В России судят за «терроризм» украинских гражданских. Почему их так трудно освободить?

Сначала — избиения и пытки в подвале оккупированного отделения полиции. Если удастся выжить — дальше переправка в СИЗО в Крыму. После допросов оттуда человека могут отправить в тюрьму на территории РФ.

Именно через это проходят гражданские украинцы, которых российские военные захватили во время войны и которых формально Украина обменять не может. Это тысячи человек. Большинство из них никогда не имели военного опыта.

По Женевским конвенциям обменивать можно только военнопленных.

Кроме того, по данным правозащитников, после года войны российские власти готовятся к первым показательным судам над украинцами, обвиненными в терроризме. На скамьях подсудимых окажутся и военные, и гражданские люди, которых следователи ФСБ называют «преступными группировками».

Украинская власть, родные гражданских заложников и правозащитники убеждены в «фейковости» этих дел. При этом в обвинениях, выдвинутых украинцам, нет ни слова о войне или о российском вторжении и оккупации суверенного государства. Все подается так, словно они угрожали «мирному сосуществованию народов».

Взрослым сложно найти такие слова, которыми можно было бы это все объяснить 16-летней дочери Янины Акуловой из Мелитополя, владелицы массажного салона. Женщину похитили в родном городе в октябре 2022 года российские военные, остановив на блокпосте. Они заявили, что в ее машине якобы была взрывчатка.

В интернете до сих пор можно найти рекламу ее услуг массажа. «Яночка, большое спасибо тебе за твой труд», — писали женщины под ее объявлением в довоенном 2021-м.

«Старшая дочь узнала, что мама находится в тюрьме. До этого мы скрывали это, как могли. А она же грустит, не понимает, где мама. Вижу, что ребенок переживает. Днем она еще держится, а ночью не спит и плачет», — рассказывает сестра пленной украинки Екатерина. У Янины есть еще шестилетний ребенок, который остается с отцом.

Сейчас Янина Акулова находится в СИЗО «Лефортово». Вместе с двумя другими мужчинами из Мелитополя, Антоном Жуковским и Дмитрием Сергеевым, ее обвинили «в подготовке теракта на территории РФ». Якобы они готовили взрыв на городском рынке Мелитополя. Россия аннексировала город с помощью псевдореферендума, проведенного под контролем российской армии в сентябре 2022 года на оккупированных территориях Украины.

Сюжет об этих трех украинских гражданах, об их «особо опасной преступной группировке», несколько дней крутили российские пропагандистские телеканалы.

«Мы думаем, что Янину сдали за ее проукраинские взгляды. Она работала в салоне, жила обычной жизнью «работа-дом». Ни в каких организациях не участвовала. Этих двух мужчин я не знаю, ее подруги не знают их. Я думаю, что их всех в «Лефортово» и познакомили», — рассказывает сестра Екатерина.

«Еще в Мелитополе после задержания Янине дали позвонить маме, так она сказала, что ее били двое суток и отбили все органы. Она подписала все, что дали, лишь бы только не били. А потом ее оставили «на яме», — добавляет Екатерина.

Дочери Янины Акуловой, когда ее похищали российские военные, были на подконтрольной Украине территории.

А вот девятилетний сын Андрея Голубева, детского тренера по боевым искусствам, стал свидетелем того, как двое мужчин в черном и трое в бронежилетах и касках задерживали его отца рано утром в Мелитополе 6 апреля 2022 года. С тех пор родные Андрея не видели.

Один год он прослужил в Государственной пограничной службе и уволился оттуда в 2021-м. Остальное время тренировал детей, возглавлял городскую федерацию кунг-фу и проводил спортивные соревнования.

С апреля до начала лета 2022 года жена Ольга разыскивала своего мужа. Как часто бывает в таких случаях, впервые о том, что ему инкриминируют международный терроризм, узнала из СМИ. Ее мужа обвинили в намерениях взорвать российский гуманитарный конвой 22 апреля 2022 года, через 16 дней после фактического задержания. Якобы он действовал вместе еще с четырьмя мелитопольцами, у которых изъяли арсенал оружия.

Фигурантами в этом деле стали как гражданские, так и один военный. Кроме 45-летнего Андрея Голубева, это 35-летний контрактник ВСУ Игорь Горлов, 44-летний компьютерщик Владимир Зуев, 54-летний ветеран АТО Александр Жуков, а также 61-летний Юрий Петров. Последний увлекался исторической реконструкцией Второй мировой войны и мог иметь артефактное оружие. Всех их российская сторона считает комбатантами, то есть участниками боевых действий.

