«Официально никто ничего не запрещает». Как в российских регионах исчезает возможность сделать аборт

В России уже несколько лет ведутся разговоры о запрете абортов. Хотя власти обещают, что из системы ОМС выводить аборты не собираются, в некоторых регионах страны частные клиники одна за другой отказываются от проведения процедуры по прерыванию беременности из-за давления православных активистов и местных чиновников. В госучреждениях женщины также сталкиваются с сильным давлением и затягиванием сроков проведения аборта. Из-за этого им приходится ездить в другие регионы и прерывать беременность там. Русская служба Би-би-си рассказывает, как сейчас выглядит абортное неравенство между регионами России.

В начале марта пациентка курганской женской консультации № 2 пришла на прием к гинекологу. На вопрос о причинах визита женщина ответила:

— Ну вот я жалуюсь — я беременна.

— Что вы хотите сделать?

— Не знаю.

— Вы ко мне пришли за советом?

— Ну я пришла…, а куда я должна прийти, к врачу, наверное?

Женщина рассказала о своем желании сделать аборт и получила направление. Но на самом деле она беременной не была и в Кургане не жила. На прием пришла основательница одного из самых известных пролайф-фондов России «Женщины за жизнь» Наталья Москвитина. А разговор с врачом стал частью телесюжета для православного телеканала «Спас» о проверке женских консультаций в Кургане.

О том, что Москвитина теперь будет проверять, как в женских консультациях врачи отговаривают от абортов, стало известно в феврале 2025 года, когда она посетила учреждения в Тюмени. Визитом же в курганскую женскую консультацию № 2 Москвитина осталась огорчена. В сюжете «Спаса» говорится, что врач «не произнесла никаких восторженных слов» насчет беременности пациентки, сказала, что аборт — это ее решение, выписала направление на прерывание, а потом стала предлагать разные формы контрацепции. Через месяц Москвитина пришла в эту консультацию, чтобы провести повторную проверку и тренинг для врачей, после чего один из сотрудников подал заявление на увольнение.

Проверки женских консультаций, которые сама Москвитина называет рейдом за жизнь, фонд проводит совместно с Общественной палатой РФ. Наталья Москвитина — заместитель председателя комиссии по демографии, защите семьи, детей и традиционных ценностей ОП. За два месяца она уже оценила учреждения Тюмени, Кургана, Воронежа и Тамбова.

Это только последняя — и не самая крупная — в череде антиабортных инициатив Москвитиной. Самая же главная — это продвижение законопроекта о запрете склонения к абортам, в разработке которого она принимала активное участие. Кроме того, она регулярно встречается с главами регионов, где рассказывает о необходимости принятия законопроекта. А с некоторыми губернаторами фонд «Женщины за жизнь» заключает соглашения по усилению профилактики абортов.

В августе 2023 года Мордовия первой ввела запрет «склонения». За полтора года закон приняли еще в 19 регионах России и в аннексированном Крыму. Аналогичный проект разработан в Рязанской области и Петербурге. Он стал одной из ключевых составляющих антиабортной политики России, от которой страдают женщины по всей стране — и не только в регионах, где он принят. Текст законопроектов практически идентичен — в нем говорится, что запрещено склонение «путем убеждения, уговоров, внушения, принуждения, шантажа, предложения, обмана, обещаний, выдвижения требований».

Штраф варьируется от трех до пяти тысяч рублей для физлиц. Штрафы для должностных лиц отличаются в зависимости от региона: например, в Омской области они составляют от 25 до 40 тысяч рублей, а в Курской — от 10 до 20 тысяч. Штрафовать собираются даже в том случае, если женщина не сделала аборт. Как именно будут доказывать факт склонения, в документах не объясняется. Депутаты, которые внесли законопроект на рассмотрение в Петербурге, объяснили, что для разбирательства нужны заявления женщины и свидетеля, а решать, склоняли ли женщину к аборту, будет административная комиссия.

Пока единственным регионом, который отклонил этот законопроект, стал Ханты-Мансийский автономный округ. На обсуждении один из участников дискуссии заявил, что недопустимо вторгаться в личную жизнь граждан.

