Этот материал является частью партнерства с изданием OC Media. Оригинал на английском языке вы можете прочитать здесь.
У телекомпании Imedi есть заявленная цель – не допустить прихода к власти оппозиции, и эта цель, по словам бывших сотрудников, взяла верх над всеми вопросами этики.
По словам Тамар Шарикадзе, когда в сентябре 2019 года она пришла в отдел новостей на телеканал Imedi, ей удалось подготовить несколько репортажей, которые ставили под сомнение работу правительства, по крайней мере, в отношении инфраструктурных вопросов в сельской местности.
Однако по мере приближения парламентских выборов 2020 года ее попросили прекратить работу.
«[Эти репортажи] были отменены и больше к ним не возвращались. Наоборот, освещение сместилось в сторону того, как процветают регионы», — вспоминает Шарикадзе, которая провела в Imedi еще четыре года, прежде чем уйти в отставку в июне 2024 года.
«После моего ухода освещение политики в Imedi еще больше ухудшилось», — говорит другая бывшая журналистка Imedi – Кети Парцхаладзе, которая проработала на канале 10 лет и уволилась в 2023 году: «Сегодня это не имеет ничего общего с журналистикой».
С тех пор как «Грузинская мечта» пришла к власти в 2012 году, Imedi имел явный проправительственный уклон. Но за последние несколько лет, по мере того как правящая партия усиливала свою власть, этот крен превратился в нечто более зловещее — канал стал беспрекословно повторять теории заговора «Грузинской мечты» и нападать на критиков правительства как внутри, так и за пределами Грузии.
От относительного нейтралитета до открытой проправительственной позиции
Критическая позиция Imedi по отношению к оппозиции коренится в ее истории с бывшей правящей партией «Единое национальное движение» (ЕНД).
В ноябре 2007 года, после жестокого подавления протестов против тогдашнего правительства, под руководством ЕНД, полиция ворвалась в штаб-квартиру Imedi, обвинив канал в причастности к «попытке переворота» и лишив его эфира. Канал, в то время принадлежавший Бадри Патаркацишвили, был захвачен лояльными государству лицами и преобразован в канал, поддерживающий ЕНД.
В 2012 году, вскоре после прихода к власти «Грузинской мечты», семья Патаркацишвили вернула себе право собственности на Imedi. После этого в руководстве и штате телеканала произошли значительные перемены, а его редакционная позиция начала меняться.
Согласно отчетам по мониторингу СМИ, подготовленным независимым объединением журналистов «Хартия журналистской этики Грузии», во время президентских выборов 2013 года и местных выборов 2014 года новостные и политические программы Imedi были оценены как в основном сбалансированные и нейтральные, несмотря на отдельные случаи освещения событий в пользу правительства.
К 2016 году, на фоне растущей поляризации в грузинской телеиндустрии, Imedi укрепилась в проправительственном лагере.
В 2018 году, после неудачного выступления «Грузинской мечты» в первом туре президентских выборов того года, Imedi открыто заявила о новой цели: сделать так, чтобы ЕНД никогда не вернулось к власти. Вскоре после этого усилились негативные сообщения об оппонентах «Грузинской мечты», а критические голоса постепенно стали исчезать с канала.
В последующие годы многие высокопоставленные лица в Imedi подчеркивали эту цель.
В 2019 году тогдашний директор телеканала Ника Лалиашвили на встрече с журналистами заявил, чтобы они забыли о сбалансированном освещении, поскольку они «находятся в состоянии войны», стали «предвзятыми» и занимают «анти-ООНовскую» позицию. Совсем недавно нынешний владелец «Имеди» Ираклий Рухадзе заявил перед парламентскими выборами 2024 года, что канал существует только для того, чтобы «ЕНД и его филиалы никогда не вернулись к управлению страной».
«Проблема в том, как вы думаете»
По словам бывшей журналистки Imedi Кети Парцхаладзе, некоторые сотрудники канала узнали об откровенно анти-ЕНД позиции канала только в 2018 году в прямом эфире.
«Некоторые из нас испытывали чувство недовольства, считая, что нас должны были хотя бы проинформировать заранее. Нам должны были дать время решить, хотим мы работать на таком канале или нет», — рассказывает Парцхаладзе в интервью OC Media.
Она поняла, что больше не сможет свободно освещать политические события, и решила уволиться. Однако начальство уговорило ее остаться, разрешив работать над культурой.
В следующем году в Imedi в качестве политического журналиста пришла Тамар Шарикадзе. Она рассказала OC Media, что политика канала не была для нее проблемой, поскольку в то время она была равнодушна как к правящей партии, так и к оппозиции.
Однако вскоре она узнала, что цели канала не ограничиваются только ЕНД.
