Специальный представитель Госдепартамента США по Украине Курт Волкер ответил на десять вопросов СОВЫ. Он посетил Тбилиси в рамках ежегодной конференции “World in 2018: Upside Down?” («Мир в 2018 году: вверх ногами?»), организованной Вашингтонским институтом имени Джона Маккейна, директором которого является Волкер.
— Может ли Грузия надеяться на членство в НАТО в условиях администрации Трампа?
— Не хочу говорить о сроках. Это зависит от многих факторов, в том числе от событий в Грузии и НАТО. Не хочу называть дату. Но Грузия — европейская демократия, и граждане этой страны имеют право на безопасность и развитие так же, как и любые другие люди в любой точке мира. Для этих демократий европейские государства вместе с США и Канадой создали сообщество для своей защиты. У Грузии есть право стремиться в него, и я верю, что однажды она получит членство.
— Ангела Меркель находилась с визитом в Грузии и немного разочаровала нас своими заявлениями. Это было ожидаемо?
— Я считаю, что Германия и особенно канцлер Меркель осознают роль, которую российская агрессия сыграла в Грузии или в Украине. Она была очень конкретна в этом отношении. Она способствует сохранению режима санкций со стороны ЕС в отношении России. Она также давит на Россию, чтобы Москва была более вовлеченной по украинскому конфликту. То есть, я считаю, что у нее правильная позиция по этому вопросу. Думаю, также она не желает создавать ожиданий, которые не смогла бы оправдать в разумные сроки. Создавать определенные ожидания — это ответственность. Я согласен в том, что европейские партнеры должны быть более решительными, говоря непосредственно о российском вторжении и продолжающейся оккупации, незаконности подобных действий и их гуманитарных последствиях. Я считаю, что в Западной Европе установилась тенденция, что эти конфликты старые, замороженные и что уже мало что изменится. Я считаю, что это допускает многое. Мы не должны допускать подобную тенденцию, когда рассуждаем о будущем, мы должны думать об улучшении жизни людей, независимо от того, где они проживают, на оккупированных территориях или на территории остальной Грузии. Нас не должна покидать надежда, что территориальная целостность Грузии будет восстановлена.
— Можно ли ожидать усиления санкций в отношении России со стороны США?
— Я надеюсь, что у нас не будет нужды делать этого. Надеюсь, что Россия изменит свою политику. Если Россия будет следовать своему нынешнему курсу, да, санкции последуют.
— Вице-президент Джо Байден назвал вас «серьезным, серьезным парнем». Вас часто называют «ястребом американской политики», продолжателем дела сенатора Маккейна. Можно ли полагать, что таких как вы много и в администрации Трампа?
— Я уверен, что нас определяют ценности, в которые мы верим. Это свобода, демократия, рыночная экономика, верховенство закона, права человек и безопасность. Мы желаем поддерживать эти ценности и среди наших друзей и партнеров, таких как Грузия и Украина. То же самое хочу сказать и о народе России. Мы бы хотели видеть Россию процветающей демократической страной, которая бы мирно сосуществовала со своими соседями. За это вы можете назвать меня «ястребом», если желаете… Это ценности, основанные на нашем видении того, какие возможности должны получать люди в своей жизни. Это первое. Второе: Россия занимается неприятными вещами. Россия вторглась и оккупировала Грузию, вторглась и оккупировала Украину, украла Крым. Она ведет себя агрессивно и в других регионах. Мы не должны принимать это. Мы должны сказать, что это неприемлемо и что они должны отступить. Такова политика действующей администрации США. Дело не в том будет Маккейн или Трамп. Это политика Соединенных Штатов, которая заявляет, что это неприемлемо, мы хотим видеть улучшения. Мы не ищем конфликта с Россией, никто не ищет. Но мы не можем принять ее действия.
— На саммите в Хельсинки Трамп был не совсем четким по Украине и ни слова не сказал о Грузии. Как мы должны воспринимать это?
— Думаю, проблему Грузии и Украины нужно воспринимать в более глобальном контексте американо-российских отношений. Отношения с Россией находятся в худшем состоянии со времен развала Советского Союза. Мы находимся в конфронтации с Россией из-за Украины, Грузии, Северной Кореи, Ирана, по ядерному вооружению, Сирии и многому другому. Эта ситуация никого не устраивает. Мы вынуждены вести себя подобным образом из-за действий России. Мы должны надеяться на лучшее. Что при этом делает президент Трамп, он оставляет двери открытыми, чтобы Путин мог изменить политику, чтобы можно было договориться о чем-то разумном. Но пока мы не видим никаких признаков того, что Россия готова отступить от своей политики. Когда я вспоминаю саммит в Хельсинки, я не вижу в нем ничего ужасного. Ничего не было потеряно, упущено. Никаких тайных сделок по Крыму, никаких разговоров по Украине или уступок в сфере интересов США. Ничего подобного не случилось. И конечно, ничего подобного не случится.
