридор из Мариуполя в Россию, Олег снова поехал на границу: посмотреть, что там происходит.
«Мне говорили, что люди выходят по нескольку дней не евшие, от голода глаза закатываются. Я поехал в ближайший населенный пункт, купил колбасы, хлеба, печенья, накидал по пути в соцсети обращения: люди, кто может, присоединяйтесь, а я предлагаю доставку и координацию. Так люди стали откликаться, и с того дня у нас началось круглосуточное дежурство».
Корреспондент Би-би-си спросил у Подгорного, почему он ужасается тем испытаниям, которые выпали на долю беженцев из Украины, но при этом поддерживает войну. Ведь если бы не вторжение России, не нужны были бы ни гуманитарные коридоры, ни еда для беженцев на границе.
Волонтер возражает: мол, сами беженцы, с которыми он общался, Россию ни в чем не винят. И называет Украину буйным соседом, которого нужно «успокоить, применяя физическое воздействие».
Олег говорит, что для него «все началось» 2 мая 2014 года в Одессе. (Тогда во время столкновений между участниками и противниками Евромайдана погибли 48 человек. Противники Евромайдана забаррикадировались в Доме профсоюзов, где начался пожар, и многие не смогли выбраться. После тех трагических событий были заведены десятки уголовных дел, но ни одно из них еще не завершилось приговором.)
- Год трагедии в Одессе: кто ответит за гибель людей?
- Как движется расследование событий 2 мая 2014 года в Одессе
- Как гибель 48 человек в Одессе в 2014 году обрастает мифами, пока следствие молчит
«Пожар сам по себе начался? Кто-то осудил этих людей? Почему убийцы сидят в Верховной раде? Почему кошмарят русскоязычное население?» — в споре с корреспондентом Би-би-си волонтер Подгорный повторяет тезисы российской пропаганды об ужасах Майдана и преступлениях «нацистов» в Украине.
О трагедии в Одессе вспоминал и Владимир Путин в своем телеобращении 21 февраля, которое он завершил заявлением о признании независимости ДНР и ЛНР. На третьи сутки после того обращения Путин объявил о начале «специальной военной операции» против Украины. Эта «операция» уже привела к огромным разрушениям, тысячам жертв и человеческим страданиям, невиданным в Европе со времен Второй мировой войны.
Волонтеры, которых координирует Олег Подгорный, встали лагерем возле КПП Весело-Вознесеновка с 17 марта. Сейчас в чате, где координируются добровольцы, поставщики продуктов, жертвователи денег — почти тысяча человек.
На том же КПП стоит лагерь МЧС России с полевой кухней и палатками со спальными местами. Но волонтеры гибче МЧС, объясняет Подгорный, они могут подстраиваться под конкретные нужды: увидев, что многие везут с собой кошек и собак, они закупили корм для животных.
«Люди идут на контакт, начинают плакать, рассказывать, что они пережили. Рассказывают, как они прятались, как стреляют. Мы для себя завели правило — не обсуждаем политическую часть, не задаем провокационные вопросы. Если у людей есть желание выговориться, мы слушаем».
Полностью избежать политики у волонтеров все-таки не получается. Журналист Владимир Севриновский рассказал, что попытался стать волонтером на этом КПП. Но когда его напарница-волонтерка выяснила, что он сотрудничал в том числе с «Медузой» (издание внесено властями России в реестр СМИ, выполняющих функции иностранного агента), то вызвала полицию, которая увезла Севриновского из лагеря и оштрафовала на 2 тысячи рублей.
Впрочем, страхи едущих из Украины возникают не на пустом месте. Люди приезжают в Россию напуганными из-за того, что происходит с ними до границы. Беженцы рассказывают о фильтрационных пунктах на территории непризнанной ДНР, через которую лежит путь в Россию.
О проверках и допросах при выезде из Мариуполя через территории самопровозглашенной ДНР и аннексированного Россией Крыма рассказали четыре собеседника Би-би-си, покинувшие Украину своим ходом.
«Мне говорили, что я с нацистского Львова»
В середине марта 20-летнему студенту львовского университета Даниилу пришло сообщение с номера 777: «Каждый вышедший из города добровольно останется живым!»
Когда началась война, Даниил был в Мариуполе с родными — они жили в частном доме в Левобережном районе большой семьей с пятью детьми.
По словам Даниила, такие СМС с угрозами рассылали всем жителям Мариуполя, начиная с 10 марта. Когда Даниил получил это сообщение, его семья уже решила выезжать из города — в их дом прилетел снаряд, и жить было негде.
Россия и Украина несколько раз договаривались об открытии гуманитарных коридоров в сторону Запорожья. По ним в марте выезжало несколько десятков автобусов. Россия несколько раз срывала эвакуацию мирных жителей, заявляли власти Украины.
При этом многие мужчины не могут покинуть территорию Украины, где с 24 февраля действует военное положение и мужчинам в возрасте от 18 до 60 лет запрещено выезжать из страны. Исключения сделали только для некоторых категорий — например, для тех, у кого есть отсрочка от службы в армии, либо у кого на иждивении — от трех несовершеннолетних детей.
От соседей родные Даниила узнали, что открыта дорога в самопровозглашенную ДНР. С левого берега, говорит Даниил, из-за обстрелов уже невозможно было выехать в другие украинские города. Это подтверждают и другие жители Мариуполя: после окружения города в первые дни войны из Левобережного района на востоке Мариуполя можно было выехать только в сторону России.
Дорога на правый берег идет через территорию металлургического комбината «Азовсталь», который долгое время оставался главным оплотом украинской армии и местом ожесточенных боев.
«Мы долго думали, надо ли нам это, — вспоминает Даниил. — И потом приняли решение, что надо уходить хоть куда-то, потому что дома теперь нет, жить негде. Город обстреливался, почти каждый дом был разрушен, все многоэтажки — сгоревшие и пробитые снарядами. Останутся ли наши дети в живых?»
17 марта на машинах они спустились к морю — там уже не было взрывов, в ту сторону не стреляли. Семья приняла решение ехать через ДНР в Россию. Куда именно, они пока не знали.
Дорога из Мариуполя в Ростовскую область заняла несколько дней. На первом блокпосту у них просто проверили паспорт и водительское удостоверение. Потом они приехали в село Безыменное недалеко от Новоазовска, где проходила регистрация выезжающих украинцев — ее еще называют «фильтрацией».
На регистрацию была огромная очередь из машин и отдельная очередь для автобусов — эвакуационных рейсов, их регистрировали в первую очередь, рассказывает Даниил.
В Безыменном сотрудники МЧС ДНР развернули отапливаемые палатки — там спали люди, в основном женщины с детьми. Даниил с семьей не стали оставаться в этом лагере — на два дня они сняли жилье в Новоазовске, еще два дня спали в машинах. Регистрацию удалось пройти только на пятый день.
На регистрации представители ДНР пытались найти людей, связанных с украинскими спецслужбами, ВСУ, СБУ, украинской полицией, говорит Даниил. Всех украинцев фотографировали и снимали у них отпечатки пальцев.
«Проверяли фотки на наличие свастики, переписки, заходили в «Инстаграм», «Телеграм» — смотрели, на какие каналы подписаны, с кем общаешься, о каких темах общаешься, расспрашивали, есть ли родственники в украинских спецслужбах, какие-то друзья, знакомые там», — Даниил перечисляет, о чем шла речь на допросе.
У него в телефоне были фотографии разрушенного Мариуполя, но из-за них проблем не возникло. Вопросы у военных появились к его львовской прописке. «Мне говорили за это, что типа вот с нацистского Львова я, — вспоминает Даниил. — Мой ответ был таким, что это ваше мнение и видение, а я там учусь и там ничего такого нет».
После регистрации Даниил с родными поехал на границу с Россией. Там они простояли в очереди еще около суток — снова проверяли машины, сумки, телефоны и спрашивали про знакомых в ВСУ и правоохранительных органах Украины.
Именно фильтрационные пункты, а не лагеря на российской территории, вызывают больше всего тревоги у «Гражданского содействия» — организации, помогающей беженцам в России (внесена властями РФ в реестр организаций, выполняющих функции иностранного агента). Хотя председателю Светлане Ганнушкиной известен лишь один случай, когда в результате опросов человека не пропустили, а — со слов его матери — отправили в какую-то тюрьму для пленных. Всем остальным выдают некую карточку о прохождении фильтрации и везут на российскую границу.
Даниила и его родных приютила семья священника под Таганрогом. Они провели в России пару недель и выехали в одну из европейских стран.
«Чувствуем что? Что теперь все потеряно, — делится Даниил. — Это я еще молодой, а вот у меня сестра дом строила, двоих детей родила, и у нее ничего нет теперь. Я в Мариуполе не первый год живу, я там с детства. Я думал, что будет что-то, как в 2014 году, что обстреляют город, и на этом закончится. Я не думал, что будут уничтожать город и стирать его с лица земли».
«Здрасьте, мы пришли вас освобождать»
От безысходности некоторым украинцам пришлось эвакуироваться через аннексированный Крым. Семья программиста Антона планировала выезжать из Мариуполя в Запорожье — про один из таких коридоров рассказали российские военные, которые однажды заняли подъезд в их доме.
16 марта Антон с женой услышали, как в одной из комнат в квартире, где они жили, «начали сыпаться окна» — по ним стреляли. Антон спустил в подвал жену и полуторагодовалого ребенка, а потом вернулся в квартиру.
«Захожу в квартиру — стоят мои родители и военный. Я подхожу поближе, смотрю на руку — у него белая повязка (такие носят российские военные — Би-би-си). Я говорю: «Здравствуйте. — Здрасьте. Все, мы пришли вас освобождать. — Понятно», — вспоминает разговор с военным Антон.
Потом в подъезд зашли около 30 военных — это теперь была их база. «Они сказали, что по ним снайпер работал и поэтому им нужно было закрываться», — рассказывает Антон.
С военными старались не конфликтовать и не общаться, но удавалось подслушать, о чем они говорят. Так Антон узнал, что военные были из Крыма. Некоторые люди в подъезде благодарили их: «Спасибо, пацаны, возвращаете 9 мая».
У военных жители дома спрашивали, как можно выехать из города. Они показали им направление на поселок Володарское — якобы там есть коридор, по которому можно выезжать.
Когда военные ушли из их дома, Антон и его семья собрали вещи и поехали в том направлении, которое им посоветовали, но на первом же блокпосту военные — то ли российские, то ли из формирований ДНР — сказали «не соваться» в Запорожье. «Там будет вам жарко», — вспоминает их слова Антон.
Тогда семья поехала в сторону Крыма. По пути Антон насчитал не меньше 25 блокпостов. Где-то проверяли переписки в «Телеграме» (Антон предусмотрительно почистил телефон перед выездом), где-то смотрели вещи, где-то просили показать руки и шею (так среди мужчин ищут военных, в том числе бойцов полка «Азов» — они часто набивают татуировки).
По словам Антона, российские военные везде к ним относились нормально. «Наверное, они считают, что выполняют какую-то доблестную миссию — освобождают кого-то. Они думали, наверно, что мы видим в них героев. Мы не хотели нарываться и тоже вежливо себя вели. Наша цель была — выбраться», — объясняет Антон.
Допросы были и на въезде в Крым, в Джанкое — допрашивали сотрудники ФСБ, предполагает Антон. В очереди было около 200 машин, простоять пришлось примерно 19 часов. Спрашивали, что видели, есть ли родственники в войсках, об отношении к «ситуации»:
«Страшно было, признаюсь — я клеветал и говорил, что не разделяю позицию Украины. Неприятно себя чувствуешь, когда такое говоришь».
Той же дорогой через Крым ехал вместе с беременной женой врач-хирург Влад из мариупольской 4-й больницы. Влад решить выехать раньше других своих коллег ради безопасности жены и будущего ребенка. Им по пути попалось куда меньше блокпостов — не больше семи.
В очереди на въезде в Джанкой они провели примерно 15 часов. Там было около 60 машин. Мужчин просили показать телефоны, спрашивали про все контакты. Допросы могли длиться от получаса до шести часов — их тоже вели сотрудники ФСБ России. С Владом говорили примерно полчаса. На допросе ему предлагали оформить статус беженца.
«Ты кто? — вспоминает вопросы фсбшников Влад. — Врач. — Ты военных лечил? — Нет, я гражданских спасал. — Что там у вас? — Работы хватало. — Ну и что ты дальше думаешь, что в Крыму делать? — Обсудим, что делать дальше. — Оформляйте беженство. — Я подумаю еще. — Заходите к нам в больницу. Работайте теперь у нас».
Влад предполагает, что оформлять статус беженца предлагают всем гражданам Украины, чтобы впоследствии Россия могла показать, что все-таки освобождает украинцев (и они бегут из Украины в Россию). Вся семья Влада отказалась получать беженство, предложенное на границе. Из Крыма через неделю Влад с родными уехал в Грузию, а оттуда улетел в Европу.
При согласии у граждан Украины забирают национальные документы и выдают справку о рассмотрении статуса беженца, а потом — удостоверение о предоставлении убежища, рассказала Би-би-си адвокат Мария Красова, сотрудничающая с «Гражданским содействием». Но правозащитники не обеспокоены этой процедурой — в случае необходимости по заявлению украинский паспорт можно вернуть.
Уехав, Влад начал сожалеть об этом и переживать, что всех бросил. Врач даже хотел вернуться в Мариуполь, но в начале апреля стало ясно, что возвращаться теперь некуда.
Мариупольскую городскую больницу №4 долгое время обстреливали со всех сторон — ее практически уничтожили, «третий этаж в некоторых местах упал на первый», рассказал Би-би-си врач-невролог Евгений Шепотинник, который уехал из этой больницы в числе последних.
4 апреля после обстрелов сгорел один из терапевтических корпусов. Следующие несколько дней из больницы эвакуировали остававшихся там медиков и пациентов — российские военные их вывезли в Виноградное на бронетранспортерах, а оттуда автобусами они уехали в Новоазовск.
Сопротивляться никто не стал — других вариантов у медиков и раненых пациентов не было, гуманитарный коридор в сторону Запорожья им не открыли, хотя медики очень на него рассчитывали.
«Единственное желание было — уйти с линии фронта, иначе не выжили бы, — вспоминает Шепотинник. — А когда вы ушли с линии фронта, можно вернуться в любую точку планеты».
Этот вывоз на БТРах в ДНР Шепотинник воспринимает как данность: когда в Мариуполе продолжаются боевые действия, в западную Украину можно заехать только через Россию и Европу. Этот длинный маршрут — единственный способ вернуться в Украину, говорит врач.
Из Новоазовска Шепотинник поехал в Петербург, а оттуда уехал в Европу — оставаться в России он категорически не хотел.
В Европу через Тулу
Украинцев, которые вынуждены покидать город эвакуационными рейсами через ДНР, после прохождения российской границы в Ростовской области везут в Таганрог: там во дворце спорта организован перевалочный пункт, где люди могут помыться, поспать, отдохнуть. Дальше их — уже на поездах — развозят по разным регионам России.
По подсчетам Людмилы из Мариуполя, их автобус приехал в Таганрог только через 12-14 часов. В большом спортивном зале, куда их поселили, стояло много раскладушек, можно было поесть и принять душ — семье Людмилы такая возможность выпала впервые за месяц.
Женщина говорит, что им предлагали открыть счет в «Сбербанке» — чтобы получить по 10 тысяч рублей, которые Путин еще до начала войны поручил выплатить каждому прибывающему из Донбасса в Ростовскую область (деньги выделили из Резервного фонда РФ).
Но Людмила и ее родственники отказались от этих 10 тысяч — оставаться в России они не хотели, а планировали уехать в Европу. «Почему я должна хотеть остаться в России? Я украинка. Я потеряла квартиру в Мариуполе по их вине», — возмущенно говорит женщина.
- LIVE: Последние новости в режиме реального времени
- КОНФЛИКТ: Арест главного пророссийского политика Украины. Мог ли Медведчук остановить войну?
- ОЧЕВИДЦЫ: «Российские военные убили моего мужа, а меня изнасиловали»
- АНАЛИЗ: Гибель российского крейсера «Москва» в Черном море: пять важных вопросов
- ИНТЕРВЬЮ: «Это не война, это геноцид». Полный текст интервью Владимира Зеленского Би-би-си
На следующий день к переселенцам из Украины подошли сотрудники МЧС и сказали собираться: «Будет поезд в Тулу».
«Мы отказывались, сказали, что у нас есть родственники в России — мы можем к ним поехать, — вспоминает Людмила. — Нам сказали, что мы сможем выйти на любой станции. Но оказалось, что это обман. Никто не смог выйти. Пришлось ехать до Тулы. Нас за руки не тянули, но ввели в заблуждение. В Туле мы сказали, что никуда дальше не поедем».
Из Тулы семья Людмилы выехала на автобусе в одну из европейских стран. На границе с российской стороны им задавали много вопросов — просили рассказать, что видели в Мариуполе, какие локации военных. Людмила говорит, что отвечать на эти вопросы они не стали: «Мы сказали, что ничего не видели и ничего не знаем. В принципе так оно и есть: когда город бомбят постоянно, ты сидишь в подвале и не видишь, откуда это летит».
С 5 марта граждане Украины и люди с паспортами самопровозглашенных ДНР и ЛНР могут въезжать в Россию по своим внутренним документам. По ним же они могут выезжать из России в страны постоянного проживания. Соответствующий указ в марте подписал Путин.
Но выехать по внутреннему украинскому паспорту удается и в третью страну. Евросоюз, в свою очередь, тоже ввел послабления в начале марта: директива о временной защите разрешает въезд в ЕС тем, чью личность получилось установить — а по каким документам это удалось сделать, не так важно.
Программист Антон и его жена выезжали из России в европейскую страну по внутренним документам — семья в суматохе оставила заграничные паспорта дома.
Стрижка, маникюр и экскурсия по Пензе
Таких лагерей, как тот, что предлагали Людмиле в Туле, в России много сотен. В одной только Ростовской области около 300 пунктов временного размещения беженцев.
В Ленобласти беженцев встречают волонтеры в куртках с эмблемой «Единой России». А в Пензе, например, волонтерствуют оппозиционеры.
Игорь Жулимов и Ирина Гурская познакомились на «навальнингах», как выразился Жулимов. После митингов зимы 2021 года они мало общались — ведь новых акций протеста не было. Но тут нашелся другой способ приложить свои силы: они узнали, что в поселок Леонидовка привезли беженцев из Мариуполя, и решили закупить гуманитарную помощь.
Игорь и Ирина объявили сбор денег. Люди откликнулись очень активно. «Мы совершенно не ожидали такого резонанса. Нам собрали 600 тысяч, мы обалдели. Такой отклик налагает ответственность, надо действовать», — рассказал Жулимов только о первых днях сбора средств.
Волонтеры закупили одежду, обувь, предметы гигиены, детское питание и поехали в Леонидовку все это раздавать. До Игоря Жулимова тоже доходили слухи, что в лагерях беженцев держат насильно, отбирают документы. Поэтому он внимательно смотрел, как устроена жизнь в лагере.
Выход с территории свободный, заметил Жулимов. Администрация не возражала против плана купить беженцам билеты на поезд, как предложили волонтеры. «Они говорят: хоть сейчас забирайте, только пусть заявление напишут, чтобы койко-место освободить», — вспоминает Игорь.
Опрошенные жители пункта временного размещения уверяли, что документы у них на руках (если только документы у них вообще есть, а не остались дома и не потерялись в суматохе эвакуации).
Условия жизни Жулимову тоже понравились. Беженцев расселили в бывшем городке ликвидаторов химических отходов: в номерах по два человека в комнате, с горячей водой и всеми удобствами. Для детей там уже заработала школа, заметила волонтер Ирина Гурская. Украинцев даже возили на экскурсию по Пензе: автобус с экскурсантами вернулся на глазах у волонтеров.
Наблюдения волонтера из Пензы подтверждает Тамара (имя изменено по просьбе героини): жительница города Рубежное сейчас живет в ПВР в подмосковной Шатуре вместе с 82-летней мамой.
«Кормят хорошо, три раза в день, дают и фрукты, и сладости. Развлекают: на концерт возили, в парикмахерскую. Женщинам же надо за собой ухаживать, а никто не стригся уже давно. Маникюр, покраска — все бесплатно. Вот так, приятно», — говорит Тамара.
Живут они в детском лагере в комнатах на четыре кровати. Выходить из лагеря никто не мешает: его жители регулярно ходят в магазин поблизости.
Тамара с матерью хотели попасть именно в Россию: в Подмосковье у них знакомые, которые были готовы их приютить. Вывозили их военные самопровозглашенной ЛНР: первый участок дороги пришлось ехать, стоя в кузове КАМАЗа. Пожив у знакомых несколько недель, они стали искать, куда можно переехать, и попали в этот подмосковный ПВР.
Тамара подала документы на временное убежище. Украинцам сейчас легко дают этот статус на год, рассказала Би-би-си глава «Гражданского содействия» Светлана Ганнушкина. Так же было в 2014-2015 годах, когда в Россию тоже ехали спасающиеся от войны жители Украины.
Но Тамара не собирается обустраивать новую жизнь в России: она надеется вернуться домой сразу, как только стихнут бои. В Рубежном остались ее муж — он ухаживает за больной матерью — и 18-летний сын.
В конце прошлой недели пензенский волонтер Игорь Жулимов посадил нескольких украинцев из пункта размещения беженцев в Леонидовке на поезд. На перекладных те добрались до эстонской границы и покинули Россию.
Глава полиции Нарвы — этот ближайший к границе с Россией город Эстонии — в начале апреля подсчитал, что российско-эстонскую границу ежедневно пересекает около 200 граждан Украины.
Чтобы вы могли продолжать получать новости Би-би-си — подпишитесь на наши каналы:
Загрузите наше приложение:
