Выборы в Турции: удастся ли Эрдогану удержаться у власти

В Турции набирает обороты предвыборная кампания. 14 мая будут проходить выборы президента и парламента. Реджеп Тайип Эрдоган — правящий страной последние 9 лет, а до это 11 лет бывший премьером — пытается удержаться у власти. Оппозиция наконец выбрала единого кандидата — компромиссного, хотя не самого рейтингового, — и рассчитывает объединить самых разных избирателей, пострадавших от экономического кризиса, «эрдономики» и разрушения демократических институтов. Разрушительное землетрясение, к которому страна была совершенно не готова, внесло дополнительное измерение в предвыборную кампанию. Русская служба Би-би-си рассказывает о подоплеке, главных интригах и перспективах участников выборной гонки.

Весь последний год аналитики твердили: если турецкой оппозиции удастся договориться и выставить единого кандидата против Реджепа Тайипа Эрдогана, у нее есть шанс выиграть президентские выборы.

С выдвижением кандидата оппозиция тянула до последнего. С одной стороны — чтобы не дать Эрдогану возможность применить административный ресурс против кандидата, с другой — потому что мешали внутренние разногласия.

Главными кандидатами на роль лидера оппозиции считались мэры двух ключевых городов — Стамбула и Анкары.

Экрем Имамоглу — перспективный 54-летний политик, победивший на выборах главы Стамбула в 2019 году. Вышедший из себя Эрдоган, поддерживавший другого кандидата, тогда пытался убедить всех, что выборы прошли нечестно. Имамоглу проработал мэром города 19 дней, после чего избирательная комиссия все-таки аннулировала результаты выборов и назначила новое голосование. Имамоглу снова победил, причем даже увеличил отрыв от оппонента из правящей партии.

Но именно те выборы лишили Имамоглу возможности выдвигаться в президенты. Когда он назвал глупостью отмену результатов первых выборов, его обвинили в оскорблении членов избиркома и приговорили к лишению свободы и запрету заниматься политической деятельностью.

Пока не рассмотрена его апелляция, Имамоглу остается мэром Стамбула. Но, понимая, что в любую секунду ему может грозить реальный тюремный срок, он не стал выдвигать свою кандидатуру на президентские выборы.

Еще одним потенциальным кандидатом был мэр Анкары Мансур Яваш. Его путь в турецкой политике не сильно отличается от пути Имамоглу. Яваш несколько раз участвовал в выборах мэра Анкары, в 2019 году его третья попытка оказалась успешной.

За годы управления турецкой столицей Яваш почти не сталкивался с жесткой критикой, и в городе к нему относятся с уважением. В отличие от Имамоглу, Яваш редко дает интервью и почти не высказывается по вопросам, выходящим за рамки его работы мэра. Но в опросах общественного мнения он занимал лидирующие позиции и даже более уверенно, чем Имамоглу, опережал Эрдогана.

Но для роли кандидата от широкой оппозиции мэру Анкары мешал имидж националиста, который отталкивал левых избирателей и курдов, способных сыграть на этих выборах важнейшую роль.

В итоге объединение шести партий со скрипом, спорами и демаршами договорилось о третьей кандидатуре, изначально тоже не устраивающей всех, но потенциально способной объединить самые широкие массы, включая избирателей-курдов. Впрочем, их представителей на переговорах оппозиции не было.

Турецкая оппозиция, известная как «Народная коалиция», состоит из шести партий: это кемалистская Республиканская народная партия, созданная еще Ататюрком, исламистская Партия счастья, правая националистическая «Хорошая партия», центристская Демократическая партия, Партия будущего и Партия демократии и прогресса. Готовность таких разных сил объединиться в политической борьбе — индикатор того, как сильно их избиратели ждут перемен в стране.

За объединение оппозиции отвечал Кемаль Кылычдароглу — лидер Республиканской народной партии. И именно его большинство коллег готовы видеть президентом Турции.

Съезд оппозиции был назначен на 2 марта, а единого кандидата обещали объявить 6-го. И эти четыре дня стали настоящим кошмаром для «Народной коалиции». За кандидатуру Кылычдароглу высказались все, кроме главы «Хорошей партии» Мерал Акшенер. Она никогда не скрывала, что не хочет его выдвижения, а на вопросы о возможном кандидате отвечала: «Мы хотим кандидатуру человека, который победит», намекая, что не верит в шансы Кылычдароглу. Но к началу марта казалось, что ее мнение не станет серьезным препятствием.