Получается, что в России сформировалось что-то наподобие абортного неравенства, когда в одном регионе страны прервать беременность можно без проблем, а в других сделать это очень тяжело или вовсе невозможно.

В России есть регион, где аборт фактически нельзя сделать, — это Вологодская область. О желании запретить проведение абортов во всем регионе в начале февраля заявил губернатор области Георгий Филимонов. Он пообещал провести совещания с руководством частных клиник, чтобы вологжанкам там отказывали в прерывании беременности. Но уточнил, что не собирается вводить законодательный запрет, и отказывать в аборте по медицинским показаниям женщинам не будут. После заявлений Филимонова региональные СМИ начали публиковать обращения женщин в редакцию: они рассказывали о том, что не смогли прервать беременность из-за отказа медиков.

В феврале 38-летняя череповчанка не смогла сделать аборт ни в одной городской больнице, ей также отказали в двух частных клиниках. В консультации городского роддома ей сказали, что медикам запретили делать аборты после 11 февраля, в другом учреждении — что их заставили подписать бумаги, согласно которым врачи должны уговаривать рожать женщин моложе 50 лет. Таким образом, неофициальный запрет вступил в силу вскоре после того, как Филимонов объявил о своем желании «преодолеть демографический кризис на Русском Севере».

Похожая ситуация произошла и с жительницей Вологды 39-летней Анной Мининой. Она дала интервью местному телеканалу «Русский Север», в котором рассказала, что в городском роддоме ее настойчиво отговаривали от аборта. Сама Минина была настроена решительно. Она объяснила врачам, что у нее четверо детей и один внук, и беременность она не планировала — подвели средства контрацепции.

Минина рассказала Русской службе Би-би-си, что первичный прием у гинеколога прошел без проблем: она сдала необходимые анализы и сходила на консультацию к психологу. С 2012 года на прерывание беременности направляют только после консультации психолога, не считая случаев, когда аборт делают по медицинским или социальным показаниям. Врачам также рекомендовали показывать изображение плода на УЗИ и дать послушать его сердцебиение. Анна удивилась, когда в назначенный день пришла в консультацию на аборт и ее снова встретила психолог.

«[Психолог] стала проводить беседу, чтобы я сохранила ребенка. Я объяснила мою ситуацию, что как бы я уже немолодая, детей много у меня. Мы не планировали с мужем, у нас немного другие планы, да уже возраст уже, 40 будет, — вспоминает Минина в разговоре с Русской службой Би-би-си. — Странный такой был ответ: „А как вы смотрите на то, что если вы родите, оставите ребеночка в детском доме?»»

Минина наотрез отказалась от этого варианта, но психолог пыталась убедить ее, что из детдомов быстро забирают детей до трех лет. А напоследок спросила: «Почему вы решили, что ваши четверо детей должны жить, а этот ребеночек не должен жить?» В тот день аборт Мининой так и не сделали и отправили на беседу к главврачу.

Встретиться с главой учреждения ей удалось только после того, как она дала интервью телеканалу «Русский Север» и написала жалобу на имя руководителя учреждения.

«Там [на встрече] сидели семь человек — на одну меня! Которые пытались мне что-то доказать, высокое давление оказывали. Когда я спросила главврача, почему все-таки не сделан был аборт, она сказала, сотрудники и коллеги ее по работе отказываются делать данную процедуру по христианским соображениям», — вспоминает Анна.

Минина говорит, что ей предлагали 70 тысяч рублей, чтобы она оставила ребенка, и обещали помочь пеленками и памперсами. Сама главврач сказала журналистам, что аборты на территории Вологодской области не проводят «по распоряжению Министерства здравоохранения». По данным телеканала «Русский Север», такое распоряжение получили все учреждения области, как государственные, так и коммерческие.

