Сможем ли мы когда-нибудь победить болезнь Альцгеймера — или это невыполнимая задача? Ведущие исследователи деменции считают, что от появления революционных методов лечения этих состояний нас может отделять всего пять–десять лет.
Это адаптированный перевод статьи научного корреспондента Би-би-си Джеймса Галлахера. Оригинал на английском языке можно прочитать здесь.
Ученые из Эдинбургского университета рассказали Би-би-си, что в будущем станет возможным предотвращать возникновение этой болезни или как минимум останавливать ее развитие, а в более отдаленной перспективе — излечивать людей, у которых уже начали появляться симптомы.
Несмотря на оптимистичные прогнозы, они подчеркнули, однако, что из-за чрезвычайной сложности человеческого мозга говорить с уверенностью об успехе можно будет только после получения результатов клинических испытаний.
Чтобы помочь мне понять, насколько ученые близки к триумфу, меня пригласили присутствовать на операции на мозге — то есть на самый передний край исследований деменции.
Я стою в хирургическом костюме в операционной Королевской больницы Эдинбурга. Предельная сосредоточенность десятка человек вокруг меня создает атмосферу спокойствия, несмотря на какофонию, производимую работающей медицинской аппаратурой, непрерывно пищащей и гудящей.
Пациент на операционном столе находится под седацией. На больших экранах над ним я вижу МРТ-снимок его мозга. Невозможно не заметить крупное, ярко-белое образование — опухоль. Рак начался в кишечнике, а затем достиг тканей мозга.
«Она находится не на поверхности мозга, поэтому нам нужно сделать отверстие в коре, — объясняет мне профессор Пол Бреннан, профессор нейрохирургии. — Оно должно быть как можно меньше, но при этом достаточно большим, чтобы мы могли добраться до опухоли».
Кора — это внешний слой мозга, отвечающий за речь, память и мышление. Внутренние отделы мозга мягче, но кору необходимо рассечь.
Профессор Бреннан с помощью хирургической дрели удаляет фрагмент черепа. Обнаженный мозг розового цвета, насыщенный кровью, мягко пульсирует в такт сердцебиению.
Рядом со мной стоит доктор Клэр Дюррант — исследователь болезни Альцгеймера из Эдинбургского университета. В руках у нее контейнер с ледяной искусственной спинномозговой жидкостью, которая имитирует естественную жидкость, омывающую головной и спинной мозг.
В большинстве операций на мозге удаленный участок коры считается медицинским отходом и просто утилизируется. Но Эдинбург — один из немногих центров в мире, где с согласия пациента эту ткань сохраняют для исследований деменции.
Когда наступает момент, все происходит очень быстро. Профессор Бреннан помещает кусочек мозга — примерно размером с ноготь большого пальца — в контейнер, чтобы сохранить его жизнеспособность.
Затем, коротко поблагодарив врачей, мы переодеваемся и едем на другой конец города в университет.
Меня не оставляет мысль, что всего несколько минут назад этот кусочек мозга участвовал в формировании мыслей и страхов человека, которому предстояла операция.
«Я всегда это осознаю, каждый раз: то, что мы получаем, — это драгоценный дар, который нам дает человек в свой, возможно, самый тяжелый день в жизни», — говорит мне доктор Клэр Дюррант.
Ее лаборатория — одна из немногих в мире, где работают с живой тканью мозга взрослых людей, исследуя механизмы деменции и других заболеваний.
«Развивая эти технологии, мы надеемся приблизиться к миру, свободному от многих ужасных неврологических болезней», — говорит она.
В Великобритании около одного миллиона человек страдают той или иной формой деменции, и болезнь Альцгеймера — самая распространенная из них.
Но можно ли ее когда-нибудь вылечить? Именно этот вопрос задал изобретатель сэр Джеймс Дайсон, который стал приглашенным редактором программы Today на радиостанции Би-би-си Radio 4.
Команда доктора Дюррант пытается найти ответ, изучая фундаментальную биологию болезни Альцгеймера.
