Этот материал является частью партнерства с изданием OC Media. Оригинал на английском языке вы можете прочитать здесь.
Дискриминация транссексуалов в Азербайджане имеет самые непосредственные экономические последствия: многие из них с трудом находят работу или квартиру, подвергаются риску из-за работы на черном рынке и нестабильного жилья.
29-летняя Дурдана родилась и выросла в Баку. Она ушла из дома семь лет назад, после того как стала трансвеститом.
За прошедшие годы ее арестовывали, отказывали в жилье и возможностях трудоустройства из-за того, что она транс, а в последние два года она не смогла найти работу после того, как единственный стабильный работодатель был вынужден закрыться.
«В настоящее время я получаю поддержку от общественных и женских организаций в рамках гражданского общества. Общество поддерживает меня как финансово, так и морально», — говорит она, — «Я просто хочу начать свой бизнес».
Дурдана не одинока в том, что ей отказывают в доступе к жизненно важным услугам и возможностям из-за того, что она трансгендерна. Хотя статистику получить сложно, очевидно, что многие, возможно, даже большинство трансгендеров в Азербайджане борются за удовлетворение своих базовых потребностей.
В и без того сложной обстановке, когда многие граждане пытаются найти работу, покрыть свои расходы на жизнь и преодолеть растущее давление со стороны правительства, эта обстановка становится еще более враждебной для трансгендеров, которые сталкиваются с оскорблениями, дискриминацией, насилием и исключением из общества. Транссексуалы становятся вдвойне маргиналами, подвергаясь социальному остракизму и лишаясь доступа к базовым потребностям.
«После того как заведение обанкротилось, я осталась без работы», — рассказывает Дурдана о ресторане для трансов, в котором она работала. «Это место мне подходило, потому что я работала за стенами [на кухне]. Везде, где я работала до этого, я сталкивалась с дискриминацией».
Циклы насилия
23-летняя Аян, будучи трансгендерной женщиной, также с трудом нашла работу и в течение нескольких лет занималась секс-бизнесом, что в Азербайджане запрещено законом. Найти способ зарабатывать на жизнь и уехать из дома было крайне важно, поскольку семья с детства подвергала ее эмоциональному и физическому насилию, а родственники избивали ее.
«Моя мать даже прижимала к моему телу горячий нож и била меня головой об печку из-за моего женского поведения», — рассказывает Аян, — » В результате насилия в семье у меня развилась эпилепсия».
Мать много раз водила ее к психологу и заставляла принимать тестостерон.
После нескольких лет насилия Аян сбежала из дома и жила у бабушки по отцовской линии, пока не стала достаточно взрослой, чтобы переехать в Баку.
В Баку она начала работать в чайхане, скрывая свою личность и представляясь мужчиной.
«Мне было очень страшно, потому что мама говорила, что если она узнает [о моем переходе], то сожжет себя и меня бензином», — рассказывает Аян, — «Позже денег, которые я зарабатывала, стало не хватать на жизнь, и мне пришлось заняться секс-бизнесом».
Дурдана также пыталась скрыть свой пол, в ее случае она обрезала волосы и прекратила прием гормонов, что, по ее словам, было вызвано крайней необходимостью.
Но после того как Дурдана сделала операцию по утверждению пола, ее перестали воспринимать как полностью мужскую в профессиональной и социальной среде.
«На многих рабочих местах [сначала] думали, что я похожа на ребенка, потом воспринимали меня как «девочку, которая превратилась в мальчика» и приводили разные оправдания [почему не берут на работу]», — рассказывает Дурдана, — «Несмотря на то что я пять раз подписывала контракты на работу, работодатели [все] потом меняли свое решение».
Она добавляет, что пыталась устроиться на работу техником в метро, отправив соответствующие документы в клинику МЧС.
«Все мои заявления остались без ответа», — говорит Дурдана, — «Видимо, у государства был доступ к моим женским и мужским записям, и оно это видело».
Дурдана отмечает, что, когда она начала заниматься детрансвестизмом, она также столкнулась с критикой со стороны других транс-людей.
«Мой друг-транс мужчина сказал мне: «Делая это, ты теряешь доверие людей», — говорит она.
