«За три месяца я один раз видела сына». Почему у украинцев в Европе забирают детей

Миллионы украинцев уехали из своей страны, спасаясь от войны. Сотни из них на новом месте столкнулись с другой проблемой – европейские органы опеки забрали их детей. Поводы разные – от системного насилия до пропусков школы без уважительной причины.

Почему так происходит и действительно ли сильно отличается родительство в Украине и в Европе?

«Если бы я была какая-то наркозависимая или ребенка обижала, но нет», — рассказывает ВВС Украина Елена. Ее 10-летнюю дочь забрали немецкие соцслужбы в ноябре 2022 года, мотивируя это подозрительным поведением матери и рисками для благосостояния ребенка.

«Я сама раньше работала в международном фонде, который занимался защитой прав ребенка. И здесь у меня забирают ребенка. Это просто ужасная ситуация», — возмущается украинка.

Летом офис уполномоченного Верховной рады по правам человека сообщал о минимум 240 случаях, когда у родителей или опекунов в западных странах отбирали детей местные соцслужбы.

В частности, как сообщили BBC Украина в украинских посольствах, в Польше, по состоянию на август, из семей изъяли 75 украинских детей, в Италии — семерых, во Франции — 11.

Посольство в Германии точных цифр не предоставило, но признает, что такие случаи не единичны. Хотя большинство детей, убеждают дипломаты, все же удается вернуть родителям или опекунам. Семьи после таких инцидентов в основном возвращаются в Украину.

Тяжелые преступления – побои или сексуальное насилие – скорее исключения в этой статистике, признают юристы и эксперты. Чаще причины, по которым в Европе могут забрать ребенка, в Украине не вызвали бы особых вопросов у соцслужб. И это вряд ли хорошая новость для Украины.

Елена родом из Луганска, поэтому бегство от войны пережила уже дважды. Второй раз выезжать пришлось уже из Харькова, когда в начале российского вторжения город беспощадно обстреливала российска армия.

В марте 2022-го она оказалась в Берлине с 10-летней дочерью. По словам матери, у девочки инвалидность и она требует особого ухода, поэтому адаптация на новом месте не всегда давалась просто.

Елена производит впечатление типичной представительницы среднего класса, хорошо говорит по-английски, в Украине работала в общественном секторе, после переезда сразу же начала посещать курсы немецкого и активно включилась в жизнь местного сообщества. Произошедшее потом она называет шоком.

В ноябре 2022-го у нее забрали ребенка представители Югендамта, немецкой службы защиты прав детей. Женщина объясняет это тем, что на фоне депрессии ей выписали неправильную дозу антидепрессантов.

Чрезмерная сонливость и апатия матери по всей видимости насторожили сотрудников школы, обратившихся в соцслужбу.

«Мы общались уже год, они знали, что мы адекватная семья, что мы приехали из-за российской агрессии. Они говорят, что подумали, что я принимаю наркотики, но ведь они могли просто спросить (прежде чем куда-то звонить — Ред.)», — возмущается Елена.

По словам украинки, у нее был рецепт на лекарства и подтверждения врачей, но убедить Югендамт ей не удалось.

Дочь провела отдельно от матери больше двух месяцев. Елене разрешали посещать ее в определенные дни и только под наблюдением.

«Нас запирали в комнате как преступников и даже подслушивали», — говорит она.

«Девочка особенная, она переживала, начался регресс. Она и так отстает в развитии, а тут стала вести себя, как грудной ребенок, писаться в штаны, я просто ее не узнавала. Она постоянно плакала и даже сейчас боится спать одна».

Елена говорит, что было непросто, особенно из-за плохого знания немецкого. Но она забила тревогу, привлекла общественные организации, посольство, говорит, что связывалась даже с депутатами Европарламента. По словам женщины, дочь она смогла вернуть только в январе 2023 года, когда нашла адвоката.

Его вмешательство в переговоры с соцслужбой позволило решить вопрос без суда. Даже разговаривать с ней в присутствии юриста работники Югендамта стали другим тоном, вспоминает Елена.

Через полгода после этого случая дочь до сих пор травмирована и боится отпускать маму, сама Елена ходит к психотерапевту.

Но так быстро вернуть ребенка удается далеко не всегда.

49-летняя львовянка Татьяна, которая во время войны нашла убежище в городке Вайден в немецкой Баварии, уже четвертый месяц не может вернуть шестилетнего сына. По ее словам, за это время немецкие соцслужбы разрешили ей увидеться с ребенком один раз.

Сейчас идет суд, который должен решить, вернут ли ей мальчика.

Татьяна говорит, что была хорошей мамой, а ребенка забрали из-за недоразумений и семейного конфликта. Она рассказывает, что у нее сложные отношения со своей мамой. Она жила вместе с ними в Германии и как-то пожаловалась на насилие со стороны дочери, после чего ее и сына Татьяны изъяли соцслужбы.

Под предлогом того, что Татьяна может представлять угрозу для здоровья ребенка.

«У нас были скандалы с мамой, но свои родительские обязанности я выполняла как следует. Я не алкоголичка, дома всегда порядок, есть еда», — возмущается Татьяна.

Мать Татьяны поселили в приюте для пострадавших от насилия женщин, а мальчика отдали под временную опеку немецкой семьи.

«За три месяца я ребенка видела один раз 20 минут. Это просто жесть, — говорит Татьяна. — Я две недели не ела и не спала. Ты в чужой стране, ты не знаешь языка, их законов. Когда думаю, что я своего ребенка больше не увижу, я не хочу больше жить».

Теперь суд назначил ряд процедур. В том числе Татьяна должна пройти психиатрическую экспертизу и индивидуальную и семейную психотерапию для мирного урегулирования конфликта. Следующее заседание суда состоится 30 ноября.

«Я жду направления, потом надо найти переводчика или психиатра, который хотя бы по-русски говорит. Кто это будет оплачивать и как, я не знаю, но время идет, а ребенка я не вижу», — говорит Татьяна.

Югендамт на запрос ВВС Украины по фактам изъятий украинских детей из семей не ответил.

Причины, по которым у украинцев за границей забирают детей, самые разные. Среди них встречаются действительно криминальные истории, когда вмешательство западных соцслужб становится для детей спасением.

В частности, в мае Польшу шокировал громкий судебный процесс над украинкой из Днепропетровской области, у которой в опеке было десять детей от 4 до 16 лет.

Из-за войны они выехали в Познань, где впоследствии семья поляков, приютившая украинцев, заметила странное поведение детей.

После расследования следствие выдвинуло женщине официальные обвинения в том, что она годами издевалась над детьми, избивала их, унижала, морила голодом и подвергала сексуальной эксплуатации. Сейчас по делу идет суд, детей изъяли и с ними работают психологи.

Впрочем, эксперты признают, что такие тяжкие преступления в отношении детей — скорее исключения в статистике изъятий.

В то же время, важно понимать, что в западных странах табу на любые формы насилия в отношении ребенка. Украинское посольство в Германии, в частности, отмечает, что местное законодательство буквально запрещает какие-либо «телесные наказания, причинение психологических травм и другое обращение с детьми, унижающее человеческое достоинство».

«Поводом для обращения в Службу по вопросам детей может быть громкий крик из соседской квартиры, долгий детский плач, наличие на лице ребенка царапин или синяков», — объясняют в посольстве.

Иногда это позволяет выявить даже то насилие, на которое в Украине скорее всего не обратили бы внимания.

Василиса Дыбайло, директор международной организации «Партнерство «Каждому ребенку» в Украине», вспоминает один из случаев, когда украинский отец привел ребенка на прием к стоматологу в Польше, врач увидел синяки и немедленно проинформировал соответствующие органы.

«Когда начали разбираться, оказалось, что это не синяки от падения, что все-таки было применение силы», — говорит она.

Чаще всего речь идет о разнице в законодательстве, которую украинские родители и опекуны часто не осознают, и в особенностях работы западных соцслужб, которые действуют гораздо жестче и бескомпромисснее, когда речь идет о защите прав ребенка.

К примеру, украинское посольство в Польше сообщило BBC Украина, что чаще всего детей в этой стране изымали из-за пребывания опекуна в состоянии алкогольного опьянения.

Часто украинские родители не знают, что во многих европейских странах запрещено оставлять ребенка одного дома. Причем возрастные ограничения для всех разные — во Франции и Великобритании ребенок должен быть под наблюдением взрослых до 12 лет, в Польше — до 7 лет.

«У нас были случаи, когда матери оставляли своих малолетних детей без присмотра, когда шли на работу или в магазин, например», — описывает украинское посольство в Польше причины, по которым у украинцев были проблемы с местными органами опеки.

Кроме того, в Германии, Швейцарии, Франции и многих других европейских странах обязательно посещение школы. Пропуски занятий без уважительной причины и предупреждения от родителей являются достаточным основанием для администрации, чтобы пожаловаться в соцслужбы, которые могут решить, что родители не в состоянии заботиться о своих детях.

Нинель Омельяненко, психотерапевт и волонтер центра для беженцев в Женеве, вспоминает, как в Швейцарии вполне респектабельная украинка получила официальное предупреждение от местной соцслужбы и предписание пройти проверку на употребление наркотиков из-за того, что ее ребенок 15 дней не посещал школу.

«У ребенка была ветрянка, записать ее к врачу было невозможно, мама вылечила ребенка дома, — рассказывает Омельяненко. — Все это время она получала письма от школы и соцслужб, которые она некорректно переводила. А потом они пришли к ней домой, кричали на французском, она испугалась и не открыла дверь, а потом они вызвали полицию, потому что она якобы удерживала ребенка насильно».

Если ребенок не может посещать школу дольше трех дней – нужно долгое лечение, поездка домой или что угодно – нужно обязательно проинформировать школу, желательно заранее, советует украинское посольство в Германии.

Причем отпуск уважительной причиной для прогулов в этой стране не считают, отмечает Елена Розвадовская, соучредитель благотворительного фонда «Голоса детей».

«Если не во время каникул полицейский увидит в аэропорту ребенка, он будет выяснять, почему это родители так безответственно действуют посреди учебного года», — говорит она.

Проблемы также возникали, если ребенка из Украины увезла, например, бабушка. В частности, в Италии или Франции опекуном не может быть человек, достигший 65-летнего возраста, отмечает офис Уполномоченного Верховной рады по правам человека.

Такие же юридические коллизии случались с украинскими домами семейного типа. Не во всех странах Европы признавали статус опекунов, это могло быть основанием для изъятия детей.

Случаются и более исключительные ситуации: фиксировали случаи, когда украинки отказывались от детей в роддомах, у опекунов диагностировали психические расстройства, был также случай, когда во Франции двоих маленьких детей изъяли под местную опеку после того, как мама покончила с собой, выбросившись из окна.

Сейчас посольство работает над тем, чтобы вернуть детей и передать под опеку бабушке.

«Как же так, нас здесь временно приютили, это украинский ребенок. Украина не должна сидеть в стороне, когда забирают ее детей», — возмущается Татьяна и не понимает, по какому праву другая страна забирает украинских детей у их законных опекунов и родителей.

Она до сих пор не знает, когда увидит своего сына в следующий раз.

Юридически страны, приютившие украинцев, имеют такое право, говорит Александр Губин, заместитель председателя комитета Ассоциации юристов Украины по гражданскому, семейному и наследственному праву, адвокат AGA Partners.

Он отмечает, что между Украиной и странами ЕС действует документ, который называется Гаагская Конвенция о юрисдикции, применяемом праве, признании, выполнении и сотрудничестве в отношении родительской ответственности и мер защиты детей от 19 октября 1996 года.

Согласно ей, изменение страны проживания влечет изменение юрисдикции.

«Соответственно, наши сограждане, проживая за границей, могут и не знать, что на них и на их детей уже распространяется прямое действие законов страны, в которой они находятся», — объясняет Губин.

Офис Детского омбудсмена в Польше в ответ на запрос ВВС Украина подтверждает — если опекуны или родители не в состоянии заботиться о ребенке надлежащим образом, Польша имеет право изъять детей и передать местным опекунам.

«Возможность устройства ребенка под опеку, когда его благополучие под угрозой, распространяется на всех детей, находящихся на территории Польши, независимо от их гражданства», — заявляют в офисе.

В то же время, другим странам следует помнить о том, что дети-беженцы и их семьи оказались в непростой ситуации, говорит ВВС Украина Аарон Гринберг, региональный советник по защите детей офиса ЮНИСЕФ в Европе и Центральной Азии.

И часто изъятие детей из семей можно было бы предотвратить, если бы эти семьи получили надлежащую поддержку от приютивших их стран.

«Изъятие ребенка из-под родительской опеки — серьезное решение со значительными последствиями для жизни и благосостояния детей. Оно всегда должно быть твердо и доказательно обусловлено лучшими интересами ребенка», — объясняет он.

Если же компетентные органы все-таки определят, что такая разлука отвечает интересам ребенка, то следует как можно активнее содействовать контактам с семьей, чтобы семья быстрее воссоединилась, отмечает Гринберг.

Ограничение встреч возможно только, если это отвечает интересам ребенка, например, является вопросом его безопасности.

Несмотря на все, украинское законодательство относительно прав ребенка достаточно хорошее, убеждают профильные эксперты. Ключевая разница в другом — в отличие от Украины в европейских странах это законодательство реально работает.

Есть нормативная база и четкие и понятные алгоритмы, как поступать в той или иной ситуации, объясняет Василина Дыбайло. К тому же в Украине нет сложившейся традиции, что благосостояние детей — это вопрос не только их родителей, но и общества и государства.

По ее словам, если в Европе о синяке на теле или ненадлежащем отношении к детям немедленно сообщают — это делает учитель, врач, воспитатель в садике или сосед, то в Украине на такие вещи часто закрывают глаза.

Хотя в украинском законодательстве также говорится, что каждый, кому стало известно о любой форме насилия в отношении детей, должен немедленно сообщить органам.

«Это культурные особенности или вопросы к выполнению законов, но у нас бы об этом, скорее, не сообщат. У нас считается, что лучше не выносить сор из избы, скрыть, замять», — говорит Дыбайло.

Елена Розвадовская признает, что для украинских родителей механизмы в Европе могут казаться «слишком агрессивными», но они работают.

«Ребенок не может себя защитить перед взрослым, особенно если это родители, — отмечает Розвадовская. — Более того, он может считать это частью нормы. Для закона нет меньшего или большего насилия — синяк на руке, подзатыльник или крик. Избили до полусмерти или просто за руку дернули. Это все насилие».

То, что в случае малейших вопросов в некоторых странах ребенка сразу изымают из семьи, — часть системы профилактики и предотвращения насилия, когда ключевое — сделать все, чтобы не допустить худшего.

«В Европе нет закона, который охотился бы за родителями, чтобы забрать детей, — говорит она. — Но там считается, что достаточно намека, что что-то не так, чтобы сразу разобраться. У нас год может в суде валяться дело, когда родители — „отбитые в доску“ и ребенка нужно забирать, потому что это реальная угроза жизни».

Украинка Юлия Россинская, которая с сыном-подростком нашла убежище в Швеции, называет свой опыт сотрудничества с местными соцслужбами исключительно положительным.

У нее серьезные проблемы со здоровьем, ей трудно ходить и порой непросто заботиться о сыне. На фоне стресса и переезда их отношения ухудшились.

Женщина говорит, что инициировала обращение в соцслужбы сама. И подробно объяснила все проблемы, с которыми столкнулась их семья. В ответ она получила поддержку и помощь, что позволило улучшить и условия жизни, и отношения с ребенком, и адаптацию молодого человека в Швеции.

«Если нет намека на то, что ребенок в опасности, нет подозрения на насилие, они спрашивают, чем мы можем помочь вашей семье», — говорит Юлия.

Она считает, что украинцы в большинстве своем не понимают, что законы в Европе работают именно так, как написаны, а также не до конца понимают, как устроена работа соцслужб.

«Здесь соцслужбы рассчитывают а то, что взрослые люди будут вести ебя как взрослые люди. Которые не боятся открыто говорить о своих проблемах и потребностях, — считает украинка. — Если родители не осознают, что у них проблемы, и не просят помощи, когда она требуется, значит они не взрослые, и им нельзя доверить ребенка».

Все специалисты, с которыми пообщалась ВВС Украина, советуют вынужденно оказавшимся в других странах родителям досконально разобраться в местных правилах и законах.

Можно делать это через сообщества украинцев, давно живущих в этих странах, обращаться в украинское консульство или администрацию садика или школы.

«Это абсолютно нормально подойти в школе к директору и объяснить, мол, мы не планировали наш переезд, мы хотим адаптироваться, расскажите, как вы взаимодействуете с родителями, как мне лучше построить коммуникацию, потому что она отличается», — объясняет Елена Розвадовская.

«Постепенно все узнавать и прямо спрашивать, потому что больше всего тревожит неизвестность», — добавляет она.

И важно также понимать, что в североевропейских и южноевропейских странах подходы несколько отличаются. Так что, возможно, стоит выбрать, в какой стране больше подходит жить.

Если у соцслужб уже возникли к вам вопросы, эксперты советуют ни в коем случае не проявлять агрессию. Любая несдержанность для соцслужб — тревожный знак, даже если это справедливое негодование и вами движет желание защитить ребенка.

«Наши родители не понимают, почему им говорят пройти анализ на наркотики. И могут отреагировать агрессивно, — говорит Нинель Омельяненко. — Любая агрессивная реакция ставит под сомнение психиатрическое здоровье родителей, тогда их направляют к психиатру, а это процедуры, это переводчики, это долго».

Если ребенка уже изъяли или есть такая угроза, следует немедленно обращаться в местное украинское консульство, офис Уполномоченного по правам человека, местные благотворительные организации и общины.

«Простым контактом с посольством Украины или Уполномоченным по правам человека, к сожалению, дело не обойдется. В самых непростых случаях придется даже судиться по этому поводу в иностранном суде», — говорит Александр Губин.

Переводчика и адвоката можно искать через профильные благотворительные организации или при поддержке представителей украинских властей.

Графика Ангелины Корбы