Это ощущение было далеко от действительности. Акшенер настаивала, чтобы единым кандидатом стал или Экрем Имамоглу, или Мансур Яваш.

Она покинула «стол шести», обвинив альянс в неспособности представлять волю народа. А еще обратилась к мэрам Стамбула и Анкары с призывом «взять на себя ответственность и ответить на призыв народа». Она утверждала, что их популярность в стране и высокие рейтинги помогут победить Эрдогана. Этот демарш эксперты назвали политическим самоубийством.

Имамоглу и Яваш встретились друг с другом, после чего оба отказались от роли лидера оппозиции, поддержав лидера Республиканской народной партии.

«Кылычдароглу стал кандидатом от оппозиции не потому, что он был более популярен. Рейтинги мэров Стамбула и Анкары были выше. Но Кылычдароглу — лидер партии. Поэтому Яваш и Имамоглу не смогли бы стать кандидатами без одобрения Кылычдароглу, а он настаивал на собственной кандидатуре», — считает Синан Ульген, старший научный сотрудник центра Карнеги.

По версии эксперта по турецкой политике Фирдевса Робинсона, Кылычдароглу принял такое решение, чтобы управление Стамбулом и Анкарой не перешло к партии Эрдогана. Чтобы баллотироваться, мэры должны были бы уйти в отставку со своих текущих постов. «А если бы это произошло, контроль над городами перешел бы в руки правящей партии», — считает он.

Избежать развала круглого стола удалось, благодаря договору: если Кылычдароглу станет президентом, более молодые и популярные Имамоглу и Яваш получат должности вице-президентов.

Кемалю Кылычдароглу 74 года. Последние тринадцать из них он возглавляет старейшую в стране Республиканскую народную партию.

Несмотря на деревенское происхождение, Кылычдароглу получил экономическое образование в Анкаре, после чего работал в министерстве финансов Турции. Позднее возглавлял фонд социального страхования страны, в 90-х заслужив от местного экономического журнала звание «чиновника года» — в основном за свою борьбу с коррупцией.

Это первое отличие Кылычдароглу от Эрдогана: первый верит в то, что именно госслужащие могут сыграть ключевую роль в решении проблем страны, второй считает бюрократию препятствием.

В 1999 году Кылычдароглу покинул госслужбу. Какое-то время преподавал в университете и даже вошел в состав директоров одного из турецких банков. Но вскоре решил стать политиком и смог избраться депутатом турецкого парламента — Великого национального собрания.

Один из соратников Кылычдароглу в разговоре с DW так отозвался о кандидате в президенты: «В комнате, полной официальных документов, он может быстро найти любые нарушения и выявить коррупцию».

В 2016 году в Турции произошла попытка государственного переворота: военные заблокировали мосты через пролив Босфор в Стамбуле, в воздух подняли истребители и вертолеты. Военные утверждали, что Эрдоган больше не может находиться у власти. До сих пор нет четкого ответа на вопрос, кто стоял за попыткой переворота. Эрдоган же использовал эту ситуацию для расправы над неугодными.

Кемаль Кылычдароглу изначально назвал переворот «подлой атакой на демократию». Спустя несколько дней Эрдоган ввел в стране чрезвычайное положение. Начались массовые чистки: увольняли преподавателей, судей, работы лишились десятки тысяч чиновников, массово возбуждались уголовные дела, многие люди были вынуждены бежать из страны.

Тогда Кылычдароглу изменил свое отношение к происходящему. Он назвал попытку переворота «контролируемой» и как мог пытался помешать принятию поправок в конституцию, которые еще больше усиливали полномочия президента Турции.

Все попытки оказались неудачными: конституционный референдум прошел в 2017 году, поправки были приняты.

12 июня 2017 года в Анкаре тысячи человек вышли на улицу. Их лидер Кылычдароглу намеревался вместе с протестующими преодолеть 450 километров от столицы до Стамбула. Это был «Марш справедливости» — ответ жителей Турции на незаконные аресты и чистки.

Около 30 тысяч человек шли пешком, в день покрывая около 20 километров по летней турецкой жаре. На их плакатах и футболках было написано adalet — по-турецки «справедливость».

До Стамбула колонна добралась к 9 июля, шествие завершилось митингом, в котором участвовали сотни тысяч человек, а Кылычдароглу с трибуны рассказывал, как чистки в правительстве изменят судебную систему страны.