Хотя таковыми, по международному праву, являются только служащие вооруженных сил, ведущих войну. Эти люди должны подчиняться командованию и открыто носить оружие.

«Я тех людей, которые фигурируют вместе с моим мужем в этом деле, не знаю. От него о них ничего не слышала. Но так как город у нас маленький, то, возможно, они где-то пересекались. Однако после 24 февраля до самого задержания Андрей точно с такими людьми не общался», — говорит Ольга Голубева.

В начале лета 2022 года ее муж был в СИЗО Симферополя, откуда его перевезли в московское «Лефортово».

По статье о международном терроризме в России человек может получить от 10 до 20 лет неволи или же пожизненное заключение. Кроме того, минимум год после приговора осужденный должен провести в тюрьме. Только после этого его отправляют в колонию.

Украинская сторона не могла подтвердить, что Андрей Голубев находится в «Лефортово». Такую информацию официально должны были бы предоставить или Минобороны РФ, или Красный Крест. Последний ответил его жене, что у них подтверждения нет. Выйти из этого замкнутого круга помог российский адвокат-правозащитник, который встретился с Андреем Голубовым в СИЗО «Лефортово».

Российская пропаганда распространила видео, на котором, едва шевеля губами, выглядящий крайне подавленным Игорь Горлов признается, что якобы планировал взорвать машину там, где должны были раздавать российскую гуманитарную помощь.

Мать Игоря Ирина Горлова заметила на его шее шрам, которого у него раньше не было.

«Из всех случаев, которые мы знаем, Игорь Горлов прошел через наиболее жестокие пытки в подвале в Мелитополе. Через его тело пропускали электрический ток, присоединяли провод к различным частям тела, били по пяткам, почти не кормили, постоянно допрашивали», — рассказывает его российский адвокат Мария Эйсмонт, которая защищала оппозиционных российских политиков и активистов. Она же защищает Янину Акулову.

По свидетельствам адвокатов, в СИЗО «Лефортово» к украинским заключенным относятся сравнительно вежливо, там терпимые бытовые условия и есть какая-то медицинская помощь. Случаев пыток там в последние годы они не знают.

Одеждой и гигиеническими средствами украинских заключенных обеспечивают российские волонтеры и адвокаты.

В случае угрозы международного терроризма Россия должна была бы просить Украину о выдаче подозреваемых. Именно этого требуют нормы международного права.

Но вместо этого Россия, напав на Украину и захватив часть ее территорий, начала «вылавливать» ее граждан.

«Теперь они задерживают за телефонные связи и контакты с людьми с подконтрольных территорий, если, например, кто-то из родных в ВСУ. Считается, что такой человек может передавать данные о количестве и местах дислокации российских войск. Совсем необязательно, что это те, кто участвовал в движении сопротивления. Большинство этих людей не имеют военного опыта», — объясняет журналистка и аналитик Медийной инициативы за права человека Анастасия Пантелеева.

Если гражданского человека держат в неволе на оккупированных территориях и в России без обвинений, то, с точки зрения международного права, это захват заложника. А само задержание — это похищение.

На войне взять в плен можно только военного. Соответственно, и обмениваться стороны конфликта могут только военнопленными. Их статус и условия возвращения на родину регулируют Женевские конвенции.

Никто не предполагал, что после Второй мировой войны будут брать в заложники тысячи гражданских и называть их «комбатантами».

Когда гражданскому человеку предъявляют обвинение и осуждают в суде, то его пребывание в неволе получает юридические основания.

«Малым количеством доведенных до суда дел о терроризме Россия оправдывает то, что незаконно удерживает огромное количество гражданских украинцев», — считает Анастасия Пантелеева. То есть нескольких резонансных процессов достаточно, чтобы создать образ «украинских националистов», «неонацистов», угрожающих России.

«Новая газета Европа» рассказала, что в 2022-м ФСБ отчиталась о предотвращении 17 терактов СБУ и 11 терактов «украинских националистов» преимущественно в приграничных регионах Центрального и Южного федеральных округов. Гипотетически эта формулировка может включать оккупированные РФ украинские территории левобережья Херсонщины, часть Запорожской области, оккупированные общины Николаевской области, Луганщину и Донетчину.

Но Украина считает, что дела о «терроризме» украинцев во время российской оккупации сфабрикованы.