— Украина получила летальное оружие от Вашингтона, тогда как на Грузию в 2008 году было наложено негласное эмбарго по поставкам вооружения. Чем были обусловлены эти два подхода?
— Сразу же после окончания военных действий в Грузии было понимание того, что мы не желали дестабилизации заключенного перемирия. Мы хотели стабилизировать и поддержать Грузию. Вспомните, было сразу несколько моментов: череда визитов госекретяря Райс, переговоры под руководством лидеров ЕС в лице Саркози, разрыв отношений между НАТО и Россией в рамках Совета, мы создали комиссю НАТО-Грузия, мы помогли вернуть грузинские войска обратно в Ирак, мы обезопасили Черное море. Мы сделали многое и хотели бы сохранить это положение.
В январе 2009 года к власти пришла администрация Барака Обама, которая, я считаю, не смогла оценить ситуацию реально. Она обвинила администрацию Буша, вместо того чтобы обвинять Россию. Потом была политика «перезагрузки», которая восстановила работу Совета Россия-НАТО. Все это, я считаю, воодушевило Россию, заставило думать, что еще немного, и Запад изменит свою политику. И все будет хорошо. Я считаю, что эти процессы возымели влияние на события в Украине в 2014 году. Я верю: Путин рассчитывал, что ничего особенного не случится. И тогда администрация Обамы утвердила похожий подход — никаких военных поставок Украине.
Но сейчас, при администрации Трампа, мы смотрим на вещи иначе. И дело не в том, что часть вооружений — летальная, а другая — нет. Мы смотрим на Украину как на страну, которая должна защищать себя, защищать свои территории от внешней агрессии. Эта страна имеет право на самозащиту. И у них есть оправданные ожидания, что друзья и союзники помогут. Именно поэтому мы стараемся отойти от запрета на поставки летального или нелетального оружия и сосредоточиться на том, чтобы помочь Украине восполнить пробелы в системе безопасности, укрепить ее. Наша цель — предотвратить новую агрессию. Мы видели как агрессия двигалась от Грузии к Украине. Мы не хотим видеть новую агрессию.
— По Украине вы ведете переговоры с человеком, который является чуть ли не мифическим персонажем в российской политике. Каков Сурков в реальной жизни?
— У меня были четыре встречи с господином Сурковым. Он очень умен, он профессионал. У него хорошее чувство юмора. Он очень вдумчивый человек. И я считаю, он очень надежный посредник. Когда он что-то говорит, ты понимаешь, что он имеет в виду. Когда ты говоришь что-то, ты знаешь, что он даст ответ. Мы все знаем, что единственным человеком, который принимает решения в России, является Владимир Путин. Так что, о чем бы мы ни говорили, все это идет к Путину и он принимает решения. И со своей стороны стараюсь все доносить до Соединенных Штатов. И если бы мы могли найти точки соприкосновения, это было бы прекрасно. К сожалению, сейчас я этого не вижу. Россия заморозила свои позиции и не желает двигаться с места, чтобы разрешить конфликт.
— Во время встреч с Сурковым вы как-то касаетесь оккупированных регионов Грузии?
— Нет.
— СМИ пишут о том, что, возможно, ваш формат могут заменить на Астанинский формат…
— Я не слышал об этом. В первую очередь, существуют российско-украинские Минские соглашения и они являются действующими нормами. Существует Нормадская четверка: Франция, Германия, Украина, Россия, которая пытается ускорить выполнение Минских соглашений, но пока безуспешно. Американо-российский канал работает в этом направлении, пытаясь вовлечь Россию в процесс, обращая внимание на то, что нужно сделать России, чтобы Минские соглашения выполнялись. Я же в нашем формате говорю о необходимости наблюдательной миссии ООН, которую США решительно поддерживают, для обеспечения безопасности на оккупированных территориях. И это будет возможно, если будут созданы условия для выполнения Минских соглашений.
— Вы не говорите с лидерами сепаратистских регионов, это ваша личная позиция или так работает ваш мандат?
— Это позиция всего сообщества вокруг нас — Франции, Германии, США, Канады и Великобритании. Две единицы, созданные Россией на Востоке Украины, — т. н. Луганская и Донецкая народные республики, не являются легальными единицами. Они не обладают легитимностью перед населением, они не являются участницами Минских соглашений, они не являются частью украинской конституции и у них нет лидера, который принимал бы независимые решения. Они контролируются Россией.
— Почему тогда на Женевских дискуссиях присутствуют представители абхазской и осетинской сторон?
— Но не в качестве независимых участников, а со статусом наблюдателей.