В итоге Дурдана отдалилась от сообщества квиров, с которым раньше была связана, из-за такой критики и потеряла поддержку, которую когда-то имела. Впав в наркотическую зависимость, Дурдана попала в реабилитационный центр.
«Мне пришлось изолировать себя от всех на несколько месяцев. Я не могла ни с кем связаться и чувствовала себя несчастной», — говорит она.
Системное угнетение
Аида Мирзаева — социальный работник в Гендерном ресурсном центре, оказывающем психосоциальную поддержку квирам в Азербайджане. Она говорит, что гомофобия и трансфобия в значительной степени способствуют безработице.
«Люди, стремящиеся к финансовой безопасности, вынуждены подавлять свою идентичность, и мы даже видим случаи сексуальных домогательств и физического насилия на рабочих местах», — говорит Мирзаева.
«Транс-сообществу особенно трудно найти работу, поэтому большинство транс-людей вынуждены заниматься секс-бизнесом, жить с жестокими партнерами или во враждебной рабочей среде. Такие ситуации влияют как на их физическое, так и на психическое здоровье», — говорит она.
Мирзаева добавляет, что в стране нет механизмов поддержки, больниц или психологических центров, которые могли бы оказать им помощь, а некоторые врачи отказываются лечить транссексуалов.
Она добавляет, что такие ограничения также снижают доступ к образованию, а также увеличивают вероятность бездомности.
«Агент по недвижимости сказал Аян, что ей не стоит искать квартиру, потому что «в Азербайджане никто не сдает жилье трансгендерным людям». В последнее время она живет в квартире, снятой на имя друга, но многие другие вынуждены жить в нелегальных или опасных условиях или оказываются на улице. Цикл продолжается, создавая непрерывную цепь, где каждая проблема связана с другой», — говорит Мирзаева.
Такие проблемы и риски часто носят насильственный, а иногда и смертельный характер.
«Однажды одну мою знакомую транс секс-работницу вызвали в отель представители гомофобной группировки. Группа мужчин избила ее в гостиничном номере», — рассказывает Аян. «Ни персонал отеля, ни полиция не вмешались. Я в шоке от этих инцидентов; ни один человек не защитил мою знакомую. Ее лицо было в крови. Люди знают, что наши жалобы не будут рассмотрены, поэтому они чувствуют себя смелее и нападают».
Примерно в это же время кто-то напал на Айан, выхватил нож и назвал ее шлюхой, потому что на ней было короткое платье.
Когда она вызвала полицию, те начали расспрашивать Айан об ее официальной регистрации.
«Из участка мне перезвонили только через 40 минут», — рассказывает Аян, — «К тому времени я уже успела сбежать с помощью людей на улице. Я никому не рассказывала о том, что произошло. Я просто стряхнула с себя пыль и пошла домой».
Дурдана также не доверяет полиции, особенно после преследований и словесных оскорблений в июне 2018 года.
Полицейская машина задержала Дурдану и ее подругу в Сумгайыте, промышленном городе недалеко от Баку, когда они шли пешком.
«Очевидно, в городе произошла кража, и тогдашний начальник отдела хотел подставить транссексуалов. Они заставили нас стоять на высоких каблуках до утра, фотографировали нас и оскорбляли», — рассказывает она.
Среди их преследователей был начальник полиции департамента.
На следующее утро их отпустили, но они не получили никакого ответа на свои призывы призвать полицию к ответу за свое обращение. Спустя несколько месяцев подруга Дурданы в знак протеста подожгла себя перед главным полицейским управлением в Сумгайыте, получив ожоги 72 % тела. Только после этого инцидента начальник полиции был уволен, а преследования транссексуалов со стороны полиции в Сумгайыте уменьшились.
Дурдана утверждает, что может рассчитывать только на поддержку близких друзей.
«Отношения, которые я построила на прочном фундаменте, поддерживают меня», — говорит она. «Я возрождаюсь вместе с солнцем и буду продолжать бороться».
«Ни один из наших убийц не пойман, и мы требуем соблюдения наших прав», — добавляет Аян, — «Мы хотим доказательств. Мы хотим, чтобы убийцы наших друзей были пойманы. Каждый день мы выходим на улицу в плащах. Каждый раз, когда я выхожу на улицу, я готовлюсь так, будто иду в зону боевых действий».
Имена изменены в целях безопасности респондентов.