Как рассказала Минина Русской службе Би-би-си, в соседнем Ярославле к пациенткам, пришедшим на аборт, совсем другое, более доброжелательное отношение. В одной из клиник она встретила еще несколько женщин из Вологды. Одна из них рассказала Мининой, что заплатила за прерывание беременности в родном городе, но в итоге в процедуре ей отказали, а деньги якобы не вернули (Русской службе Би-би-си не удалось связаться с этой женщиной).

Когда журналисты «Русского Севера» попробовали записаться на прерывание беременности в клиники Ярославля, сотрудники одного из учреждений подтвердили, что к ним на процедуру приезжает много женщин из Вологды. Врач одной из частных клиник Ярославля на условиях анонимности подтвердила Русской службе Би-би-си, что такая тенденция существует: «Раньше никто не обращался, поэтому то, что [к нам] сейчас обращаются — это уже как бы проблема».

46-летняя жительница Великого Устюга Марина (имя изменено по ее просьбе) рассказала Би-би-си, что пришла в женскую консультацию и узнала, что она на седьмой неделе беременности. «Я пришла в кабинет, врач сказала, что будем вставать на учет. Меня затрясло. Мне 46 лет. Какой учет? Записали на повторное УЗИ через неделю. Я сказала, что не приду и рожать не буду. У меня гипертония. Мама ребенка потеряла в шесть месяцев из-за гипертонии», — вспоминает Марина. Она попробовала записаться в частную клинику, но там ей отказали, объяснив, что аборты не делают, потому что «их запугали». Поэтому Марине пришлось поехать в Котлас, чтобы сделать там аборт — сама процедура стоила 5 тысяч рублей, еще 1200 рублей она потратила на дорогу. Договор на медикаментозное прерывание беременности имеется в распоряжении редакции. «Меня трясло всю. Дожила до таких лет — и вот пожалуйста. Пришла к подруге и наревелась», — описывает Марина свои эмоции.

После сюжета «Русского Севера» об Анне Мининой прокуратура Вологодской области начала проверку и предложила сообщать об отказах в проведении абортов. А депутат Госдумы Алексей Канаев написал обращение в Генпрокуратуру с просьбой разобраться в ситуации. Минина также обратилась в Минздрав Вологодской области — и ведомство сообщило, что прокуратура вынесла постановление о возбуждении административного дела. Разбирательства уже начались, но первое заседание перенесли на конец апреля. Кроме того, больница уже заключила с Анной мировое соглашение и выплатила компенсацию в 18 тысяч рублей за моральный ущерб.

В апреле Генпрокуратура отчиталась о том, что нашла семь случаев нарушений закона: шесть в отказе от аборта и еще одно — в необоснованном направлении в другое медучреждение. Оштрафовали и родильный дом, где отказали в прерывании беременности 38-летней череповчанке.

«Я ведь [говорю] не про то, что делайте аборт, а про то, что надо бороться за свои права, — говорит Минина. — Надо задуматься о нас, о женщинах. Наши права обесцениваются, наше здоровье обесценивается, ведь воспитать ребенка не так просто, по себе могу сказать».

Хотя может сложиться впечатление, что Вологодская область сейчас находится в авангарде борьбы с абортами, на самом деле в нескольких регионах России еще раньше возникли проблемы с прерыванием беременности. Например, частные клиники больше не делают аборты, потому что у них нет соответствующей медицинской лицензии. Так, коммерческие медучреждения Татарстана, Курской, Липецкой и Челябинских областей добровольно отказались от прерывания беременности. «После взаимодействия с религиозными организациями» перестали прерывать беременность и девять негосударственных клиник Омска.

В одном из сообществ Тверской области женщины писали, что аборт в частных учреждениях не делают с августа 2024 года. Закон о запрете склонения к абортам там приняли в ноябре 2023 года. В разговоре с Русской службой Би-би-си врач частной клиники в Твери сказала, что учреждению пришел приказ от администрации Тверской области с требованием добровольно отказаться от лицензии на проведение аборта. «Раз нет лицензии, нельзя проводить, препараты забрали», — сказала она. Кто именно изъял из клиники препараты, она затруднилась ответить. Копии документа у нее в распоряжении не оказалось, такого приказа нет на сайте правительства области.