«Марш справедливости» в тот год часто сравнивали с «Соляным походом» Махатмы Ганди. В том числе из-за этого, а также благодаря некоторому внешнему сходству и тому, как Кылычдароглу ведет себя на публике, политика называют «турецким Ганди».

Эксперт по турецкой политике Фирдевс Робинсон называет Кылычдароглу опытным политиком. «Он имеет репутацию честного, мягкого, при этом дисциплинированного и решительного человека».

На эти выборы кандидат идет с множеством обещаний. В конце января «стол шести» опубликовал 250-страничный документ с конкретными предложениями по изменению ситуации в стране.

Если ужать содержание этих страниц до одного абзаца, оппозиция обещает бороться за права и свободы, избавиться от коррупции и кумовства, планирует переориентировать внешнюю политику на Запад, чтобы разрешить текущие разногласия с союзниками по НАТО, отказаться от эрдогановской неортодоксальной экономической и финансовой политики, загнавшей страну в кризис, обеспечить свободу слова.

Но главное — изменить конституцию, чтобы Турция могла вернуться к парламентской системе и избавиться от поправок 2017 года, давших Эрдогану максимальные полномочия.

«В отличие от авторитарного Эрдогана, окружающего себя людьми, отобранными не за их навыки, а за их лояльность, Кылычдароглу обещает восстановить меритократию (то есть принцип, по которому руководящие должности занимают наиболее способные люди)», — говорит Фирдевс Робинсон.

Казалось бы, эти обещания звучат заманчиво для большинства сторонних наблюдателей. Но турецкое общество устроено сложнее.

За два десятилетия своего пребывания у власти правящая Партия справедливости и развития постепенно выстраивала диалог с различными социальными группами через религиозную принадлежность. Так сформировался образ «турецкого мусульманина», ставший объединяющим звеном для многих турок как внутри страны, так и за ее пределами.

Эрдоган регулярно разыгрывал эту карту: обвиняя в бедах страны «внешних врагов», он подразумевал «немусульманский Запад». Неоднократно турецкий президент говорил, что нет никакой разницы между «атакой» на турецкую экономику (хотя страдала она, главным образом, от неэффективной политики самого Эрдогана) и «атакой» на веру, объединяющую нацию.

Перед грядущими выборами Эрдоган снова обратился к своей привычной риторике: он публично возмутился, когда западные медиа заговорили о важности турецких выборов для мировой политики, трансформировав это в идею: «Запад хочет повлиять на выборы».

При этом каждый раз, когда независимые журналисты называли правящую партию исламистской, ее руководство тут же пыталось оспорить эту характеристику: нет, говорили они, мы всего лишь «консервативные демократы».

Подобные идеи нередко становятся популярны в обществах, где с готовностью принимается мысль о величии собственной нации, культурных и религиозных ценностей, противостоящих внешнему врагу.

И даже те представители религиозной общественности, которые видели проблемы в политике Эрдогана, не готовы были поддерживать оппозиционную Республиканскую народную партию, выступавшую за принцип секуляризма, то есть четкое разделение между религией и государством.

На практике это выражалось, например, в том, что ныне оппозиционная Республиканская народная партия, находясь у власти, поддерживала запрет на ношение платков и хиджабов для женщин в образовательных и госучреждениях. Годами юные девушки добивались права носить хиджабы в школах, а госслужащие — на работе. Эрдоган и его партия успешно использовали эту ситуацию, выступив за снятие запрета. С тех он постоянно подчеркивал, что именно благодаря усилиям его партии, турчанки получили право носить хиджабы. Оказавшись в оппозиции, Республиканская народная партия, продолжала считать, что платок несет угрозу для турецкой демократии (или по крайней мере стал символом такой угрозы).

Но осенью прошлого года Кемаль Кылычдароглу и его партия наконец-то поняли, что лишают себя поддержки религиозной части общества. Кылычдароглу извинился за ошибки, допущенные его партией, и пообещал, что женщины смогут носить головные платки.

Для Эрдогана ситуация пока складывается не лучшим образом. Его рейтинг по-прежнему остаётся высоким: по опросам, за действующего президента готовы проголосовать 44%, но Кылычдароглу опережает оппонента с 56%.

В 2011 году Турция была 17-й экономикой мира и по росту опережала все страны «Большой двадцатки». Эрдоган пообещал, что к 2023 году Турция войдет в десятку сильнейших экономик мира.