Один из ее первых конфликтов на работе произошел в 2022 году, когда «Грузинская мечта» и ее единомышленники начали кампанию по «защите» царя XVIII века Эрекле II от современных критиков, которые осуждали его за подписание договора с Россией. Как вспоминает Шарикадзе, тогдашний руководитель новостного отдела Imedi Натия Тоидзе поручила ей сделать репортаж о том, как финансируемое США RFE/RL «оскорбило» царя и его жену в статье 2020 года. Когда Шарикадзе прочитала статью, вспоминает она, чувствовала, что такой репортаж вводит в заблуждение.
«У нас был большой конфликт по этому поводу […] Я помню, что она использовала оскорбительную фразу, которую я никогда не забуду: «Проблема в том, как вы думаете»».
В итоге Шарикадзе не стала делать репортаж, после чего Тоидзе не разрешила ей больше готовить репортажи.
«Несколько месяцев я провела в редакции с книгами, смотрела все хорошие сериалы, которые существовали», — вспоминает Шарикадзе, шутя о том, как она пыталась убить время в этот период.
Тоидзе, которая до сих пор работает в Imedi, заявила OC Media, что утверждения Шарикадзе — «абсолютный нонсенс».
Редакционная политика Imedi по некоторым социальным вопросам также постепенно стала соответствовать правящей партии. В частности, от активного освещения проблем, с которыми сталкивается грузинское сообщество квиров, Imedi перешла к созданию гомофобного и трансфобного контента, особенно в качестве способа дискредитации оппонентов «Грузинской мечты».
Одной из последних мишеней Imedi стала профессор и активистка Нана Дихаминджия, которую ведущий новостей назвал «ЛГБТ-пропагандисткой» и «последователем фашизма» после того, как она вступила в конфликт с парламентским лидером «Грузинской мечты» Мамукой Мдинарадзе по поводу политики правящей партии.
По словам Шарикадзе, редакционная политика Imedi уже давно перешагнула черту «ЕНД-никогда»: теперь любой, кто критикует политику правительства, считается «нацем» — так называют членов и сторонников ОНД.
«Зеленский оказался «нацем», депутаты Европарламента тоже оказались нацистами. В конце концов, я тоже стала «нацем»! Как все стали «нацами»?!», — спрашивает Шарикадзе.
«Сидя в монтажной, я плакала»
Еще один случай, о котором вспоминает Шарикадзе, произошел после полномасштабного вторжения России в Украину в 2022 году. В то время «Грузинская мечта» начала продвигать теорию заговора, согласно которой некие иностранные силы – позже названные «Партией глобальной войны» — пытались втянуть Грузию в конфликт и что грузинские чиновники, такие как тогдашний премьер-министр Ираклий Гарибашвили, были единственными, кто защищал страну от этой угрозы.
По словам Шарикадзе, именно в этот момент она стала свидетелем того, как пресс-служба правительства давала журналистам подробные инструкции о том, как редактировать объемные видеоролики о визитах Гарибашвили в различные регионы.
«Приходили прямые [инструкции], все [подробно] в скобках, в которых говорилось примерно следующее: «Он [Гарибашвили] говорит вот это, и это должно быть включено как фоновый шум, или «он бьет по мячу вот здесь, это должно быть выделено» и т. д.», — говорит она.
Она вспоминает, что одному из ее коллег сделали замечание за то, что он сократил первоначальный 11-минутный репортаж о региональном визите Гарибашвили до шести минут, прежде чем выпустить его в эфир.
«Кто-то из правительства позвонил и спросил, почему репортаж длится всего шесть минут и почему в нем отсутствуют специфические фоновые шумы, которые были указаны [в инструкции]», — рассказывает Шарикадзе.
Когда пришла очередь Шарикадзе освещать очередную рабочую поездку Гарибашвили, у нее было достаточно материала для создания 25-минутного репортажа. Учитывая длительность, она сократила материал, но говорит, что это вызвало у нее серьезный стресс, так как она не хотела получить выговор, как ее коллега.
«Мне уже приходилось работать «при пожаре», во время разгона протестов, и я не нервничала. Но в тот момент, сидя в монтажной, я плакала», — говорит Шарикадзе.
По словам Шарикадзе, такое прямое вмешательство со стороны правящей партии было редкостью. Чаще всего журналистам давали указания вышестоящие лица в редакции.
Однако она вспоминает случаи, когда журналисты других проправительственных телеканалов, включая Rustavi2 и POSTV, приезжали на съемки с теми же материалами, что были предоставлены Шарикадзе продюсерами новостей Imedi. Она считает, что эти материалы распространялись правящей партией скоординированно.
«Например, [оппозиционный политик] что-то говорит, а мы делаем об этом сюжет. Точно такое же заявление, такое же видео, смонтированное таким же образом, было предоставлено моим коллегам, например, из «Рустави 2» и POSTV», — говорит она, добавляя, что это были «внешние инструкции».
В этот же период Парцхаладзе освещала исключительно культурные темы в ведущей аналитической программе Imedi «Имедис Квира». Однако по мере приближения выборов 2024 года избегать политического контента становилось все сложнее.
«В сентябре [2023 года] начался новый телевизионный сезон, и на первой же встрече было объявлено, что у нас объявлена редакционная политика. Это был год выборов, и программа будет работать в поддержку правительства с открытыми заявлениями», — вспоминает Парцхаладзе.
По ее словам, ведущий программы заверил ее, что неполитический контент сохранится. Однако уже через месяц после этого разговора ее попросили подготовить репортаж, подводящий итоги 11-летнего пребывания «Грузинской мечты» у власти, используя материалы, предоставленные PR-департаментом правительства и рассказывающие об их достижениях за этот период.
«Это был правительственный пиар, а не журналистика […] Я точно знала, что не смогу подготовить отчет так, как считаю нужным — невозможно было занять критическую позицию по отношению к правительству», — вспоминает она.
Понимая, что «худшее еще впереди», Парцхаладзе подала в отставку. О причинах ухода с канала она публично рассказала в посте на Facebook, который позже был удален.
«Многие друзья с канала негативно отреагировали [на сообщение об уходе], как будто я способствовала травле тех, кто остался на канале. А ведь я надеялась на их поддержку. Разве я тоже не была жертвой обстоятельств?» — говорит она.
«Посмотрите, что было на вашем канале!»
«Фальшивая мечта, фальшивая надежда!» — гласил плакат на одной из ночных антиправительственных акций протеста, последовавших за заявлением «Грузинской мечты» об остановке заявки на вступление страны в ЕС. Текст был игрой слов — в переводе с грузинского Imedi означает «надежда». Однако для многих протестующих телеканал уже давно утратил свой первоначальный смысл.
В первые дни демонстраций Imedi сосредоточился на том, что полиция, находящаяся под «физическим и психологическим давлением», применяет «специальные средства» только против «агрессивных граждан», повторяя нарративы правящей партии и ее соратников. Почти ни в одном сюжете не упоминались демонстранты и журналисты, которых жестоко избивали, пытали и оскорбляли сотрудники полиции в масках и без опознавательных знаков.
Такое освещение событий стало переломным моментом для Звиада Баратели, тогдашнего заместителя руководителя группы видеомонтажа Imedi, который уволился в декабре после семи лет работы на канале.
«Я не хотел участвовать во вредной пропаганде, которую вел Imedi», — рассказывает Баратели в интервью OC Media, отмечая, что ему было невыносимо смотреть на то, как канал называл протестующих в своих репортажах, среди которых были его собственные друзья и родственники.
«Когда я понял, что мы теряем всё, что мы теряем наше европейское будущее, я больше не хотел участвовать в этой [пропаганде]», — добавляет он.
Баратели также раскритиковал попытки Imedi преуменьшить масштабы протестов.
«Когда я своими глазами вижу, что на протесте много людей, а дрон Imedi делает снимок в определенное время и в определенной части митинга, где людей оказывается меньше, чем есть на самом деле […] мне не нравится, что я должен [участвовать в такой манипуляции]».
По его словам, любое внутреннее восстание против подобных манипуляций было обречено на провал с самого начала.
«Каждый кадр и каждый репортаж, выходящий в эфир, всегда проверяется и контролируется. Каждый сотрудник заранее знает, как все должно быть сделано, потому что даже если в эфир выйдет что-то другое, это потом будет перемонтировано, чтобы в эфир вышла измененная версия», — говорит он.
По словам Шарикадзе, подобная тактика была использована во время протестов против закона «об иностранных агентах» весной 2024 года.
«В своем прямом эфире я честно сказала, что водометная машина начала движение, спецназ [полиции] приближается, а МВД начало разгонять толпу, но в тот же момент в записи ничего не было. Меня вернули в кадр, когда протестующие начали строить баррикады», — вспоминает она.
По ее словам, когда она описывала события, беспилотник телеканала пролетал над отдаленной улицей, где не было ни протестующих, ни вмешательства полиции. Из-за этого она столкнулась с недовольством со стороны протестующих.
«Помню, кто-то оскорбил меня, и я очень разозлилась. Я спросила: «Почему вы меня оскорбляете? Я стояла перед вами, я вдыхала газ вместе с вами!» […] И вдруг этот человек показал мне мою собственную передачу, сказав: «Ты стояла здесь, да, но посмотри, что было на твоем канале! Я потеряла дар речи, не могла ничего сказать», — вспоминает Шарикадзе.
Когда позже она спросила своего начальника, почему в эфир не попали кадры с активистом Давидом Кацарава, избитым полицией во время протестов против закона «об иностранных агентах», ее начальник ответил лишь: «Вы знаете, почему».
View this post on Instagram
Хотя владелец Imedi Ираклий Рухадзе в недавнем интервью RFE/RL заявил о редакционной независимости канала, он сам отметил, что избиение журналиста Гурама Рогава полицией во время протестов не было освещено из-за того, что Рогава ранее критиковал Imedi.
Рухадзе также подчеркнул, что канал будет оставаться «на стороне Иванишвили» до тех пор, пока существует «противоположная сторона», добавив, что, если Imedi будет критиковать «Грузинскую мечту», это приведет к возвращению к власти «человека, которого я боюсь больше всего», имея в виду бывшего президента Михаила Саакашвили.
«Я одна из тех, кто создал эту машину зла»
На фоне широко осуждаемых законов, принятых «Грузинской мечтой», и жестокого подавления протестов в 2023-2024 годах около десятка сотрудников Imedi из всех секторов публично покинули канал.
Шарикадзе покинула «Имеди» в июне 2024 года, отказавшись готовить контент, который «поощрял насилие», как она написала в социальных сетях.
По словам Шарикадзе, речь шла о группе мужчин, обвиненных в нападении на центральный офис ЕНД в Тбилиси 1 июня. Версия событий, представленная Imedi, предполагала, что нападение последовало за актом агрессии охранников ЕНД по отношению к группе, и Шарикадзе говорит, что продюсер попросил ее не использовать слово «нападение» в своем репортаже.
По словам Шарикадзе, она отказалась, посчитав, что версия событий Imedi не имеет доказательств и что такой сюжет может побудить к подобным действиям в будущем.
По ее словам, ее отказ привел к конфликту между ней и продюсером, и в итоге в дело вмешалась руководитель отдела новостей Натия Сонгулашвили.
По словам Шарикадзе, она объяснила Сонгулашвили свои доводы, добавив, что для нее «обе стороны абсурдны», что свидетельствует о ее антипатии как к ЕНД, так и к «Грузинской мечте».
«В связи с этим Натия сказала мне: «Значит, ты считаешь, что другая сторона тоже абсурдна? Это значит, что ты не согласна с редакционной политикой канала, поэтому ты должна принять соответствующее решение и уйти», — вспоминает Шарикадзе. Это был ее последний день работы в Imedi.
«Я по-прежнему остаюсь при своем мнении, что нет такой редакционной политики, которая оправдывала бы насилие. Если это так, то вы просто разоблаченный «титушка», который делает гораздо хуже, чем избиение одного человека, потому что вы убеждаете многих людей, что кто-то заслуживает избиения», — говорит она.
После отставки Шарикадзе Сонгулашвили выступила с заявлением, в котором отметила, что «в Imedi нет места тем, кто избегает называть ЕНД насильственным и ищет оправдания, чтобы избежать критических материалов о нем».
OC Media обратилась к Сонгулашвили за комментарием, но не получила ответа.
По словам Шарикадзе, она не ушла с канала раньше, потому что убедила себя, что не несет ответственности за создание откровенно пропагандистских сюжетов. Однако с тех пор она поняла, что это было ошибкой.
«Все на телеканале, от уборщицы до директора, несут ответственность за то, что выходит в эфир, но я поняла это позже», — говорит она, отмечая, что стала «одним из винтиков этой системы и была «одной из тех, кто помог создать эту машину зла».
Шарикадзе добавляет, что во время ее работы в Imedi большинство журналистов все еще открыто выражали свое мнение по конкретным вопросам и критиковали определенные проблемы внутри канала. Однако теперь эти голоса замолчали.
«Из того, что я наблюдаю со стороны или слышу […] люди, которые действительно протестовали, постепенно отошли назад», — говорит она.
По словам Баратели, хотя в Imedi все еще есть люди, недовольные существующим положением вещей, они продолжают работать по разным причинам, в том числе из-за финансовой необходимости.
Шарикадзе, которая сейчас вместе с несколькими друзьями создает актуальный контент для своего канала на YouTube, говорит, что после ухода из Imedi у нее нет стабильного дохода, но в конце концов она пришла к выводу, что не может «предать» себя.
«У меня тоже был комфорт: стабильный доход, удобные задания […] Нужно быть дураком, чтобы не любить это. Но я просто не могу понять, насколько все это весомо по сравнению с тем, чтобы быть верной себе», — говорит она.