Русская служба Би-би-си проанализировала реестр лицензий Росздравнадзора и подсчитала количество частных учреждений с лицензией на искусственное прерывание беременности в разных регионах России. Согласно этим данным, в Тверской области нет ни одной клиники с такой лицензией. Такая же ситуация сложилась в Ингушетии, Карачаево-Черкессии, Тыве и Чукотке.

Чтобы оценить доступность услуг по прерыванию беременности в регионах, Би-би-си подсчитала коэффициент — количество коммерческих клиник с лицензией на 100 тысяч женщин в возрасте от 15 до 49 лет. Самые низкие показатели доступности оказались также в Белгородской, Курской, Саратовской областях, Адыгее и Ставропольском крае.

О негласном запрете абортов пишут и в сообществах Кургана — женщины рассказывают, что в городских клиниках эта опция больше не доступна. Запрет склонения к абортам там действует с ноября 2024 года. В Курганской области коэффициент доступности составляет 3,6 при среднем показателе в 10. Но на деле он может быть ниже: согласно данным реестра, в Карелии лицензии есть у четырех клиник, но власти говорили о полном отсутствии лицензий, а жительницы жалуются на невозможность прервать беременность в республике.

То есть наличие лицензий еще не гарантирует того, что женщине согласятся сделать аборт. Такая ситуация сложилась, например, в Калининградской области. Местное заксобрание приняло закон о запрете к склонению в ноябре 2023 года — и уже в декабре семь частных клиник отказались от этой процедуры. По информации «Коммерсанта», клиники отказываются от лицензии после бесед с региональными чиновниками. Кроме того, в расследовании «Феминистского антивоенного сопротивления» (признано в РФ нежелательной организацией и «иноагентом») говорится, что фонд «Женщины за жизнь» тоже приложил руку к выводу абортов из частных клиник региона. По данным реестра, в области остались лицензии еще у семи клиник.

Жительница Калининграда 33-летняя Вера (имя изменено по ее просьбе) рассказала Русской службе Би-би-си, что узнала о беременности в начале декабря 2023 года и обзвонила все частные клиники, чтобы записаться на аборт, но везде получила отказ. Одна из клиник, по ее словам, сначала подтвердила, что проводит медикаментозное прерывание беременности, но потом все же отказала в услуге.

Партнер, от которого она забеременела, сказал, что ребенок ему не нужен. Вера понимала, что не сможет сейчас вырастить ребенка одна. К тому же на одном из осмотров она узнала, что у нее анэмбриония (патология беременности, при которой внутри плодного яйца отсутствует эмбрион, более чем в половине случаев плодное яйцо выходит само; если оно пробудет внутри слишком долго, это может привести к воспалению). При этом Вера убеждена, что врач, на осмотре у которого она была до того, как ей диагностировали анэмбрионию, тоже видела, что плодное яйцо оказалось пустым. Но ничего не сказала ей об этом и отправила сдавать анализы в обычном порядке. Вера прислала Би-би-си направление, согласно которому врач отправил ее на консультацию с психологом, хотя для аборта по медицинским показаниям это не требуется. В распоряжении Би-би-си также есть справка с диагнозом и датой проведенного аборта.

По ее словам, она пробовала сходить и в государственную клинику, но там ее долго «футболили» и сразу отказали в медикаментозном аборте, сказали, что сделают вакуумный, но уже после Нового года. Вера же боялась, что если плодное яйцо не выйдет, то у нее начнется сепсис.

«Хотела именно медикаментозный сделать, чтобы не трогали меня, не разворотили там все мои внутренности. И получается, я позвонила маминой подруге. Мы с ней просто разговорились, и я говорю: вот такая у меня история. Она говорит: „Можем решить этот вопрос. Я давно хожу к гинекологу в одну клинику, могу у нее спросить», — вспоминает Вера. — Она [гинеколог] мне сделала УЗИ и сказала: „Ну да, у тебя плодное яйцо пустое. [Аборт] по медпоказаниям»».

Платное прерывание беременности обошлось Вере в 13 тысяч рублей, она считает, что врачи клиники ее спасли. «Просто я думаю: вот у человека нет денег и он не может позволить себе куда-то пойти. Это же вообще очень плохо. Я сидела и думала о последствиях, оно [плодное яйцо] остается внутри, и ничего не происходит. Если тебе нужен аборт по показаниям, то почему тебе отказывают?» — рассуждает Вера.

Иногда ограничения в частных клиниках связаны с принятием закона о склонению к абортам, но не всегда. Это хорошо видно на примере Карелии. Там о проблемах с абортами стало известно еще в марте 2024 года. Тогда министерство здравоохранения республики сообщило, что аборты запрещены в частных клиниках региона из-за отсутствия у них лицензий. Порядок лицензирования изменился в 2017 году, когда деятельность по прерыванию беременности выделили в отдельную категорию с более жесткими требованиями. Например, в учреждениях должна быть операционная и палата интенсивной терапии. В то время местный минздрав сказал клиникам, что они могут продолжать работать по прежним условиям. Но в начале 2024 года в коммерческие учреждения пришли комиссии из прокуратуры и  Росздравнадзора и сообщили, что делать аборты по лицензиям нельзя, так как появились новые требования.

«В городе было несколько клиник, постепенно у них заканчивалась лицензия. Последняя закончилась в прошлом году весной, и мы это сразу ощутили. Я слышала, что в этом году кто-то снова получает лицензию, но пока не знаю точно, — рассказала Би-би-си на условиях анонимности сотрудница Республиканского перинатального центра (РПЦ). — Все женщины вынуждены обращаться в госучреждения. Врачей мало, даже платно принимать женщин некому. Единственное отделение на весь город, где прерывают беременность по ОМС — дневной стационар РПЦ».

В сентябре 2024 года представители Русской православной церкви рассказали, что от проведения абортов отказались 502 частные клиники по всей стране. В конце января этого года первый замглавы комитета Госдумы по защите семьи, вопросам отцовства, материнства и детства Татьяна Буцкая без ссылки на источник сообщила, что от проведения абортов отказались клиники в девяти регионах (но не назвала их).

Закон о запрете на процедуру в частных клиниках по всей стране уже вносили на рассмотрение в Госдуму — это сделало заксобрание Нижегородской области в декабре 2023 года. Однако против этой инициативы выступил комитет Госдумы по охране здоровья, и проект отозвали.

Росздравнадзор внимательно следит за оборотом мифепристона, который с сентября 2024 года включили в перечень препаратов, подлежащих предметно-количественному учету. В маленьких дозировках (порядка 10 мг) он содержится в препаратах для экстренной контрацепции. В больших — от 200 мг — его используют для проведения медикаментозного аборта в больницах. За 2024 год Росздравнадзор зафиксировал нарушения в семи клиниках, которые проводили медикаментозный аборт, не имея лицензии на прерывание беременности. Согласно базе федеральных арбитражных судов, одна из таких клиник находилась в Петрозаводске: ее оштрафовали через пару месяцев после того, как власти региона отчитались о том, что в коммерческих учреждениях больше нельзя сделать аборт. Еще одна — в Тыве, где прерывание беременности тоже доступно только в государственных учреждениях. То есть по сути оштрафованные клиники проводят нелегальные медикаментозные аборты.

Тем временем правительство продолжает отчитываться об успешности антиабортной политики. Вице-премьер Татьяна Голикова заявила, что за 11 месяцев 2024 года отговорить от абортов удалось 37 тысяч женщин. Согласно подсчетам издания «Если быть точным», за последние три года доля женщин, которых удалось отговорить от аборта, выросла с 21,2% до 24,7%. Чаще всего отказываются от аборта в Татарстане, Дагестане, Камчатском крае и Крыму. Госсовет Удмуртии отчитался, что в республике количество абортов снизилось на 42% за два года, в Ставрополье зафиксировали снижение в 13% за последний год. Но как именно ведется эта статистика сейчас — вопроc, особенно с учетом того, что в России развивается «абортный туризм», когда женщины, чтобы прервать беременность, ездят в соседние регионы.

«Под абортным туризмом я понимаю вынужденные поездки, — объясняет Русской службе Би-би-си основательница Фонда хранения экстренной контрацепции, прочойс-активистка Ирина Файман. — Где-то пару лет назад стала все чаще приходить информация, что из Калининграда ездили в Москву или Санкт-Петербург, из Карелии ездили в Санкт-Петербург, из Курской области ездили в Воронеж и в Москву. Все чаще стала появляться информация, что куда-то приходилось ездить. Масштабы этого трудно пока оценить, потому что это явление все-таки стигматизированное, и многие вообще не хотят говорить о том, что они сделали аборт».

Из-за отзывов лицензий в частных клиниках женщинам остается только одно: отправляться в государственные учреждения. Там они сталкиваются либо с затягиванием сроков выполнения процедуры, либо с психологическим давлением. Теперь в клиниках разных регионов женщинам, пришедшим на аборт, показывают муляжи с разными стадиями развития эмбрионов, вручают письмо от патриарха Кирилла с благословением и пожеланием здоровья. В Татарстане и Подмосковье в кабинетах доабортного консультирования разместят инсталляцию в виде руки, которая держит муляж 10-12-недельного эмбриона, сообщает издание «Верстка» (признано в России «иноагентом»). В Вологодской области пошли еще дальше — там для муляжей свяжут шапочки. Женщинам, которых не удалось отговорить от аборта, фигурки в виде эмбрионов будут давать с собой.

В кабинетах доабортного консультирования россиянки регулярно сталкиваются с психологическим давлением. Так, жительница Сибири рассказала телеканалу «Дождь» (признан в РФ нежелательной организацией и «иноагентом»), что на консультации психолога дело чуть не дошло до физического насилия, а из-за того, что она не выдержала и ушла, прием ей «не засчитали» и потребовали прийти еще раз. «После слов, что нет, я категорична, я хочу избавиться от плода, практически началось именно сильнейшее репродуктивное давление. Что я такая-сякая, что я ничего не стою, что я совершаю просто убийство, что я никто. Дошло чуть ли не до рукоприкладства со стороны этой психологини, я выбежала практически в слезах, начала рыдать — и тут ко мне подходит батюшка», — рассказывала женщина в интервью журналистам.

Присутствие священников в женских консультациях — не новая практика. В Белгородской области ее ввели еще в 2012 году, чтобы снизить количество абортов. В Епархии Калининградской области, например, объяснили, что присутствие священника на доабортном консультировании необходимо, чтобы помочь женщине, желающей сделать аборт, понять и принять свою мать. По мнению духовенства, «одним из факторов нежелания женщины рожать ребенка являются отношения с собственной матерью».

В 2023 году Минздрав разослал в несколько регионов методические рекомендации по общению с беременными. В них были прописаны фразы, которые нужно использовать в разговоре с пациентками разных возрастных групп. В том числе такую: «Каждое прерывание беременности — это вред для здоровья и риск развития осложнений. Аборт является частой причиной бесплодия и невынашивания в дальнейшем».

Из-за антиабортной политики с давлением сталкиваются не только пациентки, но и врачи. Сообщество ультраправых «Русская община» совместно с пролайф-фондом «Спаси жизнь» регулярно занимается травлей медиков. Они приходят к гинекологам, снимают их на камеру, называют убийцами. С их подачи в перинатальный центр Омска пришел боец ЧВК «Вагнер» Юрий Гринев, чтобы разобраться, почему врачи центра так часто направляют женщин на аборт. «Мы это так не оставим, мы этим будем заниматься, и мы найдем первопричину всего этого, и мы будем на нее влиять», — пообещал Гринев.

Антиабортные инициативы давно вышли за пределы больниц. В октябре 2024 года «Верстка» писала о том, что школьников, студентов колледжей и университетов, а также бюджетников массово сгоняют на просмотр художественно-документального фильма «Мамино письмо» телеканала «Спас» (героини фильма одновременно узнают о том, что беременны и решают родить, несмотря на уговоры окружающих прервать беременность). В фильме также есть документальные вставки с интервью пролайф-специалистов и женщины, которая считает, что ее сын умер, потому что до этого она сделала несколько абортов, писала «Новая газета Европа» (признана в РФ нежелательной организацией).

В апреле учащимся стали показывать новый антиабортный фильм «Выбор», в котором героиня решает сохранить беременность, потому что услышала голос эмбриона, а нарратор говорит, что женщины, пришедшие на аборт, не хотят трудиться, не готовы к самоограничениям и лишению «удобного безделья». Студентки в Бурятии собираются поставить спектакль о вреде абортов при поддержке местного пролайф-фонда. Лекцию о вреде абортов провели даже в воинской части Подмосковья, инициаторы объяснили, что «именно мужчины принимают решение о сохранении ребенка, и потому проводить беседы необходимо с ними».

В большинстве случаев идея этих инициатив исходит от православных и пролайф-активистов. Подобные новости о том, как россиян убеждают, что прерывание жизни — это преступление и угроза для вымирания страны, появляются почти каждую неделю. Из-за чего создается впечатление, что сейчас пролайферские организации стали гораздо более активны и пользуются особой поддержкой властей. Однако создательница Фонда хранения экстренной контрацепции Ирина Файман считает такое представление ошибочным. По ее словам, в России есть несколько регионов, где пролайферские организации эффективно работали еще в двухтысячных годах. В этих же регионах обкатывают ограничения перед тем, как распространить их по другим регионам России. Например, так происходит в Мордовии, Карелии, Курганской и Белгородской, Псковской, Смоленской областях, Чувашии и ее родной Курской области. Кроме того, чиновники сейчас настроены против абортов, поскольку заинтересованы в росте рождаемости: с конца декабря 2024 года в KPI губернаторов включили показатель суммарного коэффициента рождаемости.

«Я родилась и выросла в Курской области, еще когда я училась в школе — это были двухтысячные годы — нам в школе показывали фильм „Безмолвный крик» (американский фильм, агитирующий против абортов). И еще в 2012–2013 году на центральных улицах вешали пролайферы свои плакаты о том, что аборт — это убийство, — вспоминает Файман. — И очень мне жаль, что наша правозащитная среда, и люди, которые считают себя оппозиционных взглядов, не замечали этого слона в комнате, когда фем-сообщества уже начинали бить тревогу и говорить, что у нас проблемы. Была такая оптика, что Москве все нормально, что в Санкт-Петербурге все нормально, а то, что там в какой-то деревне в Курганской области, скажем честно, к сожалению, никого не волновало. И только сейчас, последние пару лет это стало невозможно не замечать, когда буквально каждый день пошли разговоры про „рожалку» от одних депутатов, про налог на бездетность. Только тогда эта проблема стала всеобщей и понятной».

Сейчас, считает Файман, противники абортов нашли способ влиять на региональные власти: манипулируя статистикой рождаемости, они убеждают чиновников в эффективности антиабортных инициатив.

Сейчас обсуждаются еще две инициативы, которые могут значительно повлиять на репродуктивные права женщин. Во-первых, Минздрав предложил сузить перечень показаний к аборту. Например, в новой версии такие психические болезни как шизофрения, ПТСР, нервная булимия, нервная анорексия, предлагают считать показанием только при наличии стойких тяжелых проявлений или высокой степени вероятности обострения под влиянием беременности и родов. А аутоиммунные заболевания вроде системной красной волчанки и прогрессирующего системного склероза — при поражении жизненно важных органов или резистентности к терапии. Во-вторых, весной этого года в Госдуму внесут законопроект о праве на здоровье до рождения. Парламентарии уже пообещали, что инициатива никак не повлияет на право женщин на аборт. Юристка и автор телеграм-канала «Когда убьют, тогда и приходите» Дарьяна Грязнова считает, что дело обстоит ровно наоборот:

«Эта инициатива открывает двери для частичного или полного запрета абортов и чревата многими потенциальными сложностями. Мы либо признаем право на жизнь с момента зачатия, либо даем возможность женщинам пользоваться [правом на] безопасные и легальные аборты, — рассуждает Грязнова. — Эмбрион начинает рассматриваться как обладатель права на жизнь, и это, естественно, создает конфликт с правом женщины на ее тело и на репродуктивную автономию. В итоге аборт может начать рассматриваться как умышленное убийство, например, так происходит в Сальвадоре. Если мы берем Польшу, в 2020 году Конституционный трибунал пришел к выводу, что защита жизни, которая гарантирована в Конституции, охватывает все биологическое существование человека с момента зачатия. Как мы видим, это фактически привело к полному запрету абортов в стране и к смертям женщин, которые можно было предотвратить».

Будут ли в конечном счете обе инициативы приняты, пока непонятно, само их появление — симптоматично, так как ограничение репродуктивных прав женщин происходило последние 20 лет. До 1993 года беременность можно было прерывать на сроке 28 недель. Еще в 1996 году перечень социальных показаний к аборту состоял из 13 пунктов, среди которых была смерть мужа во время беременности жены, многодетность и доход на каждого члена семьи менее прожиточного минимума. В 2003 году перечень сократился до четырех пунктов, а в 2012 году остался только один — беременность в результате изнасилования, в этом случае по факту изнасилования должно быть заведено уголовное дело.

В том же самом году ввели «недели тишины», согласно которым женщина не может сделать аборт сразу в день, когда было выписано направление. При сроке беременности 4-7 недель и 11-12 недель женщина может сделать аборт только спустя 48 часов после обращения к гинекологу, при сроке беременности 8-10 недель — спустя неделю.

Кроме того, в апреле Минздрав утвердил новую форму информированного согласия, которую женщины подписывают перед абортом. Она начнет действовать с 1 сентября 2025 года. В новой версии расширили перечень осложнений после аборта, добавив в него сердечно-сосудистые заболевания и рак молочной железы. Одновременно с этим ведомство уточнило, что медикаментозный аборт можно делать на сроке до 12 недель, несмотря на то, что в медицинских учреждениях зачастую говорят о максимальном сроке в 6 недель.

«Та риторика, которая сейчас насаждается властями, очень вредная, потому что все преподносится так, будто бы каждая беременная женщина, в общем, только мечтает о том, чтобы от ребенка избавиться, что совершенно не так, — рассуждает Дарьяна Грязнова. — Как будто все плохо, и депутаты сейчас защитят все эмбрионы и всех детей. Это манипуляция, которая не имеет ничего общего с реальностью. Это патриархально-милитаристская риторика, что нужно ограничивать репродуктивные возможности женщин. Все для фронта, все для победы. Депутаты говорят, что нужно больше детей, власти говорят, что нужно больше детей, а кто его [ребенка] защитит от насилия, например, в семье, или от экономической незащищенности?»

Несмотря на все ограничения, сейчас политика России в отношении абортов все еще выглядит довольно либеральной по сравнению со многими странами. В конце концов в России работают достаточно много учреждений, где женщины легко могут записаться на прерывание беременности. Но  опрошенные Русской службой Би-би-си эксперты приходят к выводу, что либеральным законодательство можно назвать только на бумаге. По факту в стране действует много неформальных решений, которые приводят к тому, что женщинам отказывают в прерывании беременности.

«Официально никто ничего не запрещает, — говорит Файман. — А получается как-то так, что в каком-то регионе все частные клиники вдруг взяли и сами от абортов отказались. А главврачи государственных больниц в этом же регионе тоже решают отчего-то отказаться [от абортов]. Почему-то у нас ходят священники по колледжам и показывают фильмы пролайферские. Как-то оно все происходит само по себе. А так, да, если мы говорим про законодательство, то в России все прекрасно и очень либерально. На бумаге все нормально, а на деле у нас и близко нет того, чтобы можно было пойти и спокойно сделать аборт по ОМС. Нет, в абсолютном большинстве случаев спокойно это сделать не получится».

При оформлении использовались фотографии ТАСС, Getty Images и из открытых источников.

Редактор — Ольга Шамина