Пока петербургский археолог ожидает решения польского суда об экстрадиции в Украину, его судьба стала предметом споров об отношениях российской науки с государством и личной ответственности ученых, работающих в Крыму.
Александр Бутягин, заведующий сектором археологии Северного Причерноморья в отделе Античного мира Эрмитажа, был задержан в Варшаве 4 декабря по запросу украинских властей. Ученый был арестован на сорок дней, пока польский суд решает, выдавать ли его Украине.
Когда стало известно о задержании, соцсети взорвались: одни сравнивают его с нацистскими учеными и вспоминают афоризм «вор должен сидеть в тюрьме»; другие говорят, что он служит науке и сохраняет памятники для будущих поколений.
Бутягин руководил экспедицией Эрмитажа на месте древнегреческого города Мирмекий в Крыму с 1999 года. Среди его самых известных находок — клады с десятками и сотнями античных монет, в том числе эпохи Александра Македонского. Большая часть из них была найдена еще до аннексии Крыма, а насчет того, куда отправились сделанные после 2014 года находки, версии расходятся.
После аннексии полуострова Россией в 2014 году экспедиция работала уже без разрешения украинских властей, и эта работа продолжается после полномасштабного вторжения в 2022 году.
Это делает Бутягина организатором незаконных раскопок с точки зрения украинского и международного права, но этого может быть недостаточно для его экстрадиции из Польши в Украину, говорят юристы. СБУ так же подозревает археолога в уничтожении культурного слоя, то есть земли, в которой хранятся следы античной цивилизации.
Год назад в ответ на обвинения Бутягин сказал, что «просто занимается тем делом, которому посвятил жизнь», и что своей главной задачей он считает заботу об археологическом памятнике.
Бутягин — первый российский археолог, задержанный из-за раскопок в Крыму, но далеко не единственный, кого Украина подозревает в нарушении закона.
В базе данных «Война и санкции», относящейся к ГУР Украины, есть целый раздел «Похитители наследия». В нем числятся больше 250 человек — от чиновников Минкульта РФ до ведущих археологов из Эрмитажа, Пушкинского музея, Исторического музея в Москве, Института археологии РАН и Института истории материальной культуры РАН.
Европейское турне и уголовное дело
Археолог оказался в Варшаве по пути из Амстердама в Белград. Во всех этих городах он читал научно-популярные лекции на русском языке. Из-за того, что Бутягин свободно путешествовал по Европе и публично рассказывал о своих перемещениях, многие сделали вывод, что запрос украинских правоохранителей был неожиданным для него.
Однако уголовное дело против Бутягина возбудили 6 января 2022 года, еще до начала полномасштабного вторжения в Украину. Известно о деле стало только в 2024 году, когда прокуратура опубликовала «уведомление о подозрении» и повестку с вызовом на допрос. Тогда об этом узнал и Бутягин — он публично комментировал эту новость.
В ноябре 2024 года археолога объявили в розыск, а в апреле 2025-го, когда были анонсированы лекции Бутягина на Кипре, суд в Киеве заочно арестовал его. Впрочем, тогда ордер на арест не помешал его выступлениям на Кипре и возвращению в Санкт-Петербург.
Основа обвинений против Бутягина — нарушение второго протокола к Гаагской Конвенции 1954 года о защите культурных ценностей в случае вооруженного конфликта. Согласно ему, оккупационные власти должны запретить любые археологические раскопки, за исключением некоторых случаев, которые должны быть согласованы с законными властями территории.
Но с 2014 года Бутягин получал разрешение на раскопки у Министерства культуры России и не согласовывал их с украинским властями. По версии украинской прокуратуры, это означает, что Бутягин не только вел незаконные раскопки, но и совершил «незаконное частичное разрушение» археологического комплекса, чем нанес ущерб в 202 млн гривен.
Античный город Мирмекий, где проводились раскопки, был основан в VI веке до н.э. на берегу Керченского пролива — в том же столетии в Афинах была создана первая в мире демократия и зародилась греческая философия. Несмотря на нашествия варваров, античная цивилизация сохранялась в Крыму до вхождения в состав Византийской империи.
В материалах прокуратуры есть публикации о раскопках, фотографии с места в соцсетях и СМИ, доклады и интервью Бутягина и статьи с сайта Эрмитажа, а также спутниковые снимки с места раскопок, которые доказывают изменения в ландшафте после 2014 года.
«Бутягин, проводя археологические исследования, разрушал памятник и делал это в условиях военного конфликта», — говорит Эвелина Кравченко, старший научный сотрудник Института археологии Национальной академии наук Украины. Она участвовала в выдаче разрешений на работу российских археологов в Крыму до его аннексии и руководила Инкерманской экспедицией НАН под Севастополем.
Кравченко отмечает, что Бутягин работал без разрешений на исследования от Украины и не передавал свои находки в музейный фонд Украины. «Тем самым он подпал под действие Гаагской конвенции. Все его проблемы связаны с этим», — говорит археолог.
Но такая практика — единственно возможная для российских археологов, которые хотят работать в Крыму, говорит коллега Бутягина по Эрмитажу.
«С точки зрения украинского государства несанкционированные и недокументированные раскопки — это уголовное преступление. Однако российский археолог, если он намерен продолжать свои исследования, не имеет возможности получать разрешения на них у украинской стороны, но обязан получать [их] в Министерстве культуры РФ», — сказал ученый. Он говорил на условиях анонимности, так комментировать дело разрешено только пресс-службе Эрмитажа.
Официально Эрмитаж заявил, что при проведении раскопок Бутягин соблюдал все международные и этические нормы «вне зависимости от геополитических обстоятельств», а на момент задержания находился в отпуске.
Что найдено в Крыму, остается в Крыму?
Куда попадали находки после 2014 года — другой важный вопрос в деле Бутягина. Эрмитаж, как и сам Бутягин, утверждает, что все найденные вещи передаются в Восточно-Крымский историко-культурный музей-заповедник в Керчи — то есть остаются в Крыму. Но и это является нарушением украинского закона, потому что находки должны поступать в музейный фонд Украины — а в условиях аннексии передача в керченский музей означает музейный фонд России.
Ряд украинских источников обвиняют археолога в вывозе их в Россию. В Эрмитаже всегда утверждали, что предметы вывозились из Крыма только временно — либо на реставрацию, либо на выставки. Еще в 2015 году Бутягин выступил куратором экспозиции крымской археологии в Петербурге. Ее провели без разрешения украинских властей, «чтобы труд керченских реставраторов не прошел даром», говорил он тогда.
После задержания Бутягина в его защиту высказались и пресс-секретарь Кремля Дмитрий Песков, и МИД России, и ряд известных эмигрантов, осудивших войну.
«Те претензии, которые ему предъявляют, выглядят абсурдно. Эти уголовные статьи предназначены для того, чтобы наказывать черных копателей, которые грабят памятники, чтобы распродать древности. Ничем подобным Бутягин не занимался. Наоборот, под его руководством проходила музеефикация, консервация памятника, то есть его сохранение», — заявил журналист и историк Арсений Веснин.
Во многих постах в защиту Бутягина утверждается, что если российские археологи откажутся работать в Крыму, артефакты будут разграблены преступниками и попадут на черный рынок.
Это самый убедительный из аргументов в защиту россиян, но и он не оправдывает их, считает Сэмюел Эндрю Харди, ведущий британский криминолог в области охраны культурных ценностей в зонах конфликта и на оккупированных территориях. Он отмечает, что на деле научные раскопки не всегда предотвращают криминальные — и порой бывает наоборот: черные копатели разрабатывают места, где уже поработали археологи.
Харди говорит, что российские археологи «приводят множество аргументов, которые в конечном счете сводятся к тому, что им следует разрешить продолжать делать то, что они хотят делать и что они и так делают».
Двойная криминальность и права человека
Польша может выдать Бутягина Украине только при соблюдении принципа «двойной криминальности»: если то, в чем он обвиняется, предусматривает наказание не менее одного года лишения свободы и в Украине, и в Польше, согласно Европейской конвенции об экстрадиции.
Незаконное проведение раскопок — статья в уголовном кодексе Украины, но в ней есть несколько составов преступлений. Одно из них — сам факт проведения раскопок без разрешения властей. За это в Украине судят «черных копателей», но в тюрьму не сажают. Значит, и требовать экстрадиции обвиняемых в этом Украина не может.
Однако Бутягину вменяют другую часть той же статьи — об «умышленном незаконном уничтожении, разрушении или повреждении» археологического памятника на территории Украины. За это предусмотрено от двух до пяти лет лишения свободы.
В уголовном кодексе Польши есть релевантная статья, которой наказывается нарушение международного права на оккупированных территориях через вандализм и мародерство в отношении культурных ценностей. За это полагается от одного года до двадцати лет лишения свободы.
Но то, что дело археолога может соответствовать принципу «двойной криминальности», не означает, что Бутягина экстрадируют в Украину, предупреждает исследователь Института права международного мира и безопасности Кёльнского университета Глеб Богуш.
Европейские суды уже отказывали Киеву в выдаче россиян во время войны из-за риска нарушения Европейской конвенции по защите прав человека. Она запрещает политически мотивированное преследование и нарушение права на справедливый суд, а также пытки и бесчеловечное обращение, которым могут быть подвергнуты заключенные.
В июне 2025 года Верховный суд Дании отказался выдать в Украину россиянина, подозреваемого в шпионаже в пользу Москвы, а в 2023 году Верховный суд Финляндии отказался выдать Украине воевавшего там с 2014 года российского националиста Яна Петровского (его не отпустили, а осудили на пожизненное заключение в Финляндии).
По мнению Глеба Богуша, ответственность за раскопки в Крыму лежит в первую очередь на российском государстве и его чиновниках, а не на археологе, от которого решение продолжать или прекращать работу эрмитажной государственной экспедиции юридически не зависит.
Начальник большой археологической экспедиции — не просто ученый, но и менеджер, который «вовлечен в текущий политический и тем более военный контекст», считает сотрудник Эрмитажа, говоривший на условиях анонимности: «Полевой археолог не может быть человеком мира — он имеет дело с чиновниками, с получением разрешений, должен искать деньги и волонтеров».