По-прежнему остаются ключевые неизвестные: до сих пор нет окончательного объяснения тому, почему при болезни Альцгеймера разрушаются связи между нейронами — так называемые синапсы.
Четверо ученых, готовящих образец мозговой ткани в лаборатории, работают слаженно, как команда «Формулы-1» на пит-стопе, — что весьма символично, учитывая, что исследования финансируются благотворительной организацией Race Against Dementia, созданной легендой «Формулы-1» Джеки Стюартом.
Сначала образец мозга фиксируют в желеобразной среде. Затем его нарезают на срезы толщиной в 10–20 клеток, после чего помещают в специальные инкубаторы, чтобы ткань оставалась живой.
Далее эти срезы подвергают воздействию токсичных белков — амилоида и тау, которые накапливаются в мозге людей с болезнью Альцгеймера. Это позволяет наблюдать, как разрушаются синапсы, и понять, можно ли остановить этот процесс.
Все, что доктор Дюррант видит на данном этапе, убеждает ее в том, что излечение болезни Альцгеймера — задача трудная, но вовсе не невозможная.
«Имеющиеся у нас на данный момент данные говорят о том, что это точно заболевание — а, как мы знаем из опыта, болезни можно лечить и даже излечивать. Возможно, однажды мы найдем доказательства того, что болезнь Альцгеймера неотделима от самой человеческой природы, но на сегодняшний день я этого не вижу», — говорит доктор Клэр Дюррант.
«Я никогда раньше не видела столько надежды на успех в исследованиях болезни Альцгеймера, сколько вижу сейчас. Я действительно надеюсь, что еще при моей жизни мы увидим реальные, значимые изменения», — заявляет она.
Проблески надежды появились благодаря двум препаратам — леканемабу и донанемабу, которые замедляют развитие болезни Альцгеймера.
С научной точки зрения это стало значительным достижением, однако в реальной клинической практике эффект этих лекарств некоторые специалисты считают слишком незначительным. Ни один из препаратов не финансируется Национальной службой здравоохранения Великобритании (NHS).
Тем не менее директор Центра изучения мозга и нейронаук Университета Эдинбурга профессор Тара Спайрс-Джонс считает, что эти два препарата «приоткрыли дверь» к разгадке болезни Альцгеймера.
Профессор встречает меня в своей лаборатории, сидя за плотным занавесом, напоминающим театральный. Он закрывает свет, чтобы она могла работать с высокочувствительным конфокальным микроскопом, который с помощью лазеров подсвечивает образцы мозга.
Профессор Тара Спайрс-Джонс изучает роль звездчатых иммунных клеток — астроцитов — при болезни Альцгеймера. Это исследование иллюстрирует все более распространенную в последнее время концепцию, что к лечению Альцгеймера, вероятно, нужно подходить сразу с нескольких сторон.
Оба препарата — леканемаб и донанемаб — нацелены на токсичный липкий белок амилоид. В настоящее время также проводятся клинические испытания препаратов, воздействующих на другой белок — тау.
Кроме того, все большее понимание роли иммунной системы, воспалений, состояния кровеносных сосудов, а также того, как взаимодействуют генетика и окружающая среда, помогает глубже разобраться в природе болезни Альцгеймера.
- Профессор Спайрс-Джонс считает, что впереди — три ключевых этапа.
- В краткосрочной перспективе — появление препаратов, которые смогут заметно замедлить или остановить прогрессирование болезни.
- Затем — инструменты для полной профилактики деменции.
- И в более далеком будущем — способ вылечивать тех, у кого симптомы уже появились, хотя она признает, что это будет гораздо сложнее.
По мнению ученой, до настоящего прорыва в лечении, способного изменить жизнь, остается от пяти до десяти лет. Люди смогут «по-настоящему возвращаться в нормальную жизнь», если болезнь будет выявляться достаточно рано.
Однако, несмотря на оптимизм ученых, все это еще предстоит доказать с помощью исследований и клинических испытаний.
«Человеческий мозг настолько феноменально сложен, что нам необходимо в первую очередь проверить, как это работает на людях», — говорит профессор Спайрс-Джонс.