«Ни гражданские, ни военные не должны быть обвинены в рамках этих так называемых судебных процессов. Эти показательные «процессы» — это вопиющее нарушение любых норм гуманитарного права, потому что люди защищали свою землю. Пришел захватчик и захватил их. После этого он пытается применить к ним какие-то свои нормы», — сказал в интервью Би-би-си Петр Яценко, руководитель пресс-службы Координационного штаба Украины по вопросам обращения с военнопленными.

Кроме того, немало гражданских украинцев оставались в российской неволе без объяснений и обвинений.

«Могу привести пример инженера связи из компании «Киевстар» Сергея Арефьева, которого российские военные задержали в Херсоне. Он год просидел в СИЗО №2 в Симферополе, а обвинения ему предъявили только сейчас», — рассказывает Анастасия Пантелеева.

Гражданского человека можно освободить, но не обменять. Как считают украинские власти и правозащитники, за счет гражданских украинцев Россия создает для себя «обменный фонд». То есть предлагает менять гражданских на своих военных.

«Возвращение гражданских лиц — тяжелый путь. Если мы запрашиваем большие обмены наших военнопленных, нам начинают предлагать наших гражданских. Мы на это точно не пойдем. Мы ищем другие варианты», — сказал в интервью «Украинской правде» Дмитрий Лубинец.

В рамках крупных обменов военнопленными между Россией и Украиной иногда удается освобождать некоторых гражданских.

Так, за время войны Координационный штаб по вопросам обращения с военнопленными обменял 2279 украинцев. Из них более 100 — гражданские лица. Удалось освободить женщин, тяжелобольных, людей старшего возраста.

По данным Дмитрия Лубинца, в целом Россия удерживает в неволе более 20 тысяч гражданских украинцев. Это только те случаи, когда об этом заявили их родные. Больше их или меньше, чем военных в плену, украинская сторона не комментирует.

При этом если не всех, то значительную часть этих людей российская сторона считает комбатантами. Хотя эти люди не служили в армии, спецслужбах, Нацгвардии или ТРО на момент вторжения. Большинство из них не имеют никакого военного опыта.

«В этих расчетах важно понимать, что Россия не дает нам списки тех военных и гражданских, которые находятся у нее в плену», — отмечает Петр Яценко.

Есть также немало украинцев, которые считаются пропавшими без вести, но на самом деле находятся в заключении на оккупированных территориях или в РФ.

Эти люди рассеяны на огромном пространстве от оккупированной Арабатской стрелки, где в пансионате обустроена тюрьма, до колоний в Сибири и на Дальнем Востоке, которые Россия унаследовала от ГУЛАГа.

«На самом деле так называемое осуждение — это хорошая точка отсчета для того, чтобы этих людей обменять. Пока продолжаются следственные действия, то есть пока они фабрикуют эти дела, они не хотят обменивать. Как только человек получит так называемый приговор, то есть надежда, что мы сможем его обменять. У нас, в отличие от российской стороны, есть осужденные за реальные военные преступления», — уверяет Петр Яценко.

Сейчас украинские правозащитники также прорабатывают возможный механизм освобождения гражданских украинцев из российской неволи. Он должен дополнить процедуры обмена, предусмотренные для комбатантов, то есть участников боевых действий.

Родные надеются, что осужденных в России украинцев можно будет менять на российских военных, осужденных за военные преступления в Украине.

А украинская власть рассчитывает на помощь международных организаций, включая Красный Крест, и действие санкций против России.

Ни в одном из описанных выше случаев Красный Крест не подтвердил, что эти люди находятся в российской тюрьме. Хотя они именно там.

«Помним обо всех. Вернем каждого и каждую», — написал президент Владимир Зеленский после Пасхального обмена пленными 16 апреля.

В этих словах — большая надежда для семьи Янины Акуловой, для Ольги Голубевой и ее сына, для Ирины Горловой и для десятков тысяч других украинцев, чьи родные стали гражданскими заложниками, военнопленными и обвиняемыми в России. Многие из них пережили пытки и жестокое обращение.

«Я очень надеюсь, что нашими мужчинами занимаются. Не знаю, решается ли их вопрос на официальном уровне. Освободят ли их или обменяют, или мой сын больше никогда не увидит отца? Мне страшно это говорить. Но если этого не делать — такое может произойти. Вся надежда на обмен», — говорит Ольга Голубева.

Она добавляет, что не ожидает никакой человечности или справедливости от российской системы.

Все суды по выбору меры пресечения для обвиняемых в России украинцев были закрыты для СМИ и общественности. Любая съемка была запрещена. Российское законодательство запрещает адвокатам комментировать публично суть дела.

Оригинал этого текста на украинском языке можно прочитать здесь.