2023 год настал, но Турция только отдалилась от своей цели. В стране продолжается экономический кризис. Люди замечают, как сильно растут цены на самые базовые вещи — продукты и транспорт. Причина этого кризиса — в той самой системе, которую в стране выстроил Эрдоган.

Центральный банк фактически не имеет автономии и принимает те решения, которых ждет от него президент. А президент придерживается своеобразных взглядов на кредитно-денежную политику.

Во всем мире центральные банки реагируют на ускорение инфляции повышением ключевой ставки — процента, под который ЦБ выдает кредиты коммерческим банкам. Но в Турции ЦБ снизил ключевую ставку, только усугубив кризис.

Высокий уровень безработицы усиливает социальное напряжение и негативные настроения, вызванные притоком мигрантов.

«Турция — перенаселенная страна. В стране только сирийцев — порядка 4 миллионов человек. Кто решил эту проблему? Это очень серьезный вопрос, потому что эти люди занимают рабочие места в том числе. Это ахиллесова пята Эрдогана, и оппозиция сильно давит на это», — говорит директор российского Центра изучения новой Турции Юрий Мавашев.

Мавашев считает, что своей риторикой об «исламской солидарности» Эрдоган сам загнал себя в угол. Если после всех своих заявлений он начнет радикально решать проблему с мигрантами, даже его избиратели обвинят его в непоследовательности.

Электорат действующего президента, состоящий в основном из бывших жителей сельской местности, перебравшихся в крупные города, и так недоволен. За время жизни в Стамбуле и Анкаре они успели почувствовать, как улучшилась их жизнь, но в последние годы, а особенно — с началом кризиса — и они столкнулись с проблемой высоких цен и безработицы.

Учитывая, что режим Эрдогана во многом опирался на обещания стабилизировать экономику, нынешний кризис — серьезная проблема для действующего президента.

Опытный политик с немалым административным ресурсом, Эрдоган и раньше не гнушался популистских решений, даже таких, которые могли причинить явный вред национальной экономике. Многие из текущих экономических проблем, влиявших на рейтинг, он мог бы отодвинуть на второй план политическими методами. Но уже после того, как он назначил дату выборов, в Турции произошло землетрясение. Погибли десятки тысяч человек. Более миллиона человек остались без крыши над головой.

Партия Эрдогана пыталась обвинить в разрушениях застройщиков, которые якобы использовали некачественные материалы, из-за чего разрушения оказались такими серьезными. Этот ход сработал лишь отчасти. Согласно опросам, 34% жителей Турции винят в случившемся скорее правительство, и только 26,9% — застройщиков. Ситуация обратная среди давних сторонников Эрдогана, здесь в ответственность строительных компаний верят 46,2%.

Лидер оппозиции Кылычдароглу заявил, что вина лежит на правительстве, которое, по его словам, допускало коррупцию и низкие стандарты строительства.

Ущерб от землетрясения для страны, по данным ООН, превышает 100 млрд долларов. Представитель ООН Луиза Винтон описала ситуацию так: «Потребности страны огромны, а ресурсов мало».

Вне зависимости от того, кто победит в президентской гонке и получит большинство в парламенте, Турцию ждут тяжелые времена. Фирдевс Робинсон говорит, что стране необходимы фундаментальные реформы и в экономике, и в армии, и в госсфере, и в системе образования.

В наиболее пострадавших регионах — около девяти миллионов избирателей, которые своими голосами могут избрать 96 из 600 законодателей страны. Поэтому за эти голоса идет постоянная борьба.

Власти, надеясь сохранить поддержку, пообещали людям компенсации и быстрое восстановление домов, ускоряются программы расчистки завалов. Оппозиция тоже пытается привлечь людей на свою сторону. Администрации Стамбула, Анкары и Измира с их оппозиционными мэрами отправили в пострадавшие регионы спасательные отряды и гуманитарную помощь.

Но на этом голосовании есть еще одна группа избирателей, которая может существенно повлиять на результаты.

Демократическая партия народов (ДПН) — третья по величине в турецком парламенте. Это политическая сила левого толка, которая отстаивает права этнических меньшинств страны, в особенности курдов.

Курды — это самый большой народ без страны. После Первой мировой войны территорию, на которой жили миллионы курдов, поделили между Турцией, Ираком, Сирией и Ираном, но ассимилироваться у курдов не получилось почти нигде — в большинстве этих стран они подвергались гонениям, а их права игнорировались.

В Турции живут не меньше 15 млн курдов, которые, по разным оценкам, составляют от 15 до 23% населения. Именно их последовательно поддерживает Демократическая партия народов.

Несколько депутатов этой партии сидят в тюрьмах по обвинению в терроризме. Бывшего лидера партии Селахаттина Демирташа арестовали еще в 2016 году, обвинив в связях с созданной в конце 1970-х Рабочей партией Курдистана, которая с оружием в руках пыталась добиться независимости.

Демирташ и другие его сторонники остаются в заключении несмотря на то, что Европейский суд по правам человека потребовал немедленно освободить политика, найдя в его деле многочисленные нарушения.

Сама партия — на грани ликвидации. Генпрокуратура обвинила ее в «сепаратистской деятельности» и связях с Рабочей партией Курдистана. На 12 мая назначено заседание в Конституционном суде, который решит, будет ли партия распущена.

Демократическую партию народов не приглашали в оппозиционный альянс, и сами лидеры партии ясно давали понять, что подобного приглашения не ждут. Но именно эта партия может существенно повлиять на исход выборов.

Маловероятно, что Эрдоган или Кылычдароглу смогут в первом туре уверенно преодолеть 50% барьер без поддержки ДПН. «Победа оппозиции в первом туре возможна, если ДПН поддержит кандидата», — считает Синан Ульген.

«ДПН хотят одного — чтобы к ним относились как к законной, легитимной политической партии. Кылычдароглу обещает встретиться с руководством партии во время своей предвыборной кампании, и если эти переговоры пройдут успешно, вполне возможно, что ДПН поддержит его кандидатуру и не будет выдвигать кого-то от себя. Если это произойдет, шансы на избрание Кылычдароглу в первом туре существенно возрастут», — добавляет Фирдевс Робинсон.

Бюлент Кенеш — бывший редактор англоязычной турецкой газеты Today’s Zaman, которая никогда не скрывала своих оппозиционных взглядов и часто критиковала президента, — уверен: чтобы Эрдогану нечего было противопоставить результатам выборов, оппозиция должна выигрывать с отрывом в 15%.

«Отрыв должен быть таким большим, чтобы у Эрдогана не осталось шансов на манипуляции. А он искусно умеет создавать проблемы оппозиции. И курды могут сыграть важную роль на этих выборах. У меня есть ощущение, что Кемаль Кылычдароглу в каком-то смысле идеальный кандидат, который способен устроить курдов и проводить справедливую политику по отношению к ним», — считает Кенеш.

Несмотря на жесткость режима Эрдогана, в Турции выборы играют важную роль — за последние десятилетия люди привыкли к тому, что у них есть возможность влиять на политику, и расстаться с этой возможностью никто не готов.

«Чем бы ни занималась пропаганда, в Турции невозможно действовать теми же методами, что и в России, — говорит Юрий Мавашев. — Это абсолютно другой народ, другая политическая культура. Если кто-то посмеет подтасовать что-то по российскому образцу, то последствия у этого будут: сотни тысяч людей, а может, и миллионы выйдут на улицы. А кто будет им противостоять? Даже среди силовиков все еще много сторонников партии Ататюрка. Силовики точно не будут ради Эрдогана стрелять по народу. И Эрдоган не может этого не понимать, поэтому он не пойдет на эскалацию».

Выборы мэра Стамбула, на которых дважды выиграл оппозиционный кандидат Экрем Имамоглу, были показательными: даже когда власти аннулировали результаты, поддержка Имамоглу только выросла, а избиратели дали понять, что любые вмешательства в их волеизъявление недопустимы.

Синан Ульген добавляет: «Да, вряд ли выборы будут на 100% честными. Но тем не менее это будет всенародное голосование. И правительство, и весь политический истеблишмент должны будут принять результаты этих выборов. И самым очевидным мне кажется такой сценарий: в результате этих выборов в Турции произойдет переход к демократии».

Уехавший из страны журналист Бюлент Кенеш более осторожен с прогнозами. Он уверен, что у Кылычдароглу есть шансы на победу, но даже в этом случае он не готов вернуться в Турцию.

«Проблема Турции не только в том, кто является ее лидером. Наоборот, лидер — это результат тех социальных и даже этических проблем, которые есть в обществе, и я не уверен, что мне будет комфортно там находиться. В 2013 году Эрдоган оказался в центре огромного коррупционного скандала. И что произошло? Люди все равно за него проголосовали. Поэтому я надеюсь, что новый лидер сможет сделать Турцию частью цивилизованного мира, надежным партнером. И тогда, возможно, я изменю свое мнение».