Способна ли Грузия усидеть на двух стульях, выражая интересы и восточных (китайских), и западных партнеров? Этот вопрос вернул себе актуальность, когда делегация «Мечты» отправилась с рабочим визитом в КНР. В оппозиции иронично отмечают: поехали, чтобы импортировать в Грузию однопартийную систему. Но если без шуток, критики власти обеспокоены: такой шаг может рассматриваться как отступление с пути европейской интеграции. Наблюдатели считают, что после предоставления Тбилиси статуса кандидата на вступление в ЕС, власти пытаются торпедировать этот процесс.
«Это своего рода перекличка с той записью в стратегическом соглашении, что власти Грузии разделяют опыт Китая, управляемого авторитарной коммунистической партией, в деле управления собственной страной. Видно, они встали на этот путь», — говорит председатель организации «Гражданская идея», экс-министр обороны Тинатин Хидашели.
В самой «Грузинской мечте» такие оценки называют спекулятивными, заявляя, что визит направлен на закрепление стратегических отношений.
«Прошлый год был историческим с точки зрения углубления отношений между Китаем и Грузией. Было подписано Соглашение о стратегическом партнерстве, и нашей целью, естественно, является обеспечение надлежащего выполнения этого соглашения о сотрудничестве, и наш визит служит этой цели», – сказал председатель правящей партии Ираклий Кобахидзе.
Стратегическое партнерство с Китаем установилось весьма неожиданно – в июле 2023 года, во время визита премьер-министра Ираклия Гарибашвили в Пекин, который он назвал «историческим». Во время вояжа глава грузинского правительства выразил готовность Тбилиси поддерживать различные глобальные проекты КНР, которые направлены на изменение международных правил и пересмотр мирового порядка, включая инициативу «Один пояс, один путь» (BRI).
[áмбави] «Китайская грамота»: что не так с соглашением о стратегическом партнерстве Грузия-КНР
Тогда и визит, и содержание соглашения вызвали в Тбилиси много вопросов. Один из спорных пунктов: в документе подчеркивалась поддержка Грузией целостности Китая, но не содержалось аналогичных формулировок относительно самой Грузии. Также вызвало удивление, что визит произошел вскоре после саммита НАТО в Вильнюсе, в итоговом коммюнике которого подчеркивалось: амбиции и политика Китая представляют вызов интересам, безопасности и ценностям альянса, в который на конституциональном уровне стремится Тбилиси.
Большие вопросы вызвало восхищение Гарибашвили Си Цзиньпином, которого он назвал «образцовым лидером», а его социалистическую модернизацию – «впечатляющей». Премьер заявил, что она может стать источником вдохновения для других стран. При этом Китай, управляемый одной Компартией, занимает 156-е место из 167 стран в Индексе демократии по версии издания The Economist. Установление стратегического партнерства между Пекином и Тбилиси произошло на фоне кризиса в отношениях между властями Грузии и Западом, во многом связанного с откатом демократии.
Власти, тем не менее, подчеркивают, что каждый шаг в сторону Китая направлен в первую очередь на укрепление экономического сотрудничества. К 2022 году КНР стала крупнейшим экспортным и третьим импортным партнером Грузии. С 2017 года Грузия является первой страной в регионе, заключившей Соглашение о свободной торговле с Китаем. В то же время Китай занимает шестое место по объему инвестиций в грузинскую экономику, и в 2022 году прямые инвестиции из КНР достигли 108 млн долларов. Китайские государственные компании активно участвуют в крупных инфраструктурных проектах, таких как строительство дорог и железных дорог, а также тоннелей.
В свою защиту «Мечта» заявляет, что интенсивные экономические отношения с Китаем есть у многих стран Запада. Но оппоненты подчеркивают: в отличие от этих стран, Грузия выходит за экономические рамки и идет на геополитическое сближение с авторитарным государством.
Запад не скрывает своего недовольства по поводу укрепления грузино-китайских отношений. Посол США в Тбилиси Робин Данниган говорила, что Грузии следует ясно осознавать, с кем она сотрудничает.
«Это страна, которая становится все ближе к России. Россия же оккупировала часть территории Грузии. Думаю, это несколько нежелательная ситуация».
Грузия-Китай – стратегические партнеры: что не нравится критикам «Мечты»?
В свою очередь посол КНР Чжоу Цзянь подчеркивал, что Пекин, как и Тбилиси, обладают независимостью в выборе своих стратегических партнеров. Он также добавил, что Китай поддерживает стратегическое партнерство и с Евросоюзом.
При этом тот же дипломат на конференции по случаю десятой годовщины инициативы «Один пояс, один путь» отметил, что КНР заинтересована в инфраструктурных проектах Грузии, и упомянул глубоководный порт Анаклия. А ведь еще госсекретарь США Майк Помпео выражал надежду, что в процессе строительство порта Грузия освободится «от влияния экономик Китая и России».
При этом многие критики «Грузинской мечты» утверждают, что особое сближение с КНР началось с появления в стране призрака CEFC. Это китайская государственная компания, высокооплачиваемым сотрудником которой после ухода с поста премьера в 2015 году был Ираклий Гарибашвили, ныне вновь занимающий премьерское кресло. Экспертов и оппозицию беспокоят прошлые связи главы правительства, а также спорная деловая практика CEFC в Грузии.
Пекин, заключив Соглашение о стратегическом партнерстве с Тбилиси, в значительной степени положил основу для более глубокого участия в региональных процессах. Аналитики считают, что этим маневром Китай включил себя в число игроков, формирующих стратегический выбор Грузии. При этом установление партнерства с КНР совпало с перезагрузкой отношений между Грузией и Россией. С момента прихода к власти в 2012 году партия Бидзины Иванишвили последовательно укрепляет связи с Москвой в ущерб процессу евроинтеграции.
В этом контексте дружба с Китаем может быть интерпретирована как попытка Грузии диверсифицировать свои международные связи, чтобы обеспечить геополитическую альтернативу. К тому же, в «Грузинской мечте» могут быть уверены: в отличие от Запада, авторитарный режим в Пекине не будет критиковать их за недемократические решения